В кольце врагов (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич
Глаза Кабугшина хитро сощурились.
— А куманские кочевья? Как с ними желает поступить каган Ростислав?
Я с недоумением ответил:
— А что с ними не так? Главное, разобьем врага, а кочевья чем опасны? Там женщины и дети.
Печенег впервые нахмурился:
— Как я не хотел собирать совсем юных и совсем старых мужей, так поступят и половцы. Самые молодые остаются, чтобы вдохнуть в женщин новую жизнь, самые старые — чтобы воспитать очередное поколение умелых воинов. Пройдет десять лет, и юнцы заматереют, а сегодняшние дети вырастут в жадных до крови бойцов. И тогда стая молодых волков вновь обрушится на наши земли, они придут мстить! Нет, решение кагана плохое. Нужно перебить все куманское племя, вывести его под корень!
Меня бросило в дрожь при последних словах Кабугшина, и в то же время в них остается определенный смысл. Однако геноцид — это уже чересчур. Не способны русичи на истребление детей малых да баб. Я не способен!
— Что ты предлагаешь, хан?
Лицо вождя просветлело.
— Я дам князю две тысячи лучших всадников и стрелков. Их поведет мой старший сын, Каталим.
Последний, услышав эти слова, вновь поклонился, прижав руку к сердцу. Между тем его отец продолжил:
— А я с младшим соберу оставшихся мужей и изгоном пройду по половецким кочевьям! Они, как волки, гнали мой народ, не щадя ни женщин, ни детей малых — ответим же им сторицей!
Глаза печенега впервые за время общения налились кровью, и ярость он изображает вполне убедительно. Однако меня все же насторожило его предложение.
— А заодно и вволю пограбите?
Кабугшин нисколько не смутился, ответив серьезным и внимательным взглядом:
— Не будет у нас времени собирать добычу, и нет лишних людей, чтобы ее охранять. Может, захватим что-то на обратном пути, однако во время похода останавливаться не будем! Нет, мы утопим клинки в половецкой крови и насытимся справедливой местью! А уж если что получится взять после похода — скот, коней, рабов, то мы разделим их поровну с каганом Ростиславом. Так что же, воевода, принимаешь предложение?
Сентябрь 1068 г. от Рождества Христова
Посульская оборонительная линия, остатки крепости Воинь
Тогда я ничего не ответил хану, однако времени на раздумья оставалось не слишком много — да что там, его и вовсе не было! Вскоре после моего посольства с Кабугшином встретился сам Ростислав, который принял предложение вождя печенегов и согласился разделить силы племени. Вот только я посейчас не понимаю, правильно ли мы поступили, разрешив клобукам отомстить и чем в итоге является это решение — необходимой жесткостью или бездумной жестокостью?
Я терзался сомнениями до сегодняшнего утра — пока мы не подошли к Посульской оборонительной линии и не перешли вброд реку у разрушенной крепости. Перед ее обугленным остовом мы обнаружили гниющие, объеденные хищниками останки защитников. По виду одних можно было сказать, что они пали в бою, но другие… Связанные за спинами руки, перерезанные глотки, части тел, разорванных лошадьми, — их добивали сознательно, изгаляясь над беззащитными мучениками в последние мгновения их жизни. Особенно меня поразил вид изрубленного священника, распятого на крепостной стене и полностью истыканного стрелами. Упражнялись в точности стрельбы, гады?! Так, может, гибель ваших близких в степи все же закономерна?!
Душевные терзания отступили, сменившись холодной отрешенностью — крайняя жестокость есть обратная сторона медали этого былинного времени, к этому уже пора привыкнуть. Впрочем, любая война полна бессмысленной и беспощадной жестокости, невинной крови и разбитых вдребезги судеб. А мое пребывание здесь и так связано с сотнями смертей — тех, кто пал от моей руки, тех, кто поверил в меня и пал под моим знаменем, тех, кто погиб из-за моих приказов или решений, навязанных князю. Пора бы уже и огрубеть сердцем — вот только все никак не получается… Нет-нет да и мелькнет жутковатая мысль: какое же возмездие тогда ждет нас с князем, давших добро на истребление половецких кочевий?
