Андрей Мартьянов - Сборник "Войти в бездну"
– Тихо, тихо. – Маша отчего-то забеспокоилась и даже вскочила с сиденья. – Веня, я тут набрела на одну мысль. Говорите, обычным хищником-самцом можно управлять? А можно ли управлять самкой? Полагаю, что нет. Самка сама по себе, она глава семьи, ею никто не может командовать. Она откликается, если следовать вашей теории, только на сигналы другой самки или коллективные послания самцов – например, об опасности, количестве принесенных в гнездо жертв для подселения эмбриона и тому подобной ерунды. Если американцы действительно вырастили материнский организм (Гильгоф кивнул, соглашаясь), то можно задать вопрос – где он? Самку не могли увезти – она слишком громадная, весит не менее тонны, а то и побольше. Где взять клетку таких размеров? Кроме того, это очень сильное и крайне опасное животное неуправляемо. Трупа матки мы здесь не видели. Какой вывод?
– Какой угодно, – пожал плечами доктор. – На выбор: самка спит в ледяных пещерах под базой, сбежала при эвакуации и была убита в двух-трех километрах отсюда, оказалась вывезена – может, Иного можно усыпить? По крайней мере, следов материнского организма мы не нашли, равно как и спор с личинками.
– Да мы и не искали, – огорченно сказал Казаков. – Осмотрели только часть пещер, а после веселья, устроенного нам и американцам черт знает кем, мы не в состоянии продолжать поиски. Снаружи семьдесят пять градусов мороза, снежная буря и абсолютная темнота.
– Хуже другое, – после паузы проговорил Гильгоф и в упор посмотрел на американского полковника. – Мистер Кеннет сообщил, что колонию атаковал рейдер «Киото». Помните это название? Конец декабря прошлого года, история в Гонконге. Акция «Нового джихада». Теперь ясно, в чьих руках Иные, которыми можно управлять?
– Не факт, – запротестовал Казаков. – Аллахакбаровцы, безусловно, угнали этот корабль, но они могли двадцать раз перепродать его кому угодно. Хотя именно за террористов «Джихада» говорит невероятная наглость в проведении атаки на колонию. По крайней мере, можно было догадаться изменить опознавательные знаки или стереть название корабля. Мистер Кеннет, – лейтенант перешел на английский, – вы точно помните, что возле S-801 приземлился именно «Киото»?
– Абсолютно, – подтвердил американец. – Я сам видел этот рейдер. Надпись на борту иероглифами и латиницей.
– Для полного счастья нам не хватает только фанатиков-исмаилитов, – неожиданно влез в разговор английский пилот. Фарелл давно понял, что попал в переделку почище ахеронской. Только теперь вряд ли можно рассчитывать на помощь. – Джентльмены, не забудьте о том, что мы не знаем, кто именно уничтожил наш челнок и спускаемый аппарат с американского крейсера. А ядерный взрыв на орбите?
Казаков только вздохнул. Фарелл рассудительно добавил:
– Я оцениваю шторм снаружи не менее чем в три балла по стандартной шкале Саффир-Симпсона. Атмосферное давление сейчас 945 миллибар, скорость ветра – почти пятьдесят метров в секунду. Вдобавок густой снег. Даже если ударившие по нам люди захотят приземлиться, ничего не выйдет. Нужен либо гениальный пилот, либо великолепный и тяжелый корабль, который не сдует… У нас есть время до окончания бури.
– Время на что? – вздохнула Маша. – Куда мы денемся, если после шторма террористы захотят с нами поговорить? Или не захотят… Транспортер отлично виден в инфракрасном диапазоне. По нам просто бабахнут ракетой или плазмой. И все.
– Будем ждать, – решительно сказал Казаков. – Когда погода успокоится и станет не так холодно, надо будет выйти и прикончить Иного. Зачем его здесь оставлять? Мало ли кто нарвется потом, когда мы замерзнем…
– Вы умеете поддержать настроение, – рассмеялся Гильгоф. – С вашего позволения, еще раз напомню Тору, хоть вы ее и не читали. «Не должно скорбеть сердце твое, ибо за то благословит тебя Господь». Не знаю почему, но я уверен – мы выберемся.
– Легко сказать, – проворчал лейтенант недовольно, – да трудно сделать. Ну что, приготовим чай на всех?
* * *Прошло еще четыре часа.
Девятнадцатичасовая ночь на Сцилле близилась к середине. Небо закрывали черные, с невероятной скоростью несущиеся к юго-востоку облака, шторм и не думал затихать. Мороз был невероятный – компьютер вездехода заявил, что снаружи почти минус девяносто, и, если бы кто-то из людей попытался разгерметизировать машину, должна была сработать «защита от дурака»: ИР транспортера полностью заблокировал бы двери на пять попыток. Только с шестого раза кормовую дверь можно было открыть. И то после громких предупреждений.
