Спасти красноармейца Райнова - Владимир Геннадьевич Поселягин
До леса добрался благополучно, там по опушке дорога вилась и поднимая пыль двигалось около десятка грузовиков. Используя режим прицеливания одного из големов, насчитал их восемь, плюс «Ганомаг», что впереди шёл. А за колонной, без опции прицеливания бы не рассмотрел, шла немецкая пехота. Одна рота точно, но дальше вроде ещё есть. Однако я успел первым, те в километре были, когда я въехал в лес и стал углубляться. На мотоциклах это проще чем на грузовиках. Отъехал метров на триста, тут как раз мелкая речушка поперёк пути повстречалась, камышом все берега заросли, загнал технику в кустарник, големы нарвали и замаскировали, меня на охапку камыша положили, и стали раздевать. Один маскировал следы в мягкой почве от мотоциклов, второй раздев меня, напоил котелком из коляски мотоцикла, и отмыл. Похоже я больше суток без сознания. Вырубило под вечер тридцатого июля, накрыв снарядом, а немцы нашли днём, возможно уже тридцать первое было. Думаю, заслон уничтожили, пехота в сумерках меня не заметила, собрала всё ценное и ушла. А днём патруль мимо проезжал, решили глянуть в окопы и нашли меня. Это предположение, а не уверенность. Вода больше частью мимо шла, но несколько глотков я сделал, уже легче. Так что меня помыли, накрыв немецкой маскировочной накидкой, форму ополоснули, и на камыши бросили сушиться. Она красноармейская, только кубари лейтенанта. Ремень с кобурой рядом, на кобуру пистолет мой. Пистолет немцы успели забрать, но големы вернули, вот и положили рядом, чтобы я дотянуться мог. И всё, деактивировал големов, те земляными кучками недалеко осели, и темнота наступила, пока что мог, я сделал, время поможет. Хорошо, что я во вражеском тылу, у меня уже сто кило свободного, ух развернусь.
Вот дальше фрагментарные картинки. Вот я вижу двух девчат, в военной форме, связистка и медик, петлицы пусты, меня кажется омывают и пытаются напоить. Боковым зрением засёк, что маскировка с мотоциклов скинута и там несколько бойцов и командиром возятся. Хотя зрение плавало, не уверен. Второй фрагмент, я лежу на самодельных носилках, ручки их на плечах бойцов, а те по горло в воде. То ли речка, то ли болото, не понял. Меня тошнить начало. Третий фрагмент, покачивание вагона, и перестук колёсных пар. Вагон обычная теплушка с нарами, рядом стонут раненые. О, слух почти вернулся. Тут кстати меня напоили, и даже обратно не пошло, медсестра начала опрашивать, и я почему-то назвался сержантом Никитиным, командиром пулемётного взвода, даже сам удивиться успел, почему так сказал, и снова вырубило. Четвёртый фрагмент, кузов машины, помню тент трепыхался у заднего борта, но меня быстро укачало и вырубило. И вот в пятый раз очнулся. Долго смотрел на белёный известкой потолок, зрение чуть плавало, шум в ушах, но не такой сильный, подташнивало, это явно от голода, ну и жажда. И состояние так себе. Я сомневался, что даже сесть смогу, даже головой ворочать сложно. Тяжёлая контузия, без сомнений. Но я находился в большой зале. Не один, тут явно множество раненых, и запах, гноя, крови и лекарств. Не спутаешь. Обаяние работает, это хорошо.
Не сразу, но кто-то из соседей увидел, что я очнулся, скорее всего попросили за мной приглядывать, и позвал санитарку. А та уже сразу врача. Подошёл усатый мужчина, в белом халате и даже шапочке, и спросил:
- Сержант, как себя чувствуете? Вы меня слышите?
Я в это время вспоминал, что было, фрагменты всплывали. Знаете, даже расстроился, что вывезли. Месяц другой бы по тылам у немцев пожил, делами своими занимаясь, но какие-то окруженцы меня вынесли. С другой стороны, медики присматривают, лечат, тоже неплохо. Не хочу, чтобы в старости последствия контузии дали о себе знать. Так что спасибо тем неизвестным окруженцам. Ха, с пулемётом «МГ» мне так и не везёт. Пока бои шли, трофеем взять не получилось, тут два на колясках, а я без сознания, всё окруженцам досталось. Кстати, солидный объём в хранилище накачался, уже где-то ближе к семистам кило, из которых заполонено четыреста тридцать шесть. Копиться место для самолёта и топлива к нему. К слову, я мог бы добыть пулемёты, а каждую ночь используя до предела управление двумя големами, отправлял их для диверсий в сторону противника. Оружие те на месте добывали. За всё время обороны, четверо суток, те больше двух тысяч немцев уничтожили, выведя из строя и тяжёлое вооружение. Жаль дальность управления всего километр. Только я их не возвращал, на месте деактивировал, чтобы больше немчуры набить, каждая секунда на счету, вот и без трофеев был. Думал потом добуду. И в наступлении големов использовал. Не добыл.
- Почему, сержант? - удивился я, отметив, что сильно заикаюсь, и тут всплыл тот фрагмент с медсестрой. - Я лейтенант Никитин, командир пулемётного взвода, Герой Советского Союза. За пленного генерала дали.
Я не для того медаль добывал, чтобы в общем зале меня лечили. С такой наградой бойцов в отдельных палатах лечат, и вокруг суетятся, а я скромностью в этом деле не отличаюсь. Здоровье дороже, так что пусть лечат как надо.
- А я смотрю лицо знакомое. Мне нужно вас правильно оформить, сообщите свои данные полностью.
- Я документы сохранил, держите.
Я уже мысленно вошёл в управление хранилищем, командирское удостоверение отдельно держу, не в шкатулке, как раз под подобные случаи, под простынёй достал, и подняв дрожавшую руку, передал удостоверение врачу. Пусть правильно оформляют.
- Значит это вашу форму рядом с вами нашли? - передав удостоверение подошедшей медсестре, та что-то заполнять начала, и приступив к осмотру, спросил врач.
- Если красноармейская и с кубарями в петлицах, то моя.
Я смог вытерпеть осмотр, меня и на бок ложили, ладно хоть напоили. А, контузия есть, но среднетяжёлая, как сообщил врач. Кстати, при опросе я сообщил, что меня накрыло снарядом под вечер тридцатого июля. А сегодня девятое августа, утро. От него узнал. То-то мне легче стало, отлежался. Ни фига не средняя, а тяжёлая она у меня. А так через полчаса носилки принесли и два дюжих санитара, за пятьдесят обоим, крепкие мужики, перекинули меня на носилки и перенесли в отдельную палату. Уже подтвердилось, что я имею Золотую Звезду. Да и газеты читали, событие недавнее. Кроме меня ещё один был, капитан-лётчик, тоже Герой. А находимся мы аж в Вологде. Лечиться мне больше месяца, может и два, торопить, чтобы вернуться на фронт, я не буду, пока полностью не излечусь и не пройду медицинскую комиссию,