Глоссарий44 Шляхами в старину назывались основные маршруты кочевников, которыми они вторгались со степи на Русь. При этом более поздние, излюбленные степными разбойниками шляхи настолько утрамбовывались копытами лошадей, что глубиной они были по колено человеку, а в ширину достигали от сорока до шестидесяти метров; гребни их были заметны издалека. Наиболее известные шляхи — Изюмский, Муравский и Кальмиусский.
Глава 3. Битва на Альте! (текст отредактирован)
Сентябрь 1068 г. от Рождества Христова
Переяславское княжество, берег реки Альта, стоянка половецкой орды
Летят птицы над Русью, пугаются пожаров на месте городков малых да весей, где годами они гнезда вили рядом с жильем человеческим, — все в огне! Движется по земле Русской орда вражья, лишь пепелища за собой оставляет, да сирот, да баб вдовых, кто в лесах успел спрятаться. А коли кто в руки кочевников попадет — так ведь не щадят никого, ироды… Но и другое видят птицы с вышины небесной — приближается к врагу тропами лесными, одним северянам известными, дружина многочисленная. Готовятся защитники земли Русской дать бой ворогу не на жизнь, а на смерть!
Большую силу собрали князья-братья, одиннадцать тысяч конных витязей! Не уступает эта рать числом дружинам деда, Владимира Красное Солнышко, и отца, Ярослава Мудрого! А уж если бы пошло с ними и все пешее ополчение Киева да Чернигова, да земель окрестных, то тогда и вовсе не заметили бы русичи рать половецкую! Но спешили Изяслав и Святослав к брату Всеволоду на помощь, собрали только всадников в надежде, что погромят войско басурманское одной лишь конной ратью.
И вот наступила ночь над землей Русскою, покровом тьмы леса спрятав, поля и реки, да стойбище половецкое. Укрыла ночь и дружины княжеские, незаметно к врагу подбирающиеся…
После короткого отдыха, ближе к рассвету вышла рать русичей к стойбищу вражескому. Взглянул старший из братьев, великий князь Киевский Изяслав на орду половецкую — и забилось в его груди сердце, словно зверь в силках! Все пространство пред ним в кострах куманских, куда взгляд ни брось, везде огни вражеские! Это какую же рать половцы на Русь привели? Думал князь Киевский, что вдвое меньше сил у врага — а теперь дрогнуло его сердце, не верит в победу старший из братьев…
Взглянул Всеволод на стоянку куманскую — не сосчитать пламени костров! А у каждого где по пять, а где и по десять воинов ночь коротает… Сколько ж сил у врага, если огней в поле тысячи? Закручинился младший брат, словно плита каменная на сердце его легла, придавила. Подумал Всеволод, что за грехи общие ему и братьям Господь наказание посылает. Сразу вспомнилось, как племянника Ростислава, сына старшего брата Владимира, лествичного права втроем лишили. Как отняли у юноши Новгород, а после отказали в наследовании престола киевского. И хотя поначалу Всеволод это решение осудил и был против, но старшего брата, подлость измыслившего, поддержал Святослав. А вдвоем они и младшего уговорили — ведь не войной, как отец и дед все споры решали с кровной родней, а лишь словами они Ростислава обидели! К тому же обещал Изяслав племяннику удел дать, и дал! Правда, не наследный, не самостоятельный. Ровно как собаке кость бросил — на, довольствуйся! Одним словом, задвинули старшего внука Ярослава, первого после дядьев претендента на престол киевский. Против Правды отца это сделали…
Да, закручинился Всеволод Ярославич, но про себя решил крепко: раз Господь наказание за грехи посылает, то от него не бегать надобно, его принять следует. И коли суждено в битве пасть, так тому и быть — кровью братья смоют грехи!
Подался вперед Святослав, средний из братьев. Число костров вражеских сердце его не смутило — больше прочих в его жилах играет кровь викингов, воителей храбрых. По материнской линии дед его Олаф Шетконунг, первый король свеев, а прадед — Эрик Победоносный, победитель датчан! Самый могучий и смелый из князей, он увидел победу в одном таранном ударе. Какая, в конце концов, разница, сколько сил у половцев, если даже в строю их рать не выдержит тарана витязей русских? Нет, они опасны своими легкими, быстрыми лошадьми, своими многочисленными лучниками, кто отправит в небо тысячи стрел, не давая сблизиться и ударить как следует. А сейчас — вот они, ночь у костров коротают! Да одной атакой рать русская их опрокинет, надвое расколет, к реке половину прижмет и порубит, потопит!
