На той стороне: Боярин - Кирилл Юрьевич Шарапов
Константин мысленно хмыкнул, ведун-середнячок, судя по виду, ему лет двадцать пять, силовик и опыта мало.
Старший несколько секунд раздумывал, а потом принял решение.
— Вчера городской совет принял указ, что при подозрении на тьму можно проверять любую собственность. Вы, боярин, останетесь тут после проверки дома, дадите показания. Слав, вскрывай дом.
Константин устало кивнул, слишком тяжелыми были вечер и ночь, изматывающая тренировка у Яна, а теперь, вместо кровати, ему придется ждать, пока городовые осмотрят дом.
Старший патруля посмотрел на водителя, который курил возле машины, и крикнул:
— Сава, присмотри за входом, ну и за его сиятельством, чтоб не лез в дом.
— Грубо, — усмехнулся Воронцов.
— Вы и так наворотили дел, Константин Андреевич, ворота незаконно вскрыли. Если не обнаружится опасности, вам придется объясняться о произошедшем в зале правды.
— Я не ошибся, и не виноват, что мое восприятие лучше, чем ваше.
Ведун, закончив создавать веду, дотронулся до массивной бронзовой ручки, и замок открылся.
Все замерли, прислушиваясь, но пустой дом не проронил ни звука.
Старший наряда встал на пороге, глядя в темноту, при этом он даже карабин из-за спины не перекинул, только вытащил из кармана какой-то амулет на цепочке и поднял его над головой.
Так продолжалось примерно секунд пять, затем амулет едва заметно засветился золотым светом.
— Пошли, — как-то спокойно произнес он.
Воронцов от подобного скривился, такое ощущение, что городовой шел не в дом, где была тьма, а разбираться с подравшимися супругами. Константин прислушался к амулету Сварога, тот почти остыл. Неужели он ошибся? И это был спонтанный выброс, который уже рассеялся.
Стражи и ведун скрылись внутри.
— Боярышня, может быть, мы и вправду ошиблись? Был крохотный всплеск и растаял, мы на него навелись, а теперь все спокойно.
— Я по-прежнему чувствую тьму, — ответила Юлия, — она прячется, она уже в курсе, что здесь люди, и кто-то ее прикрывает.
Константин достал из портсигара новую сигариллу и, прикурив, посмотрел на водителя. Тот, опершись задом на капот, пялился на него. Из оружия у него был пистолет, чем-то напоминающий «Вальтер», видел Воронцов подобные в лавке Увара — девятимиллиметровый десять патронов в магазине.
Выстрел, хлопнувший внутри дома, ударил не хуже кнута. Сонливость и равнодушие разом слетели с водилы, который настороженно уставился на распахнутую дверь, цапнув за рукоять свой пистоль.
Константин тоже вытянул из кобуры своего «Медведя», чем вызвал неудовольствие водилы, который, исполняя приказ, переключил внимание на него. Несколько секунд было тихо, а затем из дома просто плеснуло тьмой, а следом пришел ужас. Ментальный удар лишь скользнул по Константину, а вот городовому прилетело смачно. Тот рухнул на колени, из глаз и ушей потекла кровь, амулет на его груди яркого вспыхнул и через мгновение стал оплавленной железкой. Он завалился на брусчатку и засучил ногами.
Беляш вскочил на ноги и, уставившись на вход, низко и угрожающе зарычал.
Константин же быстро коснулся жезла, проверяя статус защиты, тень выдержала и даже не исчезла.
— Хорошо, что твари тебя плохо видят, — наставительно произнесла Юлия. — Что дальше?
— Хороший каламбур, боярышня, — усмехнулся Воронцов и, сжимая нож в левой руке, а револьвер в правой, пошел ко входу. — А ответ на твой вопрос простой — пока не знаю, но уверен, подкрепления нам ждать долго.
— Может, сядешь в машину и прочь отсюда?
Константин на секунду даже задумался о подобном варианте, это ведь разумно. Но потом качнул головой.
— Нет, — уверенно произнес он. — Городовые не справились. Утро хоть и близко, но твари могут скрыться, или натворить дел.
— Ну, тогда вызови подкрепление, наверняка у водителя есть мыслеглас, — продолжила взывать к разуму Воронцова боярышня. — Одному тебе не справится.
Словно в подтверждение ее слов из дома раздался приглушенный человеческий крик, так кричат, когда тебя рвут на части. Секунда, и он оборвался, вариантов не осталось, наряд погиб, и снова есть только он.
Константин, вняв доводам Юлии, рванулся к покойнику, валяющемуся у самых ступеней.
— Беляш, следи — приказал он и принялся шарить по карманам водилы.
Папиросы, спички, два магазина, оплавленный амулет, хотя местные все же предпочитали название оберег. Все, пусто. Он встал, заглянул в машину. Ни рации, ни чего-то на нее похожего. На секунду его снова посетило сомнение — с хрена ли он должен рисковать шкурой? Но отринув в трусливые мысли, он вновь поднялся по ступеням и замер в шаге от порога. А за ним начиналась тьма, не темнота, а именно хорошо знакомая ему тьма. Да, сейчас его ментальная защита пахала, как проклятая, оберег Сварога нагрелся и обжигал грудь, а по позвоночнику проскользнул заметный холодок.
Константин посмотрел на Беляша, тот замер в дверном проеме, оскалив клыки, вздыбив шерсть на загривке, которая слегка светилась, давая возможность видеть хотя бы на пару метров вглубь дома.
Ментальный удар едва не уложил Константина на каменные плиты крыльца. Во тьме, буквально метрах в трех от него, возник человеческий силуэт с вытянутой с вытянутой в его сторону рукой, на пальцах которой полыхало бледное призрачное пламя. Буляш рухнул на порог и забился в судорогах, а голову Воронцова сжало, словно раскаленным обручем. Четкость картинки в глазах пропала, захотелось рухнуть на колени и просто сдохнуть, но именно в этот момент оберег Сварога раскалился и буквально прилип к груди, приводя его в чувство. Константин быстро, насколько смог, вскинул револьвер и дважды выстрелил в силуэт. Пули, не заряженные светом, могли только замедлить проклятого, но задачу выполнили, давление исчезло, а противник отшатнулся во тьму.
— Уходи, — раздался в голове панический вопль Юлии, — прошу тебя, он неимоверно силен. Он снес щит, который я выставила, словно его и не было. Даже тень с оберегом Сварога лишь ослабили ментальный удар.
Константин вместо этого шагнул внутрь дома.
— Если уйду, он скроется в городе, и тогда тут начнется кошмар. Он мне, сука, все дело похерит, вместо моих изделий люди будут покупать амулеты, патроны и револьверы.
— Ты… — задохнулась от возмущения Юлия, но заткнулась, понимая, что мешает Воронцову.
Беляш, трусливо скуля, поднялся на лапы и теперь терся об его ногу, прислужнику было страшно.
— И мне страшно, — прошептал для него Воронцов, он уже приноровился видеть сквозь тьму и теперь разглядывал пустой приемный зал. — Нелепо как-то звучит, — поймал бывший детектив веселую одинокую мысль, — напоминает приемный покой. — Но от этой шутки стало легче.
Проклятый возник из тьмы метрах в трех справа от него, прикрывшись стеной. Тот же, которого он зацепил, или другой, Константин не знал. Новый ментальный
