Сергей Хорунжий - Гражданская самооборона
Но сбежать им не дали…
Бдительные «спартачи» бросились вдогонку, уже не обращая внимания на табу, которое запрещало трогать обидчика в присутствии женского пола. Тонкие девичьи голоса громко заверещали, кого-то нежданные помощницы даже задержали — послышались вопли и ругательства, но всех остановить они, разумеется, не могли. Возмущённо заорал Миха: «Пацаны, вы чё, успокойтесь!», поймав одного из недовольных в свои медвежьи объятия, и на этом рыцарские забубоны окончательно закончились.
Выскочив из зарослей, Егор почувствовал, как Пожидай, так Анатолю когда-то сократили его фамилию, пихнул его в спину.
— Беги! Меня не тронут!
— Не могу, не приучен! — развёл руками Децел, одновременно уклоняясь от гитары, которую не пожалели для такого дела. Знаменитая «ленинградка», очень ценная по тем временам, так как достать её было практически невозможно, просвистев над головой, ребром врубилась в кого-то из набегавших разлетаясь с жалобным треньканьем. Хозяин инструмента застыл на какое-то короткое мгновение от горестной неожиданности, наблюдая за тем, как заваливается набок оглушённый им товарищ, правда, и сам тут же последовал за ним, получив точный удар по печени и мощный боковой в голову…
Егорка освоил «это непотребство», как называл чисто уличную плюху тренер, заметив её в арсенале подопечного, в совершенстве. Движение было непрофессиональным, более того, парень слегка подпрыгивал в воздухе, вкладываясь всем телом. Наставник тут же определил слабину и показал ему, чем всё может закончиться, воткнув свой кастет-кулак под правое ребро, добравшись до его печени так, что искры посыпались из глаз! Но то было на ринге, где орудовали профессионалы, а улица всегда отличалась своими правилами и законами. Здесь нужно было «гасить» противника с одного удара, чтоб не поднялся, чтобы не оглядываться назад, опасаясь за свою жизнь.
Вот и сейчас его «коронка» сработала безупречно, завалив «музыканта», словно быка на скотобойне. Кстати, этот удар сметал с ног не только сверстников, от него уходили в глухую отключку и солидные стокилограммовые дяди, когда пытались вернуть проигранные в «ази» или в «буру» свои кровные, честным трудом заработанные денежки…
И вообще — без приключений у Децела жить ну никак не получалось!
Нет, он не якшался с хулиганьём и пацанами, которые то и дело ныряли в «колонии» как к себе домой, учился на отлично, одевался как «фраер». Жил, никому не досаждая и ни во что, особо не вмешиваясь, но проблемы всё же его находили…
Их побаивались и старались не цеплять по пустякам ни в школе, ни на улице. Они с Гориллой были эдакими «неприкасаемыми» в родном двенадцатом микрорайоне и решали собственные проблемы исключительно вдвоём, хотя, нет! Один раз пришлось позвать своих негласных покровителей Рака и Панчу, парней старших лет на пять-семь, КМСов по дзю-до и боксу, которые любили непримиримых «малышей», именно так они их называли, за независимость. Как-то озверевшие мужички сильно на них обиделись за то, что в очередной раз «салабоны» обыграли в карты, а когда попытались вернуть деньги силой, ещё и по башке схлопотали. Собрав толпу эти «бывшие короли улиц» подвалили на разборки целой оравой.
А здесь их ждали.
Четверо…
Рак и Панча вышли вперёд и предложили решить вопрос по-честному, чтоб не разжигать войну внутри района: любой из пришедших мог выйти один на один, либо с Децелом, либо с Гориллой!
Не вышел никто!!!
Так они и ходили потом по родным улицам, вдвоём!
С непонятным статусом — не то местные «шишкари», не то изгои…
Но это было дома, а здесь, на все его заслуги плевать хотели с высокой колокольни! И именно сейчас ему сильно не хватало напарника, с которым не раз стояли спина к спине, отбиваясь от превосходящих сил. Хотя, Толян-красавчик, сграбастав двоих своих соседей, тоже помог ему нехило.
— Децел, вали отсюда, — прохрипел он, задыхаясь от натуги. — Не могу больше…, — и мотнул головой куда-то в ночь. — А вона ещё бегут!
На самом деле геройствовать больше не стоило. Местные бойцы уже осатанели до такой степени, что, если он упадёт, его будут топтать, пока не забьют насмерть.
— Уговорил! — наконец-то согласился Егора и метнулся в темень, подальше от разъярённой толпы.
— Стой, козлина…
— Аааа, падаль, догоним — убьём!
«Москва-Воронеж — не догонишь, а догонишь — не возьмёшь!» — пронеслось в голове, которая подстёгивала ноги, уносившие своего хозяина от беды. Топот преследователей стихал понемногу. Крики тоже, чего зря орать и тут из какой-то подворотни вывалился очередной местный «добрый молодец» — широкоплечий и коренастый, брякнувший под горячую руку непонятно-оскорбительное: «Пенёк!»…
Что это означало?
