Алексей Фомичев - Услышать эхо
— Та-ак…
Раскотин бросил взгляд на фотографии, на которых были изображены компьютерные модели будущих парков.
— Большой размах.
— Да. Под прикрытием строительства можно проворачивать любые сделки, приобретать любое оборудование, перемещать любые суммы. Скидки, уменьшенные налоги, благотворительные акции, пресса, шумиха… Идеальная ширма для закулисных игр. Наши планы отследить финансовые потоки, проверить сделки по поставкам оборудования летят ко всем чертям. Чтобы быть в курсе происходящего, надо иметь своих людей в финансовых отделах корпорации и хотя бы одного агента в руководстве.
— Это нереально, — подавленно заметил генерал. — Разработка и вербовка агентов такого уровня возможна только при привлечении сил всего управления.
— Другой путь — вербовать агентов во всех филиалах, фирмах-поставщиках и банках, через которые проводят деньги. Что тоже невозможно нашими силами.
— Выходит, — подвел нерадостный итог Коновалов, — мы не можем ничего.
— Почти так, — вздохнул генерал. — Остается только разработка отдельных лиц, которых еще надо найти и проверить. Либо… идти к руководству с полным раскладом по операции.
— Но это провал!
— Да. Однако придется это сделать, если… если мы зайдем в тупик.
— Я еще не все сказал, товарищ генерал. — Трофимов взял газету и перевернул страницу. — В планах корпорации строительство филиала парка на Луне. Для особых клиентов. Готовых выложить миллионы за сафари среди лунных кратеров.
— Но для этого им надо получить разрешение на запуск космических челноков.
— Либо построить свой. Финансовые возможности позволяют.
— Как к этому отнесутся Россия, США и Китай? — вслух размышлял Коновалов.
— А что они могут? Запрещать не имеют права. Вряд ли корпорация полезет на территорию промышленных разработок. А так… места всем хватит.
— Новости невеселые, — подвел итог разговору Раскотин. — У нас ограниченный круг возможностей и мало сил для работы.
— Да, — позволил себе вставить слово Трофимов. — И в этой ситуации миссия Щеглова и Навруцкого переходит из разряда вспомогательных в разряд первостепенных. Вот почему я заострил внимание на них в начале разговора.
— Ясно-ясно. Есть мысли по этому поводу?
— Пока только одно. Включить в состав игроков других агентов мы не успеем. Но можем держать их в филиалах на роли обычных любителей. С тем, чтобы они отслеживали ситуацию. Одновременно имеет смысл продолжить вербовку сотрудников. Операторов, ассистентов, работников директоратов парков.
— Так мы можем засветить свой интерес перед службой безопасности корпорации.
— Будем действовать осторожно. И через подставных лиц. Через те же частные конторы.
— Это верно, — согласился генерал. — Давайте подведем итог. Вербовку сотрудников парка продолжать. Отправить десять-двенадцать человек для посменного нахождения в парках под видом игроков. Не прекращать работу по отслеживанию сделок и финансовых потоков. Ну и… Ждать результатов от Щеглова и Навруцкого.
Раскотин встал, помял затылок, неожиданно признался.
— На войне так не переживал. А сейчас тянет сказать «боже, помоги». Жаль неверующий. Помощь всевышнего была бы кстати.
Он обвел всех взглядом и махнул рукой.
— Ладно, оставим лирику. Вроде бы все. Способ связи прежний, встречи только в случае необходимости. И предельная осторожность. Думаю, это ясно.
— Так точно, — синхронно отозвались Трофимов и Сименко.
Коновалов ограничился кивком.
— За работу!
Часть 2
ЧТО НАША ЖИЗНЬ? ИГРА!
1
— …Док, может, все-таки скажешь, за каким чертом ты полез в это? Ведь сам говорил, что не хочешь терять два с лишним месяца в погоне за призрачным шансом?
— И правильно говорил. Но в жизни бывает момент, когда человек просто обязан сделать что-то вопреки своим принципам и желаниям. Вот и я решил — была, не была! Что, трудно поверить?
— Не знаю, Док. Я, конечно, рад, что все так вышло. Но… удивлен сильно.
— Да? Ну тогда как тебе еще одна причина? Я захотел посмотреть, ради чего ты рвал жилы и лез в игру! Интересно стало, что тобой движет?
— Даже так?
— Даже. Ведь ты далек от мира игры. Ты не геймер, хотя мог бы стать им. И подготовка у тебя отменная, и умение. Да и характер что надо. Но… как показывает опыт, бывшие солдаты редко становятся геймерами. А те, кто прошел войну, вообще почти никогда. По крайней мере на моих глазах это происходит впервые.
— И с чего ты взял, что я воевал?
— Видимо, потому что сам, можно сказать, участвовал… Почти.
Глеб бросил на Дока внимательный, оценивающий взгляд. Кто же он такой — новый знакомый и партнер по команде?
Уверенного в себе человека видно сразу. Сильного телом и духом. Сидит напротив, смотрит своими карими глазами и держит на губах легкую улыбку. И взгляд такой спокойный. Взгляд человека, видевшего много. В том числе и войну.
И как Глеб сразу это не отметил?! Наверное, потому что и не думал увидеть здесь фронтовика. Док говорит, что почти участвовал. Это значит…
— В санчасти служил?
— Точно. Полковая санчасть десантного полка. Срочка.
— Ты был в Таджикистане? Но как? Ведь туда срочников не брали.
— Я срок почти отслужил. А когда полыхнуло, подал рапорт. И меня на «короткий» контракт, до окончания боевых действий. В бою не был. Так, пару раз слышал, как стреляли в полукилометре. Эвакуировали раненых и убитых, оказывали первую помощь, когда надо было. Работали в части…
— Ясно…
— А ты, как я понимаю… — Док помедлил, с интересом глядя на Глеба. — В боевых частях?!
— Верно.
— Десант, пехота, артиллерия?
— Экспедиционный корпус, — после небольшой заминки ответил Глеб. Во всяком случае, приказа молчать об этом Трофимов не давал. А скрывать что-то от Дока было бы глупо.
— Ого! Ну ты и хлебнул! Вы же первыми туда вошли. И первыми потопали вперед после ядерного удара. Наверное, в защитном костюме находились вдоволь?
— И такое бывало. Хотя три из четырех ядерных удара нанесли по территории Афганистана, и уровень радиации был не настолько силен, чтобы уж совсем край.
Они помолчали, вспоминая каждый свое. Док — измученных и уставших раненых, боль в глазах, мат и стоны, запах крови и внутренностей. Застывшие трупы. Усталость и апатию после круглосуточной беготни.
Глеб — обжигающее солнце, ветер в горах, короткие стычки с боевиками, пот, заливавший стекла противогазов, и привкус резины в воздухе. Рейды на десятки километров, засады, нервотрепку ожидания и обязательные процедуры в камерах дезактивации.
— Как тебя зовут-то? — спросил он, глядя на Дока.
— Всеволод. Сева.
Они пожали друг другу руки, словно при знакомстве. На лицах обоих проступило облегчение. Была до этого некоторая недомолвка, мешающая нормальному общению, но сейчас она ушла. Помог откровенный разговор.
— Посидеть бы, выпить по такому случаю. Вспомнить кое-что… — мечтательно проговорил Глеб.
— Не выйдет, — хмыкнул Док. — Все, забудь о расслабоне до конца игры. Сейчас Ник с Кэт придут, и пойдем в приемную. Оформляться. Кстати, вот и они, — добавил он, услышав голоса за дверью.
Действительно, в комнату быстро вошли их партнеры по команде.
— Готовы? — с порога спросил Ник. — За мной. Начинается!..
Глеб глянул на Дока, коротко кивнул, а про себя подумал, случайно ли Док изменил решение или под влиянием каких-то обстоятельств? Вряд ли фронтовые воспоминания тому виной. Или нет?
Вот и первая загадка игры. Сколько их еще будет? И каких?..
Зал регистрации подавших заявки команд находился в девятом секторе анапского филиала «Фантазии». Здесь регистрировали команды из западной части России, Европы, Африки и Австралии. Впрочем, приехать могли откуда угодно.
Из трехсот команд на долю Анапы приходилось восемьдесят три. Понятно, сколько народу сейчас было в зале. Однако никакой суеты, толкотни и ругани. Работало шесть приемных, на каждую команду тратили по десять минут.
Глеб здесь был впервые. Поэтому вертел головой, глядя то на большие настенные мониторы, где были размещены списки команд, названия игр, расписание этапов и прочая информация, нужная и ненужная геймерам. На других экранах крутили ролики прошлых сезонов. В дальнем углу полупрозрачным пластиковым экраном отгорожен терминал с тремя десятками компьютеров.
Под потолком по периметру зала шел ряд кондиционеров, огромная сплит-система позволяла нормально дышать почти трем сотням людей. А небольшой фонтан в центре увлажнял воздух.
Оценив увиденное, Глеб проникся атмосферой предчувствия грядущих событий, интригой и волнением, предстартовой лихорадкой. И понял, почему устроители не стали делить зал на части. Они специально добивались такого ощущения.