Напряженный день остался позади, люди заснули. Дежуривший Бишоп, сменив Фарелла за штурвалом машины, изредка подавая транспортер вперед на несколько метров, выбираясь из заноса. Иначе снегопад к утру полностью бы погреб людей под толстым слоем жесткого белого льда.
На утро составили следующий план: когда температура поднимется до приемлемых цифр – хотя бы до сорока градусов – техники отправятся снимать батареи с гибернационных капсул, найденных в пещерах-холодильниках, а остальные займутся поиском уцелевших в складских помещениях продуктов. Менее всего разбит третий блок колонии; по крайней мере, там уцелели окна, а несколько пулевых отметин на стенах можно было заделать герметиком. От Гильгофа поступило предложение активировать ядерный реактор базы, но его отвергли как волюнтаристское: при недавнем осмотре выяснилось, что реактор сильно поврежден стрельбой, и запуск может повлечь серьезную аварию. А снаружи и без того разбросан плутоний – радиационный фон начал повышаться даже внутри защищенного транспортера.
Ну что еще оставалось делать? Все-таки строения колонии были неплохо сконструированы: несколько слоев обшивки, преграждающих путь ионизирующему излучению, жаре, холоду, ультрафиолетовым лучам… И в здании будет куда просторнее, нежели в невероятно тесном салоне вездехода, где невозможно даже вытянуть ноги.
Дальнейшая перспектива рисовалась в самых мрачных тонах. Даже если обнаружится продовольствие, за водой (точнее, за снегом, который потом надо будет растапливать) придется ездить за несколько километров в сторону – окрестности базы радиоактивны. Потом, когда кончится еда, некоторое время можно будет протянуть, отлавливая «уродцев Эккарта» и маленьких ящериц. Но кто знает, вдруг громадные насекомые несъедобны или вообще встречаются крайне редко: одна особь на тридцать квадратных километров? И как их искать? В общем, неприглядная складывается картина. Дополнительным штрихом была угроза появления боевиков «Нового джихада» или любого другого противника, которому не требовались лишние свидетели.
Бишоп выполнял свою работу с тщательностью человека и точностью машины, благо был помесью их обоих. Педаль газа вдавить, скорость минимальная, для экономии энергии погасить габаритные огни… Вездеход осторожно выбирается из наметенного сугроба, ползет метров на тридцать вперед, продавливая снег гусеницами из высокостойкого пластика и наконец останавливается, чтобы выждать еще полчаса, пока его снова не завалит мириадами снежинок…
ВЫЗОВ НА ВОЛНЕ Р-900! ПОЖАЛУЙСТА, ОТВЕТЬТЕ!
Мимический и логический центры мозга андроида отправили его лицевым синопсисам недвусмысленный приказ – изобразить удивление. Что Бишоп и сделал. Даже рот приоткрыл. На мониторе терминала связи, посреди черного фона мигали ярко-багровые буквы. Кто-то выходил на связь. На русском языке.
ВЫЗОВ ПРИНЯТ. ОЖИДАЮ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ СВЕДЕНИЙ, – не раздумывая, отбил синтетик. Интересно, что будет дальше? И вообще нужно будить людей.
ОСТАВАЙТЕСЬ НА МЕСТЕ. ИДУ ПО СИГНАЛУ ВАШЕГО РАДИОМАЯКА, – ответил Некто. На радаре вездехода засияла яркая зеленая точка. Бишоп определил, что неизвестный объект находится не далее чем в десятке километров от базы S-801. Только почему локатор не засек его гораздо раньше? Будто из ничего появился…
– Поднимайтесь! – громко выкрикнул андроид. – Очередные гости!
– Что? – Моментально, будто кошка, проснувшийся Казаков нырнул в кабину. За его плечом воздвигся сержант Ратников, а позади виднелись заспанные лица Марии Ельцовой, врачей и доктора Гильгофа. К лейтенанту, расталкивая остальных локтями, пробился Эккарт.
– Вас ист? – Спросонья он заговорил по-немецки, но мигом перешел на русский. – Ого, это еще кто?
– Понятия не имею, – шепнул Казаков. – Объект передвигается в атмосфере. Господи боже, да как он летит при таком шторме?
– Не знаю, – ответил за Эккарта Бишоп. – Определитель массы показывает: это крупный корабль. Система «Свой-чужой» не реагирует. Ого!
– Что? – подался вперед Казаков, уставившись на монитор. – Нет, ребята, это уже совсем не смешно!
Неизвестный челнок вообще не был опознан. То есть программа ИР, отвечающая за регистрацию и идентификацию любых механических объектов со всей ясностью и непреложностью утверждала: «Тип корабля неизвестен». Следовательно, приближающийся модуль не производился ни одной фирмой Земли, занимающейся космической индустрией. Означать это могло следующее: либо на Сциллу приземлялся корабль засекреченной частной разработки, либо… Инопланетяне? Бред! Их не существует!
