Николай Шмелёв - Фобос (СИ)
— Сэр, может быть, ей подсыпали, чего-нибудь или пары в голову ударили? — внёс свою версию в обсуждаемую тему патологоанатом.
— Что-то тут не так! — твёрдо возразил начальник. — Решение пойти одной, без прикрытия, возникло до посещения коллектора.
— Ну, точно ей подсыпали дрянь какую-то! — согласился с доводами человек в сером. — Смотри: спустилась одна — без «бычка», на связь вышла только тогда, когда уже в принципе поздно было, что-либо предпринимать. Вот сама жертвой и стала!
— А кто отводился на роль «бычка»? Его допросили?
— Он тоже исчез, сэр. Только не в желудке аллигатора, и не в камере холодильника морга, а в неизвестном направлении.
— Ищут?
— Ну, чего ерунду спрашивать?
Все трое ещё немного помолчали, обдумывая полученную информацию, после чего начальник нарушил тишину вопросом:
— Джон, тебе не кажется странным то, что про крокодилью популяцию, не одно столетие живущую в канализации, нам известно больше, чем о «Папе Карло», кому принадлежит эта каморка?
Человек в сером неопределённо пожал плечами, не найдя что ответить и предпочёл благоразумно промолчать.
— Ну, а с поисками как обстоят дела? — не выдержал молчания начальник.
— Поиск до сих пор идёт полным ходом, сэр. Для этого пришлось даже организовать ток-шоу. Теперь ищут не только владельца каморки с артефактом, но, также игроков. Один из участников этой афёры, поняв, что его используют в своих грязных целях, расстрелял из-за угла всех организаторов.
— Из чего? — опешил Томас.
— Из пулемёта…
— Он же должен был найти только муляж! Игрушечное оружие…
— А он где-то раздобыл настоящее… Теперь все игроки разбежались из ключевых мест поисков с мнимыми и настоящими находками.
— Джон, мне докладывали о том, что все участники ток — шоу являются агентами спецслужб другого государства, но, я не поверил. Оказывается — зря!
— Сэр, так и смерть Присциллы, может быть, их рук дело?
— А ты сомневался?
Начальник на секунду задумался и задал ни к чему не обязывающий вопрос, но, чуть не поставивший подчинённого в тупик:
— По легенде, эта мастерица иллюзий, кем должна была бродить по коллектору — свиньёй или овцой?
— Ланью…
— Кто? Эта корова? Впрочем, для «Потрошителя» они все съедобны…Я имею ввиду персонажи… Под кого ни маскируйся…
— Ага — свинья в бронежилете…
В эту ночь сон начальника человека в сером отличался повышенной возбудимостью. Снилось ему, что «Потрошитель», разделанный на три части, регенерировал. Причём, каждая из частей, как планария, приобрела первоначальные формы полноценной рептилии. У Присциллы тоже воссоединились раздробленные части и теперь, имея противный синюшный цвет, она улепётывала от аллигатора, который преследовал агентессу по пятам, намереваясь повторить предыдущую трапезу. Второй экземпляр преследовал Джона, а вот третий намеревался закусить его начальником. В утробе ненасытного аллигатора утробный голос патологоанатома взывал о помощи…
Том проснулся в холодном поту и долго размышлял о перипетиях судеб обитателей измерения Морфея. Наконец-то, усталость взяла вверх и он снова погрузился в тяжёлый сон…
* * *У космического причала «Орбитера» швартовался рейсовый челнок, доставивший с Земли пассажиров, постоянно проживающих на
станции и сменную вахту, имеющих своё жильё в более привычном месте. В дверях появились начальник продсклада и снабженец. В руках они несли две объёмные коробки. Возглавляла процессию повар — Анфиса Анатольевна Безымянная, которая беспрестанно подгоняла несунов. Те, в свою очередь, беспрестанно огрызались, ссылаясь на то, что поклажа тяжёлая и, к тому же, очень холодная. Горидзе утверждал, что просто ледяная, а Кочерга с ним соглашался, поддакивая и согласно мыча, на что беспрестанно разглядывал кулак повара, которой она ему совала под нос. У шлюзовой камеры их встретили старпом с помощником и удивлённо поинтересовались содержимым коробок.
— Вот, Николай Афанасьевич, выбила на центральном складе свежую курицу! — гордо сказала Безымянная старпому. — Кто бы знал, чего мне это стоило!
Груздь радостно потёр ладонь о ладонь и подмигнул помощнику:
— Ну, Арсений Вячеславович, сегодня у нас будет настоящая закуска.
Троица вместе с коробками скрылась внутри корабля, а старшие офицеры пошли готовиться к торжественному ужину.
Не прошло и пяти минут, как на кухню прибежал оружейник Гаврилов, уже давно и безнадёжно привыкший к синтетической пище, а про настоящую птицу решительно ничего не могущий вспомнить.
— А курица где? — с ходу спросил он Безымянную.
— Где-где — в морге! В синюшном зале…
— Чего?
— В холодильнике, Пётр Викторович.
— Почему синюшный зал, — удивился Гаврилов, — это как-то связано с содержимым холодильника или непосредственно с курицей?
