Василий Головачев - Ведич

– Я уже догадался. Куда?

– В Брянскую губернию, а точнее – в Жуковку.

– Я же недавно оттуда.

– Иди умывайся, поедим и побеседуем.

Никифор умылся с дороги, и, чувствуя себя посвежевшим, прошёл в холл, где стояла старинная русская печь, украшенная изразцами, а стены были покрыты древними с виду фресками.

– Проходи, – открыл дверь лаборатории Крутов.

Никифор с любопытством шагнул в помещение, пережив ощущение дежавю: семь лет назад он впервые знакомился с волхвом, самостоятельно прошедшим все ступени посвящения, и точно так же входил в его святая святых.

Лаборатория оказалась почти пустой.

Исчез длинный стол с рядами реторт, различных сосудов вычурных форм, банок и чашек. Вместо него посреди комнаты стоял современный круглый стол без каких-либо деталей.

Исчезли почти все сложнейшие установки, напоминающие химические реакторы, автоклавы и ускорители. Сохранился лишь один «ускоритель» в углу лаборатории, да на стенах появились необычные стеклянные и металлические узоры, похожие на антенны. Плюс экран телесистемы во всю стену. А в центре лаборатории красовалось знакомое Никифору массивное деревянное кресло с резной спинкой и гнутыми подлокотниками, с ножками в форме волчьей лапы. На подголовнике кресла висела корона из голубоватого металла, семигранная, высокая, с очень сложным узором ажурной вязи.

– Капия, – пробормотал Никифор, разглядывая корону.

Крутов показал свою обычную едва заметную усмешку.

– Не забыл. Не хочешь повторить сеанс?

– Благодарю покорно!

– А зря, с её помощью ты мог бы приобрести полезные свойства.

– Какие?

– К примеру, научиться технике ухода от пси-удара. Враги наши не дремлют, создали множество психотронных генераторов, от излучения которых практически нет защиты. Кроме воли и умения вовремя «улететь».

– Как это? – недоверчиво прищурился Никифор.

– Один из способов – представить себя птицей и улететь в небо. Потом вернуться, «почистив перья».

– Это если успеть заметить, что в тебя стреляют. А если не успеешь?

– Тогда организм сам должен переводить «стрелки» твоего «поезда» на запасный путь. Капия помогает закрепить это умение в форме инстинкта. Об искусстве джон-джиг слышал что-нибудь?

– Нет.

– Это практика мысленного вхождения в мёртвое тело человека или животного, так называемый перенос психики. Капия может помочь овладеть и этим защитным механизмом.

– Это долго, наверно…

– Два сеанса, – засмеялся Крутов, подтолкнул Хмеля к выходу. – Многие Витязи прошли через это. Идём обедать.

Елизавета накрыла стол на веранде, куда свободно проникали запахи сада. На столе дымились тарелки со щами, лежали в плошках пирожки с грибами, салат из свежих огурцов и помидоров. На второе хозяйка подала запеченную рыбу с румяной корочкой, и, когда она принесла чай, Никифор почувствовал, что сыт окончательно и бесповоротно.

– Вкусно готовишь! – похвалил он Елизавету, расслабленно откидываясь на спинку стула. – Повезло твоему мужу.

– Твоя Шарифа разве не умеет готовить? – осведомился Крутов.

– Умеет, но иначе. С русской кухней у неё небольшой напряг. Хотя научилась и щи варить, и солянку, и рыбный суп, и даже блины готовить. Но лучше у неё всё равно получаются блюда кавказской кухни.

– Чай будешь или что другое?

– Помнится, мы пили у вас чай с чабрецом и мятой, очень душевная вещь.

– Сейчас принесу. – Лиза вышла.

– Куришь? – спросил Крутов.

– Курил какое-то время, потом бросил. А что?

– Просто так спросил. Из моих знакомых редко кто курит.

– Ты решил прочитать мне лекцию о вреде курения?

– Заметил, как ты ищешь что-то глазами, подумал – пепельницу. В принципе это сугубо индивидуальная вещь. Хотя недаром кто-то заметил, что курение вредно человеку только при жизни.

Хмель улыбнулся:

– Да, на том свете не покуришь. Что мне делать в Жуковке?

– Я хочу предложить тебе поработать в триаде по защите Серебряного мальчика вместе с Тарасовым и Булавиным.

Никифор удивлённо вскинул глаза на волхва:

– Ты серьёзно?

– В прошлый раз ты погорячился. – Глаза Крутова стали чисто голубыми и холодными, но тут же потеплели. – Блющева не стоило убивать.

Никифор поморщился.

– Да знаю я! Это получилось чисто рефлекторно… Редчайшей скотиной был этот выродок!

– Согласен, но всё равно это было ошибкой. Синклит, а точнее, исполнительный орган этой сатанинской системы…

– Реввоенсовет?

– Функции Реввоенсовета теперь исполняет Федеральная антитеррористическая служба.

– ФАС! – стиснул зубы Хмель. – Блин!

– ФАС, но не блин. Давно не сталкивался?

– Давненько, с момента нашего последнего боя с конунгами.

– Боюсь, наше противостояние с ФАС скоро возобновится. Ею заправляет ставленник Синклита генерал Гвоздецкий, бывший глава службы безопасности президента, и мы никак не можем заменить его своим человеком.

– Старый знакомый. Я знал его полковником.

– Он многому научился за последнее время. Но я не об этом. ФАС заинтересовалась Брянской губернией и послала туда несколько групп для выявления местопребывания Серебряного мальчика. Тебе с Глебом и Димой Булавиным придётся создать такую сеть охраны Сергия, сквозь которую не сможет просочиться ни один агент конунгов, ни одно живое существо!

Никифор опустил голову:

– Понятно.

– И дополнительное задание: в Жуковку временно перебрался известный писатель Владлен Тихомиров, его тоже надо взять под защиту.

– А его с какого бодуна?

Крутов усмехнулся:

– Не с бодуна, а конкретно. Он один из Проводников Рода, пытающихся донести до людей крупицы древнего знания о наших традициях и нашей истинной истории. Синклит приговорил его к нейтрализации.

– То есть к ликвидации?

– Иногда человека можно нейтрализовать, не убивая его. Тем более что уже существуют психотронные «глушаки» и «анаконды».

– Ясно. Прикроем. Что ещё?

Вошла Елизавета, держа поднос с чайным сервизом.

Никифор взял в руки красивую, тонкого фарфора чашку, и та вдруг шевельнулась как живая, изменив форму. Он осторожно посмотрел на неё, поставил на стол.

Чашка снова изменила форму.

– Изыди, сатана! – суеверно отмахнулся Никифор указательным пальцем.

Елизавета засмеялась, оставляя мужчин одних.

– Это гониэ, – улыбнулся и Крутов. – Изделие вполне современное, хотя и в каком-то смысле магическое. Оно меняет цвет и форму в зависимости от эмоционального состояния владельца. Не бойся, оно не кусается.

Крутов взял свою чашку, и та под его взглядом претерпела трансформацию геометрической формы, пока не стала вновь обычным «фарфоровым» сосудом для чая.