Вячеслав Воронов - Запах гари
Парень заорал, приподняв голову и широко отворив рот. Рука его, зажатая в ладони Котиля, была неестественно вывернута в плече.
— Хватайся за что-нибудь! — прохрипел Котиль. Ему показалось, что камень, в который он вцепился, дрогнул и сдвинулся с места. Осторожно, пытаясь не делать резких движений, он приподнял парня. Тот опустил голову и глядел теперь вниз, туда, где в бездне сгущалась непроглядная тьма, уходящая к сердцу земли. Он смотрел вниз молча, не отрываясь и не мигая, не в силах отвести взгляд.
— Не смотри вниз! — прохрипел Котиль, — и хватайся за что-нибудь, быстрее!..
До парня, наконец, дошло, и он судорожно вцепился в земляной выступ, нелепо заёрзав по отвесной стене ногами. Он примостился, вжался в землю, одной ногой нащупал камень и опёрся на него. Почувствовав себя увереннее, он тяжело вздохнул, словно ему не хватало воздуха. Но голова его опять опустилась, словно пропасть притягивала его невидимым магнитом.
— Не смотри вниз! — снова приказал ему Котиль. — Я сейчас вылезу, а потом вытащу тебя.
Он осторожно разжал пальцы, отпустив руку парня, и стал подыматься. Увидев его, сверху разочарованно заорали и швырнули ветку, отломанную от поверженного тополя. Котиль отмахнулся от неё, и она улетела в пропасть.
— Вы убьёте своего! — заорал он. — Перестаньте швырять, идиоты!
Но наверху, казалось, не слышали. Вслед за веткой в Котиля полетел кусок бетона, который откололся от панели разрушенного землетрясением здания. Котиль едва успел отклонить голову, прикрывшись рукой. Оставив на руке его ссадину, камень задел парню плечо и улетел вниз. Удар был слабый, но парень на мгновение потерял равновесие, рука его безвольно ушла в сторону, словно провожая бетонный обломок, и тело медленно отклонилось от земляной стены.
Падая, он вскрикнул, после чего на мгновение умолк, а затем кричал до тех пор, пока не скрылся во тьме земных недр.
28
— Он ранен.
— Куда?
— В плечо. Но чувствует себя, судя по всему, нормально. Только злости добавилось.
— Что ты хочешь — выродок. Такой организм может много чего вынести. Единственно, от чего ему лучше не станет — это недостаток кислорода.
Полковник с неизменным, везде сопровождавшим его подчиненным сидел в машине на заднем сиденье, неподалеку от места событий. Водитель с мощной шеей и короткой стрижкой поигрывал пальцами на дуге руля, с ироничной улыбкой поглядывая в боковое стекло. Полковник, как всегда тщательно выбритый, имел задумчивый вид. Воротник хорошо отглаженной рубашки стоял как картонный.
— Но это всё зашло слишком далеко. Они становятся неуправляемыми.
— И что?..
— А то, что об этом узнают все, кому не лень. Борзописцы подымут такой вой, что по головке нас не погладят. О режиме секретности я уже и не заикаюсь. Планировалось всё в тайге, а они… Звони Варьюнову, пусть угомонит их.
— Но — кто же из них лучше?
— Да какая разница? В принципе, нужны всякие. Учитывая обстановку, окружение… Представь себе условия боевых действий. Взрывы, пожары, дым кругом. Белый в таких условиях быстренько загнется. А серый будет становиться все сильнее! Чутьё его превзойдет чутьё любой твари! И если он будет легко переносить поражающие факторы — радиацию, высокую температуру…
— Но надолго ли его хватит? Чем больше он будет употреблять этого наркотика, тем быстрее ослабеет.
— Ну и что? Для выполнения задания времени хватит.
— Они будут умирать молодыми.
— Плевать. Мы будем производить их тысячами!
— Где вы возьмете столько добровольцев?
— Каких добровольцев? Кто их будет спрашивать?
Они помолчали, полковник задумчиво потер подбородок.
— Но для этого нам надо их остановить. Хватит, довоевались, горячие финские парни.
Позвонил телефон, и полковник медленно, без суеты вынул его из кармана и приложил к уху.
— Слушаю. Да. Никого не выпускать! Я знаю, что землетрясение, знаю, что бедлам. Ваше заведение почти не пострадало, поэтому успокойтесь. Нам важен, чрезвычайно важен любой материал. Она не мутировала? А ребенок?.. Делайте операцию, аборт, режьте, что угодно! И быстрее! Это я вам голову оторву, если не будете выполнять приказов! Хватит сопли пускать, никто её не собирается спрашивать! Сегодня чтобы всё было сделано! Иначе будет поздно.
Он отключился и нахмурился.
— С кем приходится работать! Серый, кстати, пойдёт к институту. Там его надо ждать.
— Откуда вы знаете?
