Танкист - Валентин Александрович Егоров
Но этот день не ограничился одними только воздушными атаками немецких штурмовиков под Будаговой, а также исчезновением трех десантников узбекской национальности, танк КВ в этот же день чуть-чуть не попал в заранее подготовленную артиллеристскую засаду 105 мм немецких легких гаубиц. Возможно, именно это часовое ожидание дезертировавших десантников узбеков, спасло экипаж боевой машины от уничтожения под Кальниками. Уйдя из-под атак немецких штурмовиков под Будаговой, в течение последующих трех часов КВ следовал лесной дороги, которая пролегала параллельно Будагова – Девичий лес – Кальники – Борисов, ни разу не появляясь на этой слегка мощеной дороге.
Это четырехчасовое исчезновение вражеского танка из-под авианаблюдения, видимо, заставило командование немецкой группы по его перехвату и уничтожению предположить, что экипаж танка после нападения штурмовиков изменил маршрут своего следования к Борисову. Здесь следует упомянуть, что существовало четыре различных варианта маршрута следования тяжелого танка от Логойска до Борисова. Поэтому на самой окраине Кальники, когда КВ вышел из леса и беспардонно поперся через этот населенный пункт, практически на самой его окраине вражеский танк лоб в лоб столкнулся с колонной грузовиков «Опель-блитц» с четырьмя 105 мм легкими гаубицами на прицепе. Бой разгорелся мгновенно и также мгновенно закончился. Еще десяток бронебойных и фугасных снарядов, выпущенных Михаилом Кувалдиным, навсегда покончили с существованием этой батареи легких гаубиц дивизионного подчинения. Четверо десантников на броне танка практически полностью расстреляли свои боекомплекты, ведя непрерывной огонь по живой силе противника.
Пройдя Кальники, КВ снова свернул с дороги и канул в бесконечные белорусские леса, продолжая продвигаться по направлению к Борисову.
Обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски вызвал к себе оберштурмбанфюрер СС Михеля Циннера и вежливым голосом поинтересовался, сколько еще время советский тяжелый танк КВ будет бесчинствовать, устанавливать свои порядки на освобожденной от советов земле?! Обергруппенфюрер СС страшно возмущало и то обстоятельство, что все больше и больше гражданский лиц собственными глазами видят, как этот танк беспрепятственно путешествует по оккупированным территориям, а полк оберштурмбанфюрера СС Циннера никак не может загнать его в ловушку, чтобы захватить или, по крайней мере, уничтожить. Михель Циннер пожаловался на то, что он все-таки в полной мере не обладает информацией по этому танку, чтобы планировать какие-либо по нему операции.
Тогда Эрих фон дем Бах-Зелевски поднял голову и, задумчиво, посмотрел на оберштурмбанфюрера. Затем поднялся на ноги и несколько раз прошелся по своему кабинету. Он остановился перед Циннером и спросил:
– Как бы ту поступил в ситуации, когда о противнике мало или совсем ничего не известно, отсутствует какая-либо информации, но дело об его уничтожении будет в дальнейшем сказываться на твоем продвижении по служебной лестнице?
Оберштурмбанфюрер СС Михель Циннер мгновенно подтянулся, сосредоточился и сказал в ответ:
– Мне в таком случае остается только одно. Противника требуется заставить думать и поступать именно так, как тебе требуется! Зашнать его в ловушку и уничтожить.
– Так вот, господин оберштурмбанфюрер, вам предоставляется трое суток на розыски и уничтожение этого вражеского танка. Вашему полку будут предоставлены все необходимые средства усиления, но, если в течение этих трех суток танк не будет найден и уничтожен, то имени оберштурмбанфюрера СС Михеля Циннера в никогда более в списках Ваффен СС существовать не будет!
2
Чем ближе они приближались к фронту, тем тяжелее экипажу танка КВ удавалось оставаться незамеченными врагом, маневрировать и пролезать сквозь угольное ушко между военными частями немцев, да и просто выживать. Здесь под Борисовым им пришлось особенно трудно. С начала войны прошло чуть менее полтора месяца. Гитлеровцы оккупировали такую громадную территорию Советского Союза, что пару месяцев назад ни один советский человек в это бы не поверил. Уже сегодня в большинстве оккупированных районов эффективно существовала и функционировала смесь прошлой, советской власти – председатели колхозов, и новой, оккупационной власти – старосты.
И старая, и новая власть не очень-то охотно принимала или снабжала продуктами части и подразделения красноармейцев, бродивших по лесам и пытавшихся прорваться к своим, через линию фронта. Может быть, поэтому старосты и полицейские в деревнях и селах тщательно отслеживали своих жителей, которые были, по их мнению, неблагонадежными, и могли бы бродячих красноармейцев снабжать продуктами питания. Ими устраивались облавы, хватались и арестовывались и те, кто давал продукты, и те, кто их получал, чтобы и тех и других затем передать в руки немецкой криминальной полиции.
За Логойском прекратилось действовать влияние великого семейства Кувалдиных, что мгновенно сказалось и на объемах поставляемых продуктов. Проще было бы сказать, что поставка продуктов прекратилась, сошло на нет, а командир танка, Прохор Ломакин, начал подумывать о переходе на подножный. Правда, под этим он подразумевал, переход на кормление всех членов экипажа солдатскими рационами немецкого вермахта. Экипаж танка и десантники снова перешли на двухразовое питание, утром – завтрак, а обед совместно с ужином – вечером. Мишка пока еще успевал к вечеру разыскивать кое-какой дополнительный продукт. То картошку с колхозного поля сопрет, то творога и молока с молочной фермы утащит, чтобы вечерком соорудить или приготовить что-нибудь весомое и лакомое. В готовке ужина ему охотно помогали Алексей и Николай, но они не были кулинарами, все трое парней родились в один год.
Об этом и о многих других дедах размышлял Прошка, удобно разлегшись на башне танка, в ожидании, когда будет готов ужин. Он уже решил, что долго в пригородах Борисова задерживаться не будет, а завтра же с утра экипаж танка уйдет в трехдневный марш бросок до Смоленска, до которого оставались какие-то там 250 километров пути. Но его все-таки тайно беспокоила и тревожила организация калорийного питания семи членов экипажа, а также то, что количество снарядов и патронов становилось все меньше и меньше. На прорыв фронта он все же хотел идти с полным боезапасом.
Уже сидя с котелком в руках и неторопливо ложкой поедая картофельный суп, высшее произведение кулинарного искусства Мишки Кувалдина, Прохор неторопливо рассказывал ребятам о том, как они будут проводить три следующих дня своей жизни. Завершив рассказ, он внимательно осмотрел лица своих подчиненных, и их молчание воспринял, как знак согласия. Затем он также неторопливо рассказал о двух проблемах, которые им было бы желательно решить сегодня ночью или, в крайнем случае, завтра утром – найти продукты и снаряды.
Неожиданно для всех членов экипажа заговорил туркмен Айболек Амангельды, который, как позднее выяснилось, оказался не туркменов, а таджиком. Но не в этом было дело, а несколько в другом. Срочную службу Болек проходил именно
