Юрий Бурносов - Новая Сибирь
— Так вот, дело было в Барнауле, — таинственным голосом рассказывал Киря, скручивая «козью ножку» с самосадом. — Кажись, в конце шестидесятых. Я тогда только-только родился, сам-то не видал. Вот. Работала эта баба продавцом каким-то и в Бога совсем не верила. А однажды тяжко заболела — нашли у нее врачи рак в кишках. Ну, положили на операцию, баба и видит: вознеслась она над своим телом, а потом смотрит — его в морг повезли.
— Не понял, дядь Киря, — сказал Ярослав. — Это как она видит?
— Душа это ее! — сердито ответил Киря. — Ты слушай, там понятно все будет. Вот, отвезли ее в морг, живот кое-как зашили нитками… Смотрит она, а сыну уже свидетельство о смерти выдают. И так ей сына стало жалко! А тут работник морга идет, смотрит — чего-то у покойницы ноги больно розовые. Потрогал — а они еще и теплые! Звонит врачам: тут у вас мертвец ожил! Врачи смеяться: нажрался, поди? Да нет, говорит, правда — баба живая тут валяется! Пришли врачи, глядят — верно… А потом она сказала, что оказалась в незнакомом месте на зеленой аллее, а перед ней — ворота, и светятся. А к бабе красивая женщина идет, и с ней ангел. Подходят они к бабе, женщина и спрашивает: «Господи, куда ее?» И тут раздался глас Божий: «Ее спустить обратно. Она не в срок умерла». Ну и вернулась. Трое суток была мертвая! А потом проверили — у нее даже и рака никакого не осталось. Ни следа.
Многозначительно помолчав, Киря добавил со значением:
— А коммунисты эту историю запретили рассказывать. Они ж против Бога были, вот и скрыли, чтобы народ не засомневался.
— Знаю я эту историю, — громко сказал Антон. — Читал в какой-то желтой газетке. Потом еще письмо врача было, который операцию делал. С опровержением: там даже рака никакого не было, и никто не умирал. А баба эта твоя шарлатанка была и всю историю выдумала, чтобы с дураков деньги собирать якобы за исцеление.
Киря уставился на Антона, словно на таракана.
— Вот, Киря, люди к аэродрому собираются, ты им расскажи, что да как, — безапелляционным тоном произнесла Ирина Ивановна. — И ты, Ярик, помоги. Это Антон, это — Фрэнсис.
— Чего ж не рассказать, — тут же переменился в лице Киря, расплывшись в щербатой улыбке. — Расскажем.
— Всё, тогда я пошла.
Ирина Ивановна обвела строгим взором всю компанию и вышла из избы. Киря пощелкал самодельным кресалом и заметил:
— Про эту бабу дохлую у меня самого сомнения… Хотя история интересная, скажи?
По понятным причинам Абраша в собеседники не годился и тут же куда-то свалил, зато Киря тут же выставил на стол двухлитровую банку настойки малины на самогоне и заметил:
— Для хорошего разговора бензин нужон.
Ярослав принес граненые стаканы, нехитрую закуску: лук, мелкие зеленые яблоки, вяленую рыбу.
— Хлебушка бы, — пожаловался Киря, — без хлебушка даже стакан не всегда идет, рука занюхать тянется… Собрали чуток зерна, посеяли, но пока все в землю, ничего на стол. Может, в будущем году напечем малость.
— Так вы на секретный аэродром хотите, — уточнил Ярослав, аккуратно разливая по стаканам самогон. Видимо, пресловутая секретность для местных была секретом Полишинеля. Лариса, правда, что-то такое говорила, что не шибко он и секретный.
— Есть у нас там дело одно, — солидно сказал Антон.
— Вы пьете? — спросил Ярослав у Фрэнсиса, замешкавшись над его стаканом. Полагал, наверное, что африканцу самогонка — яд.
— Пью, пью, — белозубо ухмыльнулся негр. — Лей до рисочки.
— Если вам на аэродром надо, — сказал Ярослав, недрогнувшей рукой наливая до рисочки, — то я вас могу отвести. Тем более Ирина Ивановна велела. Но не надо бы вам туда ходить. Дурное место.
— Вот и расскажите, что там дурного, чтоб мы знали.
— Ну, для начала со знакомством, — Киря поднял свой стакан.
История похода мужиков на секретный аэродром началась с идеи того же Кири пошарить, не валяется ли у военных чего полезного. Судя по скелету «КамАЗа», в категорию «полезное» у местных зачислялось почти все, но машина все-таки была рядом, а тащить кучу барахла за тридевять земель по пересеченной местности — дело совсем другое. Поэтому экспедиция была невелика числом и проводилась с разведывательными целями.
Первым препятствием на их пути стало болото. Раньше никакого болота там не было, и оставалось только гадать, что произошло. Тридцать лет — кстати, здесь тоже насчитали примерно такой срок таинственного сна, — всякое могло случиться.