— А куда ж ему, правдоискателю? Попрётся жену с будущим ребенком спасать. А белого в наручники и в машину.
— Подождите, Бардаганов.
Варьюнов в сопровождении двоих неспешно шёл по зеленой травке на обочине школьного стадиона, словно ему пришла мысль прогуляться.
— Что еще? — прорычал Бардаганов, резко оборачиваясь. Лицо его потеряло свою белизну, почти посерело; шрам с ожогом, потемнев, уродовали его еще больше. Кровотечение из раны на плече прекратилось, и он отшвырнул кусок ткани, бесцеремонно оторванной от майки мужика с двустволкой.
— Вы выполнили задание, хватит.
— Э, нет. У меня есть ещё… дела.
— Нет, Бардаганов. На этом всё. Вы ранены, вам нужна помощь. Вам её окажут. Дадут восстанавливающий укольчик, полежите, отдохнёте…
— Плевать мне на отдых! Значит, я вам уже не нужен?
— Нет, ну что вы. Но вам нужна помощь…
— Тогда прощайте, я пошёл своей дорогой.
— Идите, раз так. Как говорится, вольному воля. Возьмите это, — Варьюнов протянул Бардаганову маленький баллончик — такой же, какие были у него раньше.
— Что это?
— Это особый кислород, полинасыщенный. Он поставит в вашем организме всё на свои места. Вам не надо будет больше таскать эту ерунду в карманах.
Бардаганов подозрительно взглянул на баллончик, и что-то блеснуло в его глазах. Но он взял его и поднес ко рту, боковым зрением уловив, что один из троих, отрешённо глядя вдаль, словно его совсем не интересует происходящее, медленно заходит ему со спины. Он нажал на кнопку баллончика, и осторожно, прикрываясь ладонями, сделал вид, что вдохнул. Он сразу понял, что газ в баллончике был сложной смесью, замаскированной под кислород, но содержал что-то невыразимо опасное для него.
— Что это? — стараясь выглядеть тугодумом, проговорил Бардаганов.
— Дышите глубже, это вам поможет.
Бардаганов снова сделал вид, не нажимая на кнопку, что вдохнул изрядную порцию, спиной чувствуя опасность.
— Успокаивающий укольчик, говоришь? Полежать, отдохнуть… Это хорошо.
Опустив баллончик, он вдруг взорвался, бросившись на Варьюнова. Стальными пальцами вцепившись между челюстей, он воткнул баллончик ему в рот и нажал кнопку.
— Подыши-ка ты этим дерьмом! Ну что, полегчало?
Толкнув Варьюнова так, что тот оказался на земле, он молниеносно развернулся и схватил за руку зашедшего сзади. В руке у того был мощный електрошокер, уже готовый впиться Бардаганову в спину. Рука агента словно попала в тиски, и он заорал, бессильно выгнувшись всем телом. Бардаганов вырвав електрошокер, воткнул ему между ног и нажал кнопку. Тот снова заорал и обмяк, упав на колени. Бардаганов легко, словно резиновую куклу, схватив его под руки, поднял и развернулся. Третий уже выхватил пистолет, ствол которого хищно глядел на Бардаганова.
— Ну, стреляй, что ж ты? — рявкнул Бардаганов, прикрываясь телом заложника, и вдруг сорвался с места. В считанные мгновения преодолел он расстояние, которое отделяло его от противника, и обрушил на него тело, сбив с ног. Ещё мгновение понадобилось ему для того, чтобы вырвать пистолет.
— Эксперименты закончились! — проревел он и потряс оружием, удерживая обоих на траве. — Начинаются серьезные дела! И посторонних попрошу убраться с дороги! Не нужен я вам теперь? В клеточку к подопытным кроликам? Да я лучше сдохну!
29
— Да вы что, Андрей Михайлович? Вы что, не видите, что творится на улице? Половина города разрушена!
— Я прекрасно всё вижу! Именно поэтому нам надо срочно делать операцию!
Легкая небритость, чего Андрей Михайлович себе никогда не позволял, делала его непохожим на самого себя. Он сновал взад-вперёд по кабинету, мимо шкафа с книгами, которых давно никто не открывал, и нервно почесывал подбородок. Доктор Левак, сложив руки на коленях, сидел у стола, на котором стоял плоский монитор, и зло, недоумённо поглядывал на шефа.
— Да у меня вся семья на улице! — вскрикнул он. — А я… на работе!
— Вот именно! Вы хотите и жить на улице? Деньги вам нужны или нет?
— Деньги нужны, конечно, но…
— Так вот — угомонитесь, наконец! Вы что, не знаете, кто нас курирует? Вы что, не знаете, что их бояться надо больше, чем любого землетрясения?
— Что-то вы, Андрей Михайлович, чушь несёте! Мы в свободной стране… двадцать первый век на дворе!..
