Деление на Ноль - Денис Алексеевич Ватутин
Недаром моя интуиция давала сигнал. Алиса почувствовала, что слишком сблизилась со мной. То ли она чего-то застеснялась, то ли накрутила себя сама «нарушением служебных отношений». Не знаю… Что-то там в ее голове прокрутилось не в ту сторону… Неужели я не был вчера искренним? Неужели она не почувствовала шквала моих эмоций? Я так ждал… Ладно – отбросим эгоизм и самокопание.
Нужно подождать… Правда, более искреннем я уже не стану. А большего шквала эмоций от меня уже не получить, разве только засунуть мне в задницу гранату и выдернуть чеку – тогда я смогу действительно «вывернуться наизнанку».
Да и плевать…
Тут я заметил, что до сих пор сижу с трубкой в руках, и положил ее на рычаги.
Я вернулся к приятелям, которые как раз собирались расплачиваться, напустив на себя максимально беззаботный вид. Даже насвистывал какую-то мелодию.
– Что-то случилось, мальчик мой? – неожиданно спросил Натан Яковлевич.
Вот ведь старый прохвост! Хотя чего удивляться – он же сиблинг Азера-Стрельца. А тот обладал способностью видеть незримое.
– Да нет, – ответил я беспечно, – просто день сегодня у меня тяжеловатый выдался, устал.
– Ну-ну, не хочешь – не говори, – пробормотал он под нос.
В общем, расходились также по очереди.
Хофер раздал всем номер какого-то оперативного служебного коммутатора, куда каждый из собравшихся сможет позвонить, а специально обученный человек продиктует им ряд определенных цифр, которые будут означать длину волны для нашего передатчика. А чтобы никто не догадался, все четные числа будут лишними, взятыми произвольно для отвода любопытных глаз. После этого этапа мы сможем связываться друг с другом при помощи мощных портативных полицейских раций. У кого их нет – свяжется по стационарному передатчику, и мы ему достанем карманный вариант.
Затем начнется сбор данных, и будет назначена следующая встреча для мозгового штурма и анализа данных. А уже потом будет выработан тонкий и коварный план, как испортить жизнь обнаглевшему Нулю.
Спица попрощался со всеми и потащился к лифту, ему было ближе всех.
У Ганса оказалсаь такая же «волшебная бумажка», как и у меня, так что он взялся развезти по домам Гастона и, естественно, Хуареса. Ох, не хотел бы я ехать в этой машине!
Я же вызвался доставить Натана Яковлевича и Сантану: с последним я собирался провести воспитательную беседу о вреде подрыва авторитета его злопамятного напарника и благодетеля, а также о влиянии упомянутого вреда на его будущую карьеру.
Когда мы втроем вышли из подъезда отеля, на стоянке замерло около десятка желтых такси. Только ни у одной машины не горел зеленый огонек, означающий «свободно». Мы прошагали по опустевшей улице к стоянке и сели в мой «роллинг». «Волшебную бумажку» я заткнул за резиновую прокладку на ветровом стекле.
Я почти всю дорогу молчал, слушая негромкую беседу профессора и Сантаны на заднем сиденье.
Дальше всех жил Натан Яковлевич – почти на самой северо-восточной окраине, на набережной Святых.
– Больше отдыхай, – напутствовал меня Натан Яковлевич, захлопывая дверцу.
Потом Диего пересел на переднее сиденье, и мы поехали на его Шестую. По дороге я ему растолковал всю его несерьезность, которая, возможно, помешает его желанию работать в жандармерии. Диего сказал, что это все пустяки, и название действительно удачное. Но пообещал впредь шутить более плоско и непритязательно, как я люблю. После того, как я пообещал присмотреть за ним и его моральным обликом, Сантана, смакуя в подробностях и перемежая сюжет обещанными плоскими остротами, поведал мне об отсечении хвоста. Диего ловко запрыгнул в трамвай, куда впоследствии забрался и соглядатай. А на следующей остановке Сантана вырвался из дверей в тот момент, когда люди начали заходить. Пассажиры высказывали Диего всю правду о его умственных способностях и отсутствии внимательности, за что последний раздавал тычки локтями направо и налево. Рванувший было за ним незадачливый филер был встречен откровенной агрессией и непониманием пытающихся войти в трамвай. Потому, когда трамвай тронулся, Диего, как человек вежливый, помахал на прощанье своему филеру и был таков. Мы посмеялись, немного поболтали, и Диего отправился к жене.
Некоторое время я стоял на обочине с включенным двигателем, глядя в темноту сырой улицы.
На душе скребли кошки, настроение было такое, что пустой офис видеть не хотелось до обморока.
Обидно было еще и то, что Диего живет на северной Шестой, слева от которой есть перекресток с Биггл-стирт и Арт-авеню. Там как раз на углу «Синий бутон». Тут даже пешком, если срезать, – минут двадцать идти. А я на машине.
Скорее всего, клуб закрыт, и я только посмотрю на него, а потом, может, найду ночной бар незапертый, пропущу пару-тройку тумблеров и тогда уже домой.
Да – решено, только посмотрю.
«Синий бутон», куда я сегодня так активно не хотел, был открыт. Тут остались люди на всю ночь, чтобы переждать комендантский час.
Знакомых почти не было: только Таня Сурли в черном бархатном платье тихонько пела в овальный хромированный микрофон что-то об утерянных мечтах и голубом море.
Я решил, что мне это подходит и, заняв свой любимый столик справа у края стены, заказал себе бутылку «Девы Самии», чашку кофе и немного поесть.
Народу действительно было немного, темный зал был полупустой.
В какой-то момент на краю сцены за кулисами появился Рой с бокалом коктейля и сигаретой. Он обнимал какую-то жилистую девицу из кордебалета.
Я помахал ему рукой, он жестом попросил девицу подождать, подошел ко мне и обрадованно затараторил. Очень соскучился. И сказал, что сегодня они с «котами» будут джемовать – программа не коммерческая, так что обещал настоящее искусство. Я предложил им с Пэт (так звали девицу) присоединиться ко мне. Пообещав вернуться минут через десять, Рой ускакал в недра закулисья, прихватив свою подружку.
Таня меж тем сексуально проводила руками в длинных атласных перчатках по своему аппетитному телу, затянутому в черный бархат. И я подумал – а почему бы не предложить ей выпить после номера по старой памяти?
Глядя на ее кисти, я увлекся, и потому, когда на мои плечи легли чьи-то руки (явно женские), я не сразу понял, что это реальность, а не мое разыгравшееся воображение.
– Ты знаешь, а я уже начинаю привыкать к нашим случайным встречам, Заг, – раздался у меня за спиной голос Анджелы Пакеда.
Глава 8
Прощай, птица. Рыбак рыбака… Странное завещание
Я некоторое время молча смотрел на милое детское лицо Анджелы, в глазах которой даже в полутемном зале
