Конфликт - Руслан Темир
Мила ничего не ответила, лишь посмотрела на дверь в палату. Князев развернулся и вышел из медицинского блока, громко хлопнув дверью.
18.47 по московскому времени
Туристическая база в поселке Текос.
Спина уже прилично болела от постоянного положения «лежать на спине». Хоть в обед Мила и отстегнула одну руку, чтобы поесть нормально, но все остальное время Лера лежала привязанной к койке. Хорошо, хоть за ногу не пристегнули, удавалось немного поворачиваться с бока на бок, но не сильно, свежие швы сразу давали о себе знать при любом движении. От скуки хотелось выть. Ни телевизора, ни планшета, ни телефона. Лежишь весь день, и пялишься в потолок. После трехдневной отключки организм уже отказывался спать, приходилось тупо закрывать глаза и стараться абстрагироваться. Больше всего бесило подвешенное состояние. Если бы сразу сказали, что сделают, было бы проще. А так жди в неведении.
Щелкнул дверной замок и в комнату вошел Тимур. Лера задержала дыхание. Он сильно изменился. Всего за несколько дней из мальчишки превратился в мужчину. Больше нет того огня в глазах, только суровый и холодный взгляд. Отпустил щетину, сразу прибавляющую ему несколько лет. Юлаев взял стул, и сел возле стены, чтобы она могла его видеть.
— Привет. — Неожиданно спокойным и холодным голосом сказал Тимур.
— И тебе привет. — Лера опять сглотнула, в полной тишине комнаты это прозвучало неестественно громко, словно она стояла на сцене с микрофоном.
— Как нога?
— Ну как, на половину.
— Отшучиваешься? Похвально. Дух не растеряла. — Юлаев облокотился на колени. — Скажи, зачем?
— Что, зачем?
— Зачем ты это сделала? Зачем предала нас? Если ты меня не любила, могла просто остаться, но не сдавать нас. — В каждом слове слышалась боль, с которой Тимур произносил слова.
— И как ты себе это представляешь? Вы все сбежали, а я осталась в «Рассвете», и все живут долго и счастливо? Да меня первым же делом пытать бы начали, выяснять, куда вы дернули. Все бы считали меня вашим шпионом. У меня не было выбора. Когда ты мне рассказал, я долго над этим думала. И до сих пор думаю, что вы не правы, что бред это все. У Вадима крыша поехала, а вы повелись. Никто никого в рабов превращать не собирается. А этот недоумок еще и базу разнес. Сколько там людей погибло? Хорошо, хоть детей вывезти успели.
— А как же Лариса и Юля? — Юлаев посмотрел прямо в глаза девушке и она сразу отвела взгляд, не выдержав.
— Я не знала, что так будет. Честно не знала. Дима мне сказал, что Ларисе дадут хорошее место, что ее не тронут. Что о Вере и Жене позаботятся. Что вас накажут, но вы будете живы. Только Вадима уберут. Я не знала… — Лера окинула голову назад, насколько смогла и заплакала.
— Кстати, о Диме. Ты на него запала?
— Он просто обещал обо мне позаботится. — Сквозь слезы выдавила девушка. — А что мне оставалось делать? Эпидемию я пережила вместе с Ларисой, потом нашли Веру. Уже позже встретили тебя. Потом нашли «Рассвет». И все было хорошо, если бы не твои замашки уехать. Мы бы не выжили сами, как ты этого не понимал, я не знаю. Думала, что болезнь Ларисы должна была вс расставить на места. Все было бы хорошо, жили бы в общине, работали, Верка под присмотром, Лариса при деле. Но ты повелся с этими, вбил себе в голову этот бред о теориях заговоров. А мне нужна была только спокойная жизнь и хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне. У меня были к тебе чувства, честно, были. Вот сдохнуть мне от этого треклятого вируса, если я вру, и ты полный дурак, если этого не видел. Хотя ты и не видел, ревновал меня постоянно. Сам меня к этому подтолкнул.
— Ты спала с ним?
— Да какая на хрен разница! — Лера сорвалась на крик. — Его уже нет, Вадим ему башку прострелил, прямо у меня на глазах, а я теперь калека одноногая. Все! Понимаешь, все! Я думал что эпидемия это конец, но нет, конец вот он, на этой койке, с пристегнутыми руками и половиной ноги. Мне уже все равно что вы сделаете. Лучше бы вообще не вытаскивали с того света. Лучше бы Воеводов в голову стрелял.
