Печать правосудия - Артём Кочеровский
Костлявая рука скора сдавила мне горло. Взведенный до предела печатник обладал силой, несравнимой ни с чем, что я видел прежде. Я пережал его запястье, дважды ударил в район локтя. Бесполезно. Пропитанное силой тело старика сейчас было, словно из железа. Он дышал учащенно, но одинаково ровно.
– Завтра поедем на вокзал, – донеслось из переулка. – Покер обещал насыпать нам новых валын.
– Найс!
Через миллиметровый канал, оставленный Скором в моем горле, я бешено впускал и выпускал воздух, который цеплялся за неровности сдавленного кадыка. Захотелось спать.
– Спросишь у хера в желтых очках пол кило ветра, – сказал Скор.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я стою на собственных ногах. Выше живота зародилась порция энергии. Я был достаточно зол, чтобы снести пенсу пол хари.
– Дед ты забыл таблетки выпить?
Мой наполненный энергией кулак вылетел в сторону морщинистого лица. Я рисковал порезаться, но с радостью бы посмотрел на поломанные очки и окровавленные осколки. Пройдя пол пути, кулак резко изменил движение. Удар закончился в полуметре от головы Скора и болезненно отдался в разогнутом локте, не найдя куда выплеснуть силу.
Для скора я был не просто медленным; улитка соревновалась с маслкаром на гонке в четверть мили. Он отвел удар в сторону, три или четыре раза ударил меня по корпусу, один раз в лицо.
По привычке я забрал руку после удара, чтобы приготовиться к следующему. Однако, во времени исчисления Скора прошло гораздо больше секунд. Пронизывающая боль дошла сначала до моих внутренних органов, а затем – в мозг. Я сполз по стене со сдавленными легкими и разбитым носом.
Скор поднял меня за горло и на этот раз душил до тех пор, пока я чуть не потерял сознание.
– Последняя попытка, Никита, – сказал он.
Убеждать – без вариантов, сопротивляться печатнику – тоже.
– Ну спрошу я и что дальше?
Около секунды Скор смотрел на меня и раздумывал. В конце концов он не придумал ничего лучше, чем повторить заезженное:
– Спросишь у хера в желтых очках пол кило ветра! Иди!
Ну и хрен с ним. В конце концов поехавший старик – бывший обник. Пускай потом Шумякин и остальные копы рвут жопы, чтобы вытащить меня из этого дерьма. Шумякин сам меня привел к пенсу, не проведя тому психологическую экспертизу. Печатник-то, кажется, запечатался наглухо.
Два шага в переулок, и я тут же приковал их взгляды. Китаец в желтых очках убрал смартфон и с интересом уставился на меня. С интересом и даже радостью. Примерно так в темном переулке встречают молоденьких красоток в миниюбках здоровенные лысые ребята с опытом нахождения в камере с такими же здоровенными лысыми ребятами в течении длительного периода времени.
Тот, что стоял рядом с главным, насторожился больше других. Он глянул на братву, пошел мне на встречу. Третий вытер обоссанную руку о штанину, закурил. Той же рукой. Фу блин!
Расстояние между нами – тридцать шагов. Я использовал его, чтобы сложить в голове хоть какой-то план. С планом всегда легче. Времени было слишком мало, тем более что первый китаец уже маячил в десяти шагах.
Только бы пенс все напутал, и китайцы оказались обычными китайцами, не связанными с Сынами Си.
– Чего тебе?
– Я за ветром, – сказал я и пошел к челу в желтых очках.
– Эй! – китаец развернул меня за плечо, дыхнул в лицо смесью дыма и чеснока. – Ты совсем мозги высушил?! Вот туда иди!
Он показал пальцем к дальнему углу, где стоял барыга в шортах.
– Мне надо полкило, – я сбросил руку китайца. – Он прячет их в пивном пузе?
Ответ борзотой на борзоту – лучшее оружие на улицах. И оно сработало как всегда отменно. Чуть прибалдевший любитель чеснока не стал меня больше задерживать, но пошел следом.
– Мне надо полкило ветра, – сказал я главному.
– Ты кто такой?
Больше указаний не было. Я хотел было повернуться и спросить у своего любимого учителя – каковы наши дальнейшие действия, но это было как-то неуместно. Не очень-то серьезно плыть на самом первом вопросе от главаря банды наркодилеров, который сто процентов имеет при себе пушку.
– Меня прислал Ивченко Вадим Викторович.
– Кто это? – китаец скривился, посмотрел на своих.
А я откуда знаю? Какой-то Ивченко Вадим, у которого папу звали Виктор. Чего тебе ещё надо?!
– Мы хотим вести с вами дела по-крупному.
– Понял, – китаец проявил уважение и даже немного склонил голову, а затем его писклявый хохот разнесся по переулку. – И поэтому прислали школьника! Аха-ха-ха-ха!
За спиной послышался звук удара о стену. Мы обернулись.
Спустя секунду тело вырубленного помощника с кухни сделало из-за угла шаг и ожидаемо растеклось по асфальту. Китайцы безразлично посмотрели на него, а затем сфокусировали свои узкие линзы на мне.
Вот же, Скор, сука…
– Он гнилой! – взревел чесночный и сунул руку в трусы.
Я сразу подумал, что это он про свой член. Даже посочувствовал немного. Не каждый день обнаруживаешь, что твой продолжать рода вдруг покрылся плесенью и сгнил. Но позже все стало на свои места. Гнилым прозвали меня, а Чесночный полез в штаны за пистолетом.
Его руку я схватил прежде, чем тот направил на меня ствол. Отвел в сторону, ударил под дых, перехватил руками за голову, вырубил об колено. Пистолет брякнул об землю, я отфутболил его в конец переулка.
Лишнюю секунду я смотрел в сторону, где прятался Скор. Пенс не собирался мне помогать.
Обоссанная рука подлетел ко мне в три прыжка, ударил коленом. Я выставил блок, но даже с ним пошатнулся и отступил. Китаец попер на меня с кулаками. Удар с левой я заблокировал, а от правой уклонился, не желая запачкаться. После серии словил его на контратаке, пробил в живот. Китаец попятился назад, но вдруг собрался и снес защиту ударом плеча. Я отступил, раскрылся.
– Ашша!
Удар вертушкой прилетел в плечо. Меня вбило в стену. Сила мятного цвета переползла с его кеда мне на грудь. Она холодила, сковывала движения, будто меня облили жидким азотом.
Удар по ногам, я присел.
– Ашша!
Вторым ударом он выбил два кирпича из стены, а кирпичи вокруг покрылись инеем. Все могло кончиться прямо сейчас, если бы я не пригнулся.
Китаец продолжил атаковать ногами, но больше не кричал. У всех таланов есть время на перезарядку и ограниченное количество зарядов. Я отскочил чуть дальше, подхватил железную трубу.
Бум! Бюм! Буль! Бам! Звенела она в моей руке, отбиваясь от быстрых ног. Стучать по железке китайцу не понравилось.