Обидеть ли хотел или здесь, в одиннадцатом, это была какая-то шутливая форма обращения, кто знает? По крайней мере, Децел выяснять не стал, а, чуть притормозив и подлаживая свой бег под удар, врубил незнакомцу в «пятак» так, что услышал, как захрустели у бедолаги шейные позвонки…
Лёгкое прикосновение вернуло его к действительности…
— Что, опять воевал?
— Да, — кивнула Ника и поманила за собой.
— Вот же! — пробубнил с досадой Гор. — Ни на яву, ни во сне, ну никак не успокоюсь, — он прикрыл дверь в «детскую», чтобы не разбудить малышей и последовал за девушкой…
…трёхкомнатная квартира на втором этаже была боковой, и одно из окон замызганное донельзя смотрело на перекрёсток рядом с выходом из метро. Остальные помещения располагались по обе стороны здания, таким образом, имелся почти круговой обзор. Что интересно, стёкла сохранились в оконных рамах и, после аккуратной протирки, внизу, по углам, чтобы не привлекать излишнего внимания, через них можно было даже что-то увидеть. Входная дверь впечатляла своей неприступностью. Сделанная каким-то умельцем из толстого листа железа толщиной миллиметров семь (и как только её затащили наверх, ведь весила тонну, ну никак не меньше!), она не оставила сомнений в надёжности убежища.
На нём Горыныч и остановился…
…обустраивались молча, без настроения, так же ели, в том числе малыши. Не до шуток было. Нарушить скорбное молчание не решился даже Тузик, подметив, что добрую хозяйку абсолютно ничего не трогает. Она не реагировала ни на что, молча сидела в углу весь вечер, и неизвестно было, ложилась ли вообще.
Но что-то её заставило выйти из прострации…
Лунный свет хоть и не чётко, но всё же высвечивал окружающую обстановку. Фил потихоньку скулил, но на улицу бежать не торопился. Снаружи, у далёкого входа в подземелье что-то происходило, мелькали какие-то неясные угольно-чёрные силуэты, которые ни по своим габаритам, ни по размерам никак не могли принадлежать многоножкам. Егора передёрнуло. Он, было, потянул из бокового кармана ночной монокуляр, смахивающий на детский калейдоскоп только гораздо миниатюрнее, чтобы попытаться рассмотреть, что там, но тут Ника ухватила его за руку и замерла, заставив прислушаться.
— Мне кажется или это всё-таки звук мотора?
— З-звук, — ещё не до конца уверенный согласился парень. — А ты как услышала?
— Не спалось.
«И хорошо, что не спалось!» — отвлёкся Горыныч от метро, навострив уши. Любой техношум он теперь воспринимал только как враждебный. Друзей в нынешнем их положении у них вроде как не намечалось, разве что Хром, но после того как их, по сути, из Городка тактично, но всё же выперли, и этот дядя был под большим вопросом. По крайней мере, в объятия к его молодцам Егор бы не кинулся при встрече. А значит, следовало хорошенько всё рассмотреть и понять, кого это нелёгкая принесла…
Тем временем, приближающийся натужный вой уже был слышен достаточно чётко. Зато, все другие, естественные звуки, отошли на второй план или вовсе исчезли, растворившись вместе с их хозяевами в густой темени. Участки, освещённые ночным светилом, сумеречные охотники и так не жаловали, а тут затихли, будто их и не было. Они слишком хорошо уяснили себе, что механические помощники человека им не по зубам и дожидаться нужно удобного случая, когда люди выйдут из под защиты, чтобы напасть. Пока же железная махина, с галогеновыми фарами, разгоняющими мрак, остановилась на перекрёстке, оставшись в гордом одиночестве.
— Как думаешь, кто это? — кивнула в ту сторону Ника.
— То же самое хотел спросить и я! — усмехнулся Гор. — А что, здесь не принято отмечать технику какими-нибудь опознавательными знаками?
— Не-а! — опять мотнула головой девушка и зашептала. — Только Коалиция ничего и никого не боясь, может себе позволить такое — все остальные предпочитают оставаться безымянными…
— Грабить проще, чтоб ни с кого никакого спросу?
— Ну, да! — рыжая чёлка смешно подпрыгнула, соглашаясь.
— Поня-а-атна!
Горыныч тоже перешёл на шёпот. Механик заглушил мотор и мало ли что? А вдруг за эти годы техника шагнула так далеко, что прослушка внешнего периметра на таком расстоянии — это плёвое дело! Егор в точности об этом не знал, но бережёного, как говорится… додумать он не успел. Верхний люк открылся, и на броню полезли люди. Расстояние было достаточно приличным и девушка, как ни всматривалась в прибор ночного видения, ничего определённого сказать не могла, кто же всё-таки сюда пожаловал. Не узнавала никого.