Болото решили не обходить, а форсировать. Перемазались тиной и грязью, Абраша едва не утоп, но в результате перебрались и даже наметили вешками тропу, дабы на обратном пути не возникло проблем. К внешнему ограждению аэродрома тоже вышли без проблем. А вот потом они начались.
Как только миновали покосившийся КПП, открытые ворота и вошли на бетонку, у всех троих появилось ощущение, что за ними наблюдают. «Скрадывают», — как образно высказался Киря, имевший охотничий опыт. Вначале решили, что зверь какой-то, почему бы зверю на аэродроме не бродить. Из оружия у них имелись одностволка Кири и «еще один пугач», так что испугаться мужики не испугались, хоть и неприятно было.
На полосе стояли несколько небольших самолетов и два вертолета, все гражданские, без вооружения. С виду ржавые и никчемные. С них можно было разве что снять часть обшивки или стёкла, плюс разную мелочь изнутри, если не сгнила.
В первом из больших ангаров тоже стоял полуразобранный самолет, а у стен были сложены «какие-то армейские ящики». Во время осмотра ангара на улице что-то звучно грохнулось, мужики выскочили, но увидеть никого не увидели. Покричали для острастки, мол, с добром пришли: вдруг кто-то из аэродромной обслуги до сих пор здесь остался? Никто не вышел.
— А потом гляжу: у другого ангара черепок лежит, — рассказывал, поежившись, Киря. — Человеческий, свеженький такой… И кости, кажись, берцовые. Сложены еще этак кучечкой, чтоб видно было, что не само упало, а специально положили, с намеком.
К чести мужиков, костей они не испугались, только насторожились еще больше. Пошли осматривать диспетчерскую башенку, а когда поднялись наверх, кто-то запер снаружи дверь. Точнее, не запер, а привалил тяжелым железобетонным блоком, валявшимся рядом с башенкой. Еле-еле втроем сдвинули, выбрались — опять никого. А потом кто-то принялся хохотать, да так жутко, что мужики решили с аэродрома бежать, прихватив лишь найденную в диспетчерской аптечку.
— И хохочет, падла, так страшно, с переливами, с подвыванием… Словно и не смеется, а истерика у него, во, — подняв палец, сказал Киря. — Или как не человек вовсе.
— А может, все-таки человек? Может, все-таки кто-то из обслуги выжил, а вас пугал? Мало ли откуда у них череп с костями…
— Погоди, — махнул рукой с уже давно погасшим окурком «козьей ножки» Киря.
Когда мужики миновали КПП и уже почти добрались до внешней ограды, Абраша оглянулся, ухватил Кирю с Яриком за рукава и принялся нещадно трясти. Обернувшись, те увидели у КПП силуэт.
— Там туман как раз опустился, дело к вечеру, — пояснил Ярик. — Видно, что стоит, а кто — не видно. Так, контуры одни…
— Эти контуры нас окончательно и добили, — сказал Киря. — Ростом за два метра, плечищи — во такенные, а сам словно в шубе. И башка тоже как кочан, нечеловеческая.
— Я решил, что снежный человек, — сказал Ярик.
— Ага. Ети, — подтвердил Киря. — Раньше писали, помню, что в Кемерове цельную охоту на него объявили. Еще боксер был такой, Валуев, экспедицию собирал. Ети не нашел, зато след его нашел. Во такенный!
Киря развел руки, из чего следовало, что след размером с корыто.
— Я подумал, что они могли расплодиться, пока люди спали, а Кемерово-то здесь не так и далеко, — сказал Ярик.
— Надо, короче, замыть, — снова поежившись, Киря толкнул Ярика локтем, и тот как молодой принялся снова наливать малиновку.
Антон задумчиво очищал вяленую рыбину. Историю про йети в Кузбассе он помнил хорошо, над ней много шутили, даже ролик какой-то по интернету болтался. Шутки шутками, а если и вправду йети? И знакомые пару раз на Алтае кого-то видели, хоть и не успели на камеру снять… Антон покосился на камерунца — тот тоже явно не обрадовался услышанному. Подозревать мужиков во лжи не было смысла: на аэродроме могло найтись много полезного, и придумывать глупую отмазку чисто из-за лени они бы не стали.
— Давайте народу побольше соберем и вместе сходим, — внес предложение Фрэнсис, когда Ярик налил «по рисочку». — Если там что-то нечисто, общими силами разберемся.
Киря выпил, захрустел луком.
— Видишь ли, друг африканский, — сказал он, проглотив закуску, — нам этот аэродром пока без надобности. Без него проживем. Железа хватает, чего-то такого, без чего мы прям жить никак не можем, там нету. Осень на носу, а там зима, работы много, дела всякого. Это как Мокрушино. Мы их не трогаем, они — нас, торгуем помаленьку и ладно. А ети этот к нам вообще не лезет. Возникнет нужда — соберемся да пойдем. Потому и вам бы я советовал туда носа не совать. Живите у нас, места хватит, люди вы вроде приличные, раз Ивановна вас так приветила…
