Вячеслав Шалыгин - Провокатор
Особенно это касалось срединных территорий Евразии. Населяющие их люди были ужасны не только потому, что это свойство всех диких слабоумных существ, но и потому, что только они умели так ловко убивать своих новых хозяев. А ведь не все они могли помериться силой и ловкостью с воинами клана. Но из схваток выходили победителями. Почему? Что за особый секрет таили в себе эти странные люди? Понять было невозможно.
Странные… Арианна с подозрением покосилась на Гюрзу. Она уже говорила нечто подобное своему агенту. А он посмел возразить. Он вообще вел себя нестандартно. С одной стороны, как и все люди, но с другой… он был, пожалуй, еще более странным, чем его сородичи.
– Ты не убил всех, почему?
– Долго и рискованно. Они охотники, профессиональные убийцы. Всех мне было не одолеть. Поэтому я пустил газ. А еще они пока нужны нам живыми. Хотя бы некоторые.
– Ночного Потрошителя следовало убить, – недовольно проговорила Арианна.
– Да, госпожа. – Гюрза кивнул. – Я так и сделаю. Но не сейчас. Если же наш план сработает и Сопротивление будет уничтожено, Ночной Потрошитель погибнет и без меня.
– Если? – уцепилась за оговорку Арианна. – Ты не веришь в успех?
– Вы видели, что это за люди, госпожа, они опасны, даже когда валяются без сознания. Допустим, нам удастся выманить Сопротивление из подземелий на открытую местность и уничтожить его передовые части, допустим, под зачистку попадет еще половина подполья, это не решит проблемы в целом. Одна четвертая останется на свободе и продолжит борьбу. Вот почему я и подарил нескольким охотникам жизнь.
– Не понимаю, – призналась Арианна.
– Сами того не зная, они помогут мне выманить из тайных укрытий всех подпольщиков. Всех до одного. Рано или поздно.
– И тебе не будет их жаль? – неожиданно спросила Арианна. – Не будет жаль своих сородичей?
– Нет, госпожа, – не раздумывая, ответил агент. – Мои сородичи – только я сам…
* * *
…Первым пришел в себя Учитель. Он, в отличие от товарищей, не надышался газом, а потому отделался легким головокружением, шишкой на затылке и головной болью. У остальных последствия нападения неизвестного противника были примерно такого же порядка, только сильнее, плюс тошнота.
Учитель кое–как поднял на ноги Воронцова, вдвоем они осилили «реанимацию» Танка, Рыжего и Вики. Чека добудиться так и не удалось. Газ подействовал на его ослабленный организм катастрофически.
Марли и Устин тоже не поднялись с бетонного пола лестничной площадки, но тут дело было не в газе. Когда в прихожей хлопнула газовая граната, загонщики были уже мертвы. Убиты выстрелами в затылок.
– Опять эта сука! – прорычал Воронцов, сжимая кулаки.
– Боря! – охнула Вика. – Он же внизу один!
– Я это… ну… здесь… – промямлил кто–то из комнаты. – Встать не могу… шатает. Только я не сука!
– Живой! – обрадовалась Вика. – Я помогу.
– Не дыши! – посоветовал Рыжий.
– Газ уже не опасен, – уверенно сказал Учитель.
– Какого черта он… – Воронцов обернулся к пролому, в котором уже показалась парочка новобранцев. – Какого черта ты покинул пост, сопляк?
– Я… это… – Боря выглядел смешно. Мало того, что его качало, как пьяного, так он еще и не мог собрать в кучу глаза. – Там… экстренный…
– Вызов по экстренному каналу?
– Ага. Сказали – быстро наверх… вот я и…
– Кто сказал?
– Я не понял. Но ведь по нашему каналу, по экстренному. Я поднялся, смотрю, Устин и Марли стоят. Куда, спрашиваю, идти… они мне показали, а потом… бабах… и я провалился куда–то.
– Борю паровозом пустил, гад, – сделал вывод Воронцов. – Марли с Устином отвлеклись, пока малому показывали, куда идти, а он им по пуле в череп… сука!
– Уходим, командир, – сказал Учитель. – Ребят не вернем, так хотя бы доложим вовремя. Наверняка от нашего рапорта многое зависит, раз уж сам командующий этот рейд одобрил.
– Да, в темпе, – согласился Воронцов. – Вика! Куда опять делась?
– Вот, не оставлять же. – Вика вновь вынырнула из квартирки, попутно закидывая на плечо «Пилигрим». Заодно она, походя, сунула Боре в руки видеокамеру. – Растеряша.
– Это когда бабахнуло, я и выронил, – сконфузился Боря.
– Ноги в руки. – Учитель подтолкнул товарищей к лестнице. – Пятнадцать минут осталось, а связи нет.
– А ее и не было, – сказал Боря. – Серпиенсы еще час назад начали глушить все частоты подряд.
