Андрей Щупов - Прыжок Ящера

— А раньше чем занимался? Шары в бильярд гонял?

— Ничего себе шары! — Безмен даже обиделся. — Будто не знаешь, чем мы сейчас занимаемся! Завал же полный с документами! Если бы я не помогал Барановичу, он бы с места не сдвинулся. Сам же говорил, что надо дышать в затылок! Еще и посматривать, чтобы ничего не уплыло на сторону. Попробуй-ка приватизировать в несколько дней такую громаду, как «Харбин»! Да еще этот твой вундеркинд пробовал приставать.

— Что за вундеркинд?

— Да с идеей насчет зарубежных афер. Обучение за границей…

— Помню, — я отмахнулся. — Дай ему пару ребят и пошли подальше. Пусть сам свой хлебушек маслицем смазывает. А «Харбин» переключай на Луку. Пусть и Каротин, жирная задница такая, подсуетится. Криминал оставляйте Макарычу. Он работает напрямую с безопасниками… Да! Поручи Утюгу опекать его. Так сказать, на всякий пожарный.

— Тогда чем заниматься мне?

— Твое задание — прежнее. Попытайся соединить воедино тот долбанный фильм, бригаду Флопа, нынешних жмуриков и РУОП.

— Это что же? Майора Костикова тоже записать в подозреваемые? — брови Безмена скакнули вверх.

— Для полной картины сие не помешает. Все может быть. Людям нынче верить нельзя. Словом, работай! Если что-то начнет проясняться, немедленно сообщай. Все понял?

Кивнув, Безмен поднялся, прижