Павел Шумил - КСАПА ХУЛИГАНКА
Как оказалось, меня чудики знают. Наверно, в больнице видели. Я ПРОВОЖУ ИНСТРУКТАЖ, объясняю, что со всеми вопросами - к Жамах. Она единственная все языки понимает. И вообще, аборигенка. А мы тут пришлые.
Жамах уже брата за руку тащит. Тот на полголовы выше нее, но идти ему страшно и очень не хочется. Но не скандалить же при всех со старшей сестрой. Попал парень! Я объясняю бедняге, что будет больно, но чтоб за оружие не хватался. Жамах переводит. Парень, вроде, слегка успокаивается, и Жамах заталкивает его в белую машину.
Думаете, его сразу лечить начинают? Как бы не так! Сначала нас раздевают догола, белые легкие одежки дают. Мы прямо на глазах у чудиков раздеваемся, а Жамах с молодой девкой - за занавеской. Потом эта девка нам на волосы сетки надевает и смешные белые шапочки. На ноги - вроде мокасинов из белой тряпки. Нам с Жамах еще белые халаты дают, а Кочупе девка говорит, что обойдется. Хватит с него и штанов. Жамах переводит. Парень строит недовольную гримасу и что-то бурчит.
- Зимой в халате хорошо к зверю подкрадываться, - переводит мне Жамах. Я об этом не подумал.
Нас проводят в следующую комнату. Я оглядываюсь. Комната маленькая, но похожа на ту, в которой Жамах рожала. Жамах тоже это подмечает, передергивается вся. И что-то тараторит брату на ухо.
- Где вы так ободрались? - спрашивает врач, осмотрев Кочупу и спереди, и сзади.
- Два охотника в горах сорвались со скал. Мой брат сломал руку, а второй ушел к предкам, - отвечает за брата Жамах. И что-то тараторит по-своему. Брат кивает.
- Сначала процедуры, потом наркоз, или сразу наркоз? - спрашивает девка в белом.
- Давайте, Ирочка, сразу наркоз, а потом все по порядку, - отвечает главный врач.
Ирочка показывает, что такое наркоз - прижимает себе к лицу черную маску с хоботом и объясняет, что Кочупа от этого уснет до утра и боли не почувствует. Жамах переводит. Кочупа охотно соглашается. Мы помогаем уложить его на стол, Ирочка прижимает к его лицу маску, и он на самом деле засыпает.
Что было дальше, я не знаю, потому что вшестером в этой маленькой комнате очень тесно. И в какой бы угол мы не встали, все равно кому-то мешаем. В конце концов, нас просят выйти.
- Выставили? - интересуется Ксапа.
- Выставили. Тесно там, - подтверждаю я. - А зачем они на лицо белые намордники натянули?
- Чтоб чужую рану даже дыханием не потревожить. А что сказали-то?
- Ушиб, отек, гематома, перелом, - и еще припоминаю несколько абсолютно незнакомых слов.
- Ты и латынь выучил? - изумляется Ксапа. - Переведи!
- Не разговаривайте при больном, - переводит за меня пилот вертолета и присаживается рядом с нами.
- А что такое латынь?
- Тайный язык врачей, - объясняет он.
Потянулось тоскливое время ожидания. Честно говоря, мне становится страшно. Никто из чубаров спать не ложится, все возбуждены. Костры горят, от костров громкие голоса доносятся. Дети бегают, спать не хотят. Я прикидываю расклад сил. Получается так, что опаснее всего Мудренышу. Он из чужого общества, его сюда никто не звал, он охотник. После Мудреныша иду я. Я тоже охотник, но я - мужчина Жамах. Просто так меня не тронут. Но если у Жамах уже был мужчина, он может на меня напасть. Чудикам спокойнее всего. Их Жамах пригласила, они на ее зов откликнулись. Жамах в их одежки одета, их язык знает. А раз они для нее свои, так значит, и для всего общества свои. Да и страшно будет связываться с теми, кто по небу летать умеет. Нет, наверно, спокойнее всего Ксапе. Что с бабы взять? Да еще когда ее мужчина рядом.
Все-таки, Мудреныша надо предупредить, чтоб не расслаблялся. И держался поближе к Платону.
Я беру Жамах за руку и веду к огням костров.
- Покажи мне ваших охотников. Кто чем знаменит?
Идем неспеша от костра к костру, Жамах рассказывает, кто есть кто, нам присесть предлагают, улыбаются. Подходим к самому большому костру, у которого много людей сидят и часто смеются. Между Платоном и Мудренышем сидит степнячка и что-то громко рассказывает на языке Чубаров. Все слушают.
- Переведи, - прошу я Жамах.
- ... "Нет, парень, не так. Это я охотник! А ты - мой завтрак", - говорит медведь охотнику.
Все смеются. Знаю я эти короткие смешные истории, которые Ксапа зовет анекдотами. Мудреныш нашел способ, как объясняться с чубарами. Он знает язык степняков, а плененная когда-то степнячка успела выучить язык чубаров.
Нам уступают место, садимся. Узнаю четырех охотников, которые поймали меня утром. Жамах вполголоса беседует с ними.
- Спрашивают, что с Чупой. Я сказала, утром узнаем, - переводит мне Жамах.