– А вот это плохо, – обеспокоился Учитель. – Все равно – ходу!..
…В принципе, до тоннеля, который начинался прямо под шоссе, было ходу минуты две, от силы, а по трубе можно было добежать до первого поста, оборудованного очень старой, но надежной проводной ВЧ–связью, минут за пять. Итого оставалось восемь минут запаса. Но Учителя такая фора почему–то не вдохновила.
Когда Воронцов вломился в каморку связистов и потребовал соединить с главным штабом, Учитель взглянул на запыхавшуюся Вику и усмехнулся.
– Могу поспорить, что знаю их ответ.
– Связи нет? – предположила девушка.
– Нет, не связистов, а штабных. Отличная работа, скажут, десять стражников – рекорд. А насчет того, что Арианну упустили и провокатора опять не грохнули… ну что ж, не судьба. Теперь выдвигайтесь на позиции, ждите приказа. Короче, ни на что наши разведданные не повлияют. Все давно решено. Окончательно и бесповоротно.
– Значит, от нас требовалось подтвердить, что штаб на верном пути, только и всего.
– Подтвердить. – Учитель кивнул. – Только есть у меня одно сомнение. Слишком уж синхронно все получилось: мы начали обратный отсчет, а серпиенсы начали глушить всю связь. Думаю, не за подтверждением мы ходили в рейд. За опровержением.
– Чего? – удивилась Вика. – Того, что штабной план идеален?
– Нет. – Учитель покачал головой. – Скорее за опровержением, что серпиенсы не в курсе штабного плана. И мы это опровержение добыли, но никого оно не интересует. Только и всего. Сейчас узнаем.
Он кивком указал на вывалившегося (командира до сих пор пошатывало) из каморки Воронцова.
– Приказано выдвигаться в распоряжение Деда, – хмурясь, сообщил майор. – Будем держать, если что, тылы.
– Информация хоть пригодилась? – спросил Учитель.
– Пригодилась. – Ворон зло сплюнул. – Чтоб подтереться! Бараны винторогие. Я им про полную боевую готовность противника, а они уперлись и слышать ничего не хотят. «Все уже началось, обратной дороги нет, с нами бог». Нормально, да? На змеевиков лоб в лоб с голым хреном наперевес!
– Может, передумают еще? – с робкой надеждой спросила Вика.
– Не передумают, – отрезал Воронцов. – Не умеют.
7. Москва, Измайлово, август 2014 г
Филипп промчался оставшиеся метры до боевого поста, словно ураган. Ровно за четыре минуты до часа «Ч» он уже сидел перед монитором в полупустом отсеке аналитического отдела, как и требовал от него коварный генерал Алексеев, но только в полной готовности изучать не статистику боевых потерь, а отчеты о выводе войск из предполагаемых районов боевых действий к местам прежней дислокации.
И лишь когда хронометр начал отсчет секунд и минут нового часа, Грин понял, что ошибся. Открывшаяся дверь и решение штаба не имели никакой связи. Филиппа выпустили из импровизированного карцера не потому, что штаб признал его теорию верной и пошел на попятную. Грина выпустили потому, что штаб все–таки начал свою безнадежную операцию, и с первых же секунд армия Сопротивления начала нести колоссальные потери, которые Фил должен был регистрировать.
Грин смотрел на экран хмуро и до скрипа стиснув зубы. Программа считала потери бесстрастно, а Филипп видел за цифрами человеческие жизни. Сотни, тысячи, а вскоре десятки тысяч. И правее – колонка «доказанные потери противника». В ней тоже медленно сменялись цифры, но пока число было всего–то двузначным.
Такая вот статистика. Печальная статистика полного разгрома.
Как все выглядит на самом деле, Филипп боялся даже представить. Наверняка это выглядело еще хуже, чем полтора года назад, пятого декабря, когда все Тушинское поле затянули облака искрящейся пыли и клубы дыма от горящих зданий прилегающих кварталов. Грин коснулся мышки, но промедлил целую минуту, прежде чем щелкнуть по иконке подключения к системам внешнего обзора.
Из нескольких сотен камер работали едва ли тридцать, да и те – одна за другой – выходили из строя. Грин успел увидеть лишь несколько коротких эпизодов.
В центре горели несколько зданий, но крови или искрящейся пыли было мало. В основном серпиенсы работали здесь «гуманным» оружием – шоковым. Улицы были усеяны неподвижными телами, между которыми бродили сосредоточенные стражники. Некоторых людей, парализованных шоковым залпом, они распыляли, некоторых нет. По какому принципу проводилась эта зачистка, Грин не понял. Может быть, убивали тех, кто был вооружен, а может, компьютеры чужаков сверяли личность каждого человека со списками Сопротивления. В виртуальном пространстве чужаков, где все компьютерные терминалы работали, как части коллективного машинного разума, этакого суперкомпа, перелопатить любую базу данных за миллионную долю секунды было плевым делом.