Лера зарыдала в голос. Тимур встал со стула, подошел к двери и взялся за ручку.
— А ведь я реально в тебя влюбился. — Сказал он почти шепотом и вышел из комнаты.
21.39 по московскому времени
Город Сочи.
О недавнем закате напоминала лишь узкая полоса темно-фиолетового цвета на западе. Остальное небо уже полностью стемнело, погрузив город в кромешную темноту.
«Да уж, ночи здесь действительно — темные. В прочем, как и везде сейчас.» — Подумал про себя Вадим и прильнул к окулярам ПНВ.
В трехстах метрах виднелась мачта Сочинской телевышки. Добрались до места спокойно. Руководство «Полночи» или решили окопаться на базе и не высовывать носа, или просто халатно отнеслись к уничтожению двух других общин. Ни одного патруля, ни одного наблюдателя, словно ехали по полностью вымершему городу. Только стаи собак, перебегающие улицы, да мусорные пакеты, которые ветер гонял по пустым дорогам. Как стемнеет до конца, можно будет выдвигаться к вышке.
Вернулся к броневику, и увидел выходящую из соседних кустов Катю.
— Я же спрашивал, про туалет. Бери в привычку — на задании и до него, минимум еды и воды, если приспичит в разгар боя, может лишить концентрации и заодно и жизни.
— У меня от нервов всегда так, перед соревнованиями раз по пять бегала. — Ответила девушка не смутившись. — Никого не увидел?
— Все тихо. Макс, у тебя что? — Вадим повернулся к броневику.
— Тоже тишина. — Максим посмотрел на монитор БИУСа[3]. — Эфир молчит, вообще никаких переговоров, по телевизору тоже никого. Словно и нет рядом общины в которой сто пятьдесят человек.
— Странно это. Ладно. Катя, ты остаешься здесь, займи позицию, и прикрывай нас. Мы к вышке.
Макс послушно выпрыгнул из машины, и закинул на плечо лямку пулемета «Печенег». Вадим пошел спереди, пристегнув ПНВ к шлему. В вечернем влажном воздухе звуки шагов разносились далеко и отражались от опустевших зданий. Вышли на небольшую улочку, и двинулись вдоль забора частной застройки. Воеводов смотрел на черные провалы окон. За каждым из них — трупы. Ощущение, словно идешь по кладбищу. Даже его, матерого вояку, пробирало до костей. Такого чувства не было даже в котле боевых действий, где все равно сохранялась жизнь, даже под обстрелами. Уйдя с головой в войну с анклавами, мысли о конце света отбросились на второй план, и сейчас переживал эти ощущения как в первый раз. От некоторых домов за десятки метров несло запахом гнили и разложения, то ли домашние животные, то ли запасы продуктов, а может и кто-то свел счеты с жизнью не успев умереть от вируса, или не справившись с потерей близких. Города потерянны. Даже если человечество, благодаря выжившим остаткам, выкарабкается, все равно никто не возьмется очищать эти некрополи. Да и никаких кладбищ и братских могил не хватит, чтобы похоронить почти восемь миллиардов, а уж сколько сил и времени на это уйдет. Если все выжившие возьмутся только за погребение, то несколько лет придется трудиться.
— Вадим, там же электричества нет, как мы запустим трансляцию? — Вернул в реальный мир вопросом Максим.
— Это стратегический объект, они все снабжены резервными системами питания. Запустим генератор.
— Хорошо. Я вообще не представляю, как там все устроенно. Ты справишься?
— Если бы сомневался, то не лез бы.
Через пять минут вышли к одноэтажному старому зданию с десятком спутниковых тарелок на крыше. Макс включил фонарик, луч света ударил по привыкшим к темноте глазам. Справа к строению примыкали ворота с предупреждающими табличками «Вход воспрещен». Дверь на входе — стальная, такую не взломаешь, на окнах решетки. Срезав замок на воротах болторезом, проникли на территорию. Максим остался прикрывать, Вадим направился к генераторной, которую сразу выдавала цистерна с топливом и обилие подходящих силовых кабелей. Долго мучатся с запуском не пришлось, генераторы оказались подключены к панели управления и запустились сразу. Освещение и иллюминацию на башне отключил заранее, чтобы не выдать себя. Проникнуть в аппаратную со двора тоже не составило труда, дверь на порядок проще и поддалась с нескольких хороших ударов ноги. Подключив к терминалу ноутбук, Вадим запустил заранее записанное видео и аудио сообщение по всем возможным теле и радиочастотам.
— Все погнали обратно, —