Вполголоса делюсь с Мудренышем опасениями.
- Не беспокойся, - отвечает он. - Я им сказал, что они на нашей земле, и разрешил им тут до следующего лета жить. Сегодня мы лучшие друзья, а через год что-нибудь придумаем.
- Нехорошо получается. Надо бы с обществом посоветоваться. Хотя бы Мудра и Головача предупредить.
- Ты посмотри, какие они все здоровые, - смеется Мудреныш. - Сможем мы их вдвоем с нашей земли прогнать?
Раз смеется, значит, вопрос с подвохом. Начинаю думать. Прогнать чубаров мы сможем только если с Заречными объединимся. Но им и так в последние годы досталось, не захотят они воевать. Вот если Степняки еще помогут... А что? Степнячки у нас хорошо живут. Каждая при своем мужчине. Забыли за зиму, что три полоски значат. Если своих попросят...
Жамах против будет!
- Не сможем мы их прогнать. Жамах против будет. Не хочу я с ней ругаться, - говорю я как бы не всерьез и смотрю на Мудреныша.
- Вот и я думаю, не сможем. А раз так - пусть они нам благодарны будут, что на нашей земле живут. - И скалится во весь рот. Нет, до Мудреныша мне еще расти и расти. Кто бы догадался так ТЕМУ повернуть?
От вертолетов доносится гомон малышни. Оглядываемся. Из белого выходят врачи. Чуть погодя к ним присоединяются Ирочка и пилот. Врачи выглядят усталыми. Идут прямо к нашему костру, стягивая на ходу тонкие резиновые перчатки. Я много таких перчаток в больнице видел. Их один раз надевают, потом выбрасывают.
Чубары раздвигаются, уступают чудикам место у костра. Те садятся. небрежно бросают на землю перчатки. Я замечаю на белых халатах пятна крови. Но небольшие. Мальчишки поднимают перчатки и рассматривают. Тот чудик, который помоложе, забирает у пацана перчатку, подносит ко рту и надувает. Перчатка превращается в шар с пятью пупырышками. Перевязав чем-то горловину, отдает малышу. Теперь ребятня знает, что делать с перчатками! Вырывают друг у друга, чуть до драки не доходит.
Чудики ведут себя так, будто среди чубаров родились. По плечам хлопают, что-то по-русски да на пальцах чубарам объяснить пытаются. Никакого страха и никакой осторожности!
- Если вы сейчас скажете свое любимое: "Будет жить", я вас стукну! - подает голос Ксапа.
- Будет, Оксана! Обязательно будет! - улыбается тот, что постарше, которого зовут Палпалыч.
Жамах перекидывается с Ирочкой парой фраз и спешит к вертолету. Очень скоро возвращается встревоженная, хватает Ксапу за руку, что-то шепчет на ухо, и вдвоем спешат к машине. Я бреду следом.
Дверь в вертолет не заперта. Ксапа шарит ладонью по стенке справа от двери, загорается свет. Идем во вторую комнату, где спит Кочупа.
Надо же! У него на руке выше и ниже перелома два металлических браслета. От каждого прямо в руку уходят толстые металлические штыри. Ну, конечно, белых бинтов намотано. Врачи без этого не могут.
- Ух ты! Аппарат Илизарова! - восторженно взвизгивает Ксапа.
- Это хорошо или плохо? - настороженно интересуется Жамах.
- Это очень хорошо! Завтра сама увидишь.
Я сравниваю Жамах и Кочупу. Для нормального человека все чубары на одно лицо. Но эти двое особенно похожи. Волосы прямые, черные. Носы с горбинкой. Скулы резко очерчены. И вообще, с весны Жамах здорово помолодела. После болезни на скелет больше походила, а не на живого человека.
Возвращаемся к костру. Ксапа радуется как девочка и строит планы. Не пойму, зачем нам объединяться с Чубарами? Девки у них рослые, сильные, спорить не буду. А дичи на всех хватит? А кто верховодить будет? И что такое "сельское хозяйство"?
Увидев, что мои женщины радуются, чубары у костра тоже улыбаются.
- Все, бездельники, спать пора, - говорит Жамах по-нашему, и переводит для своих. Нам уступают лучшие места в двух вамах, теплые, совсем не вытертые шкуры. Пилот белого вертолета приносит целую охапку спальных мешков. Мы с Ксапой расстегиваем молнии, превращаем один спальник в двухместный. Он становится совсем тонким, плохо греет. Но сверху мы накидываем для тепла шкуру. Жамах ложится рядом с нами. К спальникам не привыкла, под шкурами ей уютней.
Хотел заняться с Ксапой любовью, но ей обязательно надо пошептаться с Жамах. Пока шепчутся, я засыпаю...
Просыпаюсь поздно. Рядом никого - ни наших, ни чубаров. Зато снаружи радостный гомон. Выхожу из вама - так и есть! Уже согнули баскетбольное кольцо, привязали к толстому суку на дереве и играют двое на двое. Мудреныш с Платоном против врачей. Неправильно играют, потому что за кольцом щита нет. С любой стороны можно мяч забрасывать. И мяч футбольный, а не баскетбольный. Но им и дела нет. Местные пацаны и охотники стоят вокруг и завидуют.
