Вандал - Андрей Львович Ливадный
— Ты мне не девушка. И вообще не понимаю, о чем мы спорим? Я же ясно сказал: система читает нейроматрицу и сравнивает ее с носителем. По-твоему, человеческий облик и образ мышления морфа как-то стыкуются?
— Да.
— Поясни, пожалуйста? — я вскинул взгляд.
Она в ярости. Это ощущается.
— Ты ровным счетом ничего не знаешь о морфах! Но… — ее губы дрогнули. Файре порывисто села в кресло. — Но я все же попытаюсь. Жизнь на нашей планете развивалась в очень сложных условиях и часто принимала крайние формы. Представь, какой должна быть среда обитания, чтобы естественный отбор привел к появлению существ, способных копировать ДНК конкурентов и перевоплощаться?
Я лишь отрицательно качнул головой. Фантазировать нет смысла.
— В определенный момент морфы разделились на две эволюционные ветви: «доминаторов» и «менталов», — продолжила Файре. — Доминаторы изначально шли путем агрессии. Проще говоря, они копировали верх пищевой цепи, перевоплощаясь в наиболее сильных хищников. Менталы действовали иначе, внедряясь в среду социальных существ, принимая облик тех, кого станет защищать группа. Например, в детенышей или самок, — я сейчас утрирую и обобщаю, на самом деле все намного сложнее и тоньше.
— Ну, в общих чертах понятно.
— В конечном итоге обе эволюционные ветви морфов спустя миллионы лет развития вновь объединились в один вид, — тогда и зародилась наша цивилизация. Доминаторы по-прежнему олицетворяли силу, менталы же развивались по пути науки.
— Насколько понимаю ты принадлежишь к менталам?
— Да. Я ментал. Одиночество для нас равносильно смерти, а грубая сила, как у этого «путешественника», — она с пренебрежением взглянула на туманные очертания амреша, — не мой инструмент выживания. Хотя, признаюсь, используя запрограммированный биостилхат, я могла бы попытаться сочетать в себе оба эволюционных наследия, но не хочу рисковать. Понятия не имею, к чему это приведет.
— Хорошо. Допустим, я тебя понял. И даже проникся проблемой. Но ты не ответила на главный вопрос. Для ясности приведу личный пример. Оказавшись здесь, я был вынужден использовать тело древнего. Но при этом ни на минуту не перестал ощущать себя человеком. А теперь поясни, в чем между нами разница? Обретя человеческое тело, ты останешься морфом. Любая система распознает подлог.
— Особенность моей эволюционной ветви ведет не к поверхностной мимикрии, или примитивному физическому копированию. Менталы перевоплощаются полностью.
— Но ты ведь понятия не имеешь, что значит быть человеком, — возразил я.
— Сейчас не имею. Потому что нахожусь в форме мимикрирующего аватара. Но, реализовав геном, я получу человеческую биохимию, человеческую сенсорику, и что главное — базовые врожденные инстинкты. Да, я сохраню свои знания, но ментально и физически стану человеком, окажусь в привычной для себя среде, не сойду с ума от одиночества, ведь рядом будешь ты, Кейл, и даже Ржавые, которые имеют много общих черт, словно вы — родственные виды.
Ее краткое, но достаточно информативное пояснение заставило меня глубоко задуматься.
Силой можно добиться многого. Покорности, крох знаний, трофеев. Но ты никогда не будешь застрахован от удара в спину.
Другое дело — доверие. Трудная стезя, особенно когда речь идет об инопланетном существе с неизвестной семантикой.
Да. У меня есть второй геном. Цифровая копия биометрического микрочипа, который я однажды выкрал. Это было очень давно, в пору юности, еще до «Хрустальной сферы» и «Призрачного сервера», до появления первых нейроимплантов.
Геном принадлежит девушке. Мы были очень близки, пока нелепый несчастный случай не оборвал отношения. Чип я хранил, как память, даже не подозревая, что под воздействием технологий Ушедших однажды он станет информационным фрагментом моей нейроматрицы.
— На полную ментальную трансформацию у меня уйдет несколько часов, не больше, — произнесла она, вырвав меня из омута воспоминаний.
— Фай, не дави, ладно?
— Хорошо. Не буду. Но мы могли бы начать со взаимного доверия.
— Это как?
— Для полного перевоплощения мне потребуется рабочая копия человеческой версии нейроимпланта. Сможешь установить в него блок или какой-то ограничитель, чтобы я не могла влезть в твои мысли, даже если захочу?
— Да, смогу.
— Тогда сделай.
Пока Синапс решал поставленную перед ним техническую задачу, я мысленно прикидывал все «за» и «против».
Файре в человеческом обличье осложнит путь. Я буду вынужден защищать ее, но теперь хотя бы пришло понимание, почему она не тянет агрессию.
— Ладно, — я первым нарушил паузу в разговоре. — Договорились.
* * *
— Ну, ты готов? — Файре, чувствуя мою «нервозность», ободряюще улыбнулась.
Придется довериться ей. В определенный момент матрица сознания будет уязвима, но надо рискнуть, ибо другой возможности попасть в технический сектор нет.
— Начинай.
Взвихрился биостилхат. Его дымка начала уплотняться, обретая очертания призрачной мужской фигуры.
…
Обнаружен биологический носитель.
Совпадение с генетическим кодом Глеба Сергеевича Вандалова — сто процентов.
Биологический возраст — двадцать пять лет.
…
Приводы «древнего» отключились. Грузно и неподвижно сижу в плетеном кресле, глядя как детализируются черты. Чувства смешанные. Словно смотрюсь в зеркало и вижу себя, помолодевшего лет на пятьдесят.
Файре одновременно работает с двумя видами стилхата. Вот к моему двойнику потянулись дымчато-серые струйки нанитов. Микромашины внедрились внутрь, формируя нейроимплант, а затем и сопряженный с ним «Синапс».
…
Обнаружен расширитель сознания.
Тест нейросетей успешен.
Открыт канал технологической телепатии.
Транслировать матрицу личности?
…
Мысленно отвечаю «Да».
…
Последующие ощущения обрушились, словно лавина.
Зрение вернулось не сразу. Чувствую, что лежу на чем-то твердом. Пахнет оружейной смазкой, прелой листвой и еще чем-то резким, медицинским.
Прохладное прикосновение пальцев Файре отозвалось мурашками.
— Глеб? Ты меня слышишь? Открой глаза.
Мои веки дрогнули. Жесткое каргонитовое ложе холодит кожу. Запах оружейной смазки исходит от оболочки «древнего», — мое временное воплощение неподвижно сидит напротив, неприятно скалясь.
В затылке медленно гаснет боль.
— Как себя чувствуешь? — Файре с неподдельной тревогой заглянула мне в глаза.
Чувствую ее дыхание.
Как же прекрасно ощущать себя живым! Скупое, безэмоциональное восприятие исчезло. По мышцам гуляет дрожь.
— Глеб, ну скажи что-нибудь!
— Ты тоже… перевоплотилась? Когда успела?..
— Мне проще. Аппаратура настроена под меня, да и ментально я более адаптивна к резким переменам.
— То есть ты сейчас…
— Вполне земная девушка.
— Протестируй матрицу сознания. И оденься.
— Смущаю? — взгляд у Файре теплый и насмешливый. Неужели она действительно способна так быстро адаптироваться?
— Нет, не смущаешь, — я с трудом привстал. Мышцы еще слушаются плохо.
— Ладно, не комплексуй, — она окуталась дымкой,