— Обои синие — вот и навеяло, — пояснила Анфиса Анатольевна. — Ассоциации с Янтарной комнатой…
— А-а-а, — промычал оружейник, так ничего толком и не поняв.
Он закатил глаза к потолку и не выдержав мук неопределённости, воскликнул:
— Послушай — ты мне все мозги вынесла! Я только хотел спросить, откуда у нас на корабле взялись обои — в принципе. И ещё — откуда взялась курица. И почему в морге?
Безымянная сплюнула с досады и снизошла до пояснения:
— Плюшкин до сих пор чудит, не ограничивая себя в применении только розовой краски, а насчёт курицы — это просто курица, несмотря на то, что все давно отвыкли от этого синюшного сравнению, а вот труп — есть труп. Она, всё-таки, неживая в холодильнике лежит! И вообще — это синее сравнение, с точки зрения криминалистики, детский лепет. Колбаса, исходя из этих позиций — верх цинизма распоясавшегося маньяка.
Из морозильной камеры выехала пластиковый контейнер, доверху заполненный свежемороженой птицей и гордо продемонстрированной Гаврилову, с пожеланием посмотреть повнимательнее: «Может быть последний раз в жизни». Затем его решительно выставили с кухни, чтобы не мешал и по кораблю начал распространяться странный запах, который многие слышали первый раз в жизни.
— Канализацию, что ли, прорвало? — раздался голос из неопределённой каюты.
— Непохоже, — возразил ему другой неизвестный. — Больно уж запах приятный…
* * *Горин стремительным шагом вошёл в рубку связи и вызвал на совещание командира корвета. Тот не заставил себя ждать и уже через минуту, между командирами кораблей состоялся загадочный разговор:
— Анатолий Андреевич, я у Марса автономный внешний щит забыл, — огорошил Горин коллегу. — Мотнёмся туда-обратно?
— Павел Степанович, спохватятся, в связи с нашим отсутствием! — растерялся Виноградов.
— Ну, а что — нельзя на экстренном разгоне скататься?
— Экстренный разгон существует, но пользоваться им нельзя.
— Да знаю! — махнул рукой командир фрегата. — Зачем его вообще включили в возможность полётной программы?
— На всякий случай, — пояснил командир корвета на всякий случай. — Форсаж на то и форсаж, чтобы пользоваться им в экстренной ситуации. Помнишь первые полёты, когда «Харон» чуть не разорвало на куски от гравитационного возмущения, при попытке экстренного разгона вблизи Юпитера? Тогда молекулярный пластырь все аварийные запасы сожрал, а некоторые части восстановлению не подлежали. Пришлось нам «ползком» до заправки добираться.
— Так вы тогда астероид раздербанили, а он входил в важную составляющую гравитационного равновесия…
— А! — Виноградов равнодушно махнул рукой.
Старпом корвета Груздь, присутствующий при разговоре, был другого мнения и зашикал на Горина:
— Тише ты! Услышит ещё кто! Несмотря на срок давности — запрет есть запрет. Да и то сказать — никакого толку от каменной глыбы. Грязь одна…
— Есть у меня старенький бот — полностью автоматизированный, — вспомнил Анатолий Андреевич. — Его раньше использовали для сомнительных разведок. Списать ржавую скорлупку списали, а вот на свалку забрать забыли. Видимо, посчитали, что его вовсе не было, а движок на боте исправный…
С автономного бота сняли брезентовый чехол, которым пользовались с незапамятных времён. Он уже выцвел и выглядел потрёпанным. После этой процедуры, пыль стояла с добрых полчаса. Даже усиленное кондиционирование не лишило механика удовольствие её глотать, при этом беспрестанно чихая. Наконец-то Пётр Викторович сумел приступить к работе и сразу же забрался внутрь старой машины, которой предстояло обрести вторую жизнь. Голосовая программа настройки полётного задания была в исправности и теперь только оставалось кое-что изменить в двигательной установке. Выход за пределы рекомендуемых, в приказном порядке, скоростей, ограниченных для большей надёжности механическим предохранителем, кроме электронного замка, контролировался ещё и механическим ограничением. Гаврилов покопался в технике и, так-таки, сломал ограничитель. Поднявшись на ходовой мостик, он по форме доложил командиру о выполненном задании и теперь только оставалось привести задуманное в действие. Никаких неожиданностей не предвиделось и поэтому толпа зрителей, страждущих хлеба и зрелищ, на мостике не толпилась. А напрасно… Виноградов сделал отмашку рукой и бот неторопливо покинул швартовый шлюз. Медленно, словно сомневаясь в своих возможностях, он отвалив от борта корвета и плавно набирая скорость, скрылся из вида. На экране радара внимательно следили за тем, как электронный счётчик беспристрастно отсчитывал цифры, показывающие величину ускорения. Скорость автомата нарастала, постепенно приближаясь к запретной, инструкцией, отметке. Бот вышел за пределы дозволенного и продолжал наращивать обороты. Все уже облегчённо вздохнули, когда внезапно зелёная точка на мониторе потухла и, в то же время, ослепительная вспышка затмила собой всё видимое космическое пространство. В помещении управления кораблём повисла гробовая тишина и возникшая пауза, в виде немой сцены, грозила затянуться надолго. Виноградов первым нарушил молчание и тихо выговорил:
