Юрий Погуляй - Компас черного капитана
После некоторой заминки распахнулась дверь, и на пороге показался разгневанный Эльм.
- Ты плохо работаешь, Эльм! - рявкнул на него трактирщик. Он был невысок, лысоват и силач смог убить бы его одним ударом.
Об этом бывший циркач сейчас и думал.
- Какого драного демона ты тут делаешь, когда зал забит? Там чуть драка не началась, слава Светлобогу хотя бы Ноулз не из такого драного теста сделан. Лайла!
Девушка из комнаты не показалась.
- Скажи своему ухажеру, чтобы не лез к тебе после представлений. Он мне нужен в общем зале!
- Простите, мастер Райдэлан, - донесся ее смущенный голос.
- А тебе, Эльм, я урезаю жалование. Ты очень плохо работаешь. Калечить ты умеешь, а работать нет!
Он был храбрый человек, так разговаривать с затаившимся в душе Эльма зверем. Потому что я, извиваясь от боли в ухе, постарался отшагнуть от силача подальше.
- Урезаете?… - лицо вышибалы вытянулось от изумления и детской обиды.
- И что тут делает твой щенок? Ты бы разобрался с ними, а то только жрут и спят, места занимают!
- Мне самому интересно, мастер Райдэлан, - с угрозой сказал Эльм, уняв так свою обиду.
- Дайте мне работу, мастер Райдэлан, - взвыл я. От боли у меня на глазах выступили слезы. Казалось, что еще чуть-чуть и он оторвет мне ухо. - И я не буду занимать место! Пожалуйста!
Трактирщик опешил, отпустил меня. Смущенно кашлянул.
- Ох, извини малыш… Нет у меня для тебя работы…- но тут же грянул. - Но не шатайся по трактиру так, будто он твой!
- Мастер Райдэлан, - в проеме появилась Лайла. Она стояла за спиной силача и положила одну руку ему на предплечье, ее черные волосы рассыпались по плечам. Светлый Бог, от ее красоты у меня заныло сердце. - Простите меня… мы договаривались… Не наказывайте Эльма…
- Я все сказал. Можешь отдавать ему часть заработка, Лайла. Я обожаю тебя, твой голос и доход с него, но вышибал у меня только двое! А с вашими шашнями - всего лишь один.
Она могла пригрозить ему уйти в другую таверну. Могла поставить любое условие, и трактирщик бы принял ее. Столько нежности к Эльму было в душе сказительницы.
Но она ничего такого не сделала… Просто опустила головку и промолчала, жалея силача и коря себя за его падение.
Меня обуяла ярость: я вспомнил, как на днях Эльм развлекался в комнате с какой-то потаскухой. Как смотрел на других женщин, оказывавшихся в таверне. И это чудовище теперь нацелилось на мою Лайлу!
Или уже не нацелилось? Что если… Судя по руке на предплечье, по тому томному "ах"… На глазах выступили слезы обиды.
- Пошел вон, - рявкнул мне хозяин таверны. - И ты Эльм тоже. Жалование урезаю, мне надоело, что ты либо надираешься в стельку, либо от работы отлыниваешь. Продолжишь - вышибу тебя на улицу вообще. Понял меня?
- Да, мастер Райдэлан… - прогудел Эльм. Смотрел он на меня обвиняющее.
Я не помню, как добрался до комнаты. Плюхнулся на топчан. Ткнулся лицом в подушку. Лайла, чудесная Лайла… И Эльм… Мой рассудок отказывался принять подобное. Как она не чувствует его зла, его грязи?
Неужели слепота бывает еще и душевной?
И когда он вообще успел?!
Хлопнула дверь, и я обернулся, ожидая увидеть озверелого Эльма, но это был лишь обиженный Фарри:
- Вот ты какое дело срочное нашел, на кровати полежать?
Он вдруг умолк, его лицо вытянулось, и только сейчас я понял, что по щекам у меня текут слезы обиды.
- Светлобог, Эд, что с тобой? - встревожился Фарри.
- Не бери в голову… Собачья жизнь…
Он подошел к топчану, сел рядом.
- Не плачь! Я тебя сразу простил! - он улыбнулся. - Я понимаю твое раскаянье.
- Извини меня… Тут такое случилось…
- А вот и вы! - прорычал Эльм. Силач вошел в комнату, очень медленно, зловеще прикрыл дверь и прошипел. - Доигрались, собачьи выродки? Ты нашел работу?
Эти слова адресовались Фарри. Тот сжался, поднялся на ноги и гордо встретил взгляд силача.
- Нет.
Эльм ударил. Так неожиданно, что мальчик не успел защититься. Силач стукнул его так мощно, что мальчик упал.
- Из-за вас мне придется завязать ремень потуже, собачьи дети. Мне только что урезали жалование!
Фарри сел, потирая ушибленное место и зло посмотрел на обидчика.
- Скажи спасибо своему дружку, - ответил тот.
"Он целовал Лайлу. Он целовал ее, это точно. А как она ахнула. Что он сделал с ней в тот момент? Что? Я убью его! Светлый бог, он же настоящее чудовище, ты понимаешь это?"
- Ты же встречался с другой! - почти выкрикнул я. - Ты же приводил сюда женщину!
- Шлюхи это одно, собачий выродок! Ты подрастешь и поймешь. Но не суй нос не в свои дела! С Лайлой у меня все серьезно.
- Ты обманываешь ее!
- Тебе тоже врезать? У меня руки чешутся, поверь. Сопляк будет учить меня как жить? Тоже хочешь узнать какой вкус у ее губ, уродец? А?
Он попал в больное место. Но… Эльм? Я не мог в это поверить.
- То что у меня нет руки - нас сближает, знаешь ли. Калек тянет друг к другу, - осклабился Эльм. - А теперь к делу. Фарри. Мне плевать на твои принципы. Хватит, поиграли. Завтра ползи на рынок и займись тем, что умеешь.
- Я не буду воровать!
- Значит, я сдам тебя в пост стражи, благо он тут на соседней улице. Понял меня?
- Я не буду воровать больше! - вскочил Фарри, шагнул к Эльму. - Никогда! Понял меня?
Силач ударил его еще раз.
- Для усвоения. Даю вам неделю. Не будет денег - продам твой собачий компас, а тебя сдам страже. Все ясно?
Мы с Фарри смотрели на бывшего товарища с ненавистью. Обоим хотелось вцепиться ему в горло, но я понимал, что ни единого шанса на успех у нас нет.
- Я слишком долго с вами цацкался. А теперь мне пора. Теперь мне пора идти на собачью работу.
- Я не буду воровать!
- Значит, отправишься валить железный лес, там такой малыш будет кстати. Работать не сможешь, а развлечешь лесорубов хорошо.
Я онемел от злости Эльма.
- А ты, еще раз сунешься в мои дела - убью. Мне проще прикончить вас обоих и забросить куда-нибудь в жилых кварталах, может быть найдут когда-нибудь.
Он еще раз оглядел нас, фыркнул:
- Вы спасли мне жизнь. Хорошо. Я не дал вам сдохнуть здесь, в городе. Но сидеть у меня на шее и портить мне жизнь я не позволю. Ясно вам, собачьи выкормыши?!
Сказав это, он хлопнул дверью и ушел.
Мы долгое время молчали. Фарри всхлипывал, я находился в состоянии оцепенения.
- Почему он так? - наконец, спросил мой приятель. - Что мы ему сделали?
- Он просто такой человек… Очень плохой.
- Почему? - Фарри сел на свой топчан. - Я не хочу воровать. Я не хочу возвращаться к этому… Знаешь, тогда, у вас в деревне, мы были потому что он напоил меня и на спор предложил влезть в дом вашего старосты, пока все на представлении. И я согласился, хотя давал себе слово никогда не возвращаться к ремеслу. Но согласился. Проклятая "шаркунка"… Появление Темного Бога все поставило на свои места. Это был знак, понимаешь? Я проявил слабость, и он явился. Теперь же никогда я не буду воровать. Никогда!
- Как ты стал вором? - меня мучила боль парнишки, и она перекрыла мое отчаянье. Лайла… Великолепная Лайла предпочла Эльма…Но разве она достойна его?
А я ее достоин?
- Я расскажу… Я не люблю эту историю. Но зато, может быть, тебе станет проще понято в каком мире мы живем… Это не ваша деревня, - глухо сказал Фарри. - Эльм знает ее. Но больше никто. Прошу, никогда не прости меня стать воришкой. Пожалуйста. Поклянись.
- Клянусь…
- Тогда слушай, - он тяжело вздохнул, опять потер челюсть, куда пришел удар Эльма.
Глава четырнадцатая "Фарриан ан Лавани - добрый сын"
Им совсем чуть-чуть не хватило до того чтобы вплотную подобраться к массивным зарослям ледяного черноуса. Голубоватый гребень, похожий на многопалую ладонь утонувшего и замерзшего великана, возвышался за грядой торосов ярдов на пять-шесть, не меньше. И даже отсюда были видны спрятанные под трехдюймовой морозной броней угольные стебли. Хорошая добыча, ради которой ледоход Эвана ан Лавани уже двое суток таскался по снежным просторам.
Заросли черноуса тянулись к угрюмому свинцовому небу ярдах в пятидесяти к востоку. Казалось бы, почти рядом. Но сначала надо преодолеть изломанную гряду острозубых торосов, рваной раной пересекающую равнину на многие мили с севера на юг. Легкий ледоход отца здесь не проберется. Это большим кораблям есть резон прорубать себе дорогу в нагромождении льда, а таким хлипким посудинам как их "Воробушек" лучше остаться в стороне от сверкающей преграды. Через вздымающиеся обломки ледника придется идти самому. Так что Фарри предстояла непростая прогулка. Хищный северный ветер угрожающе завывал в зубьях торосов, мягко толкал в спину, и мальчик ежился, чувствуя, как колючий воздух ищет слабину в его одежде.
Он обернулся на отца, который возился с кормовой пушкой. Широкоплечий, могучий Эван ан Лавани работал молча, в стотысячный раз проделывая корабельный ритуал. Ржавеющая турель жалобно и одиноко скрипела; стальной шип зазубренного якоря нацеливался на серый лед. В последнее время диск, на котором крепилась пушка, все чаще заедало, и потому Фарри подобрался, готовый прийти отцу на помощь. Рядом уже стоял Рустам, старший брат Фарри. Такой же широкоплечий и сильный. Но добрый.
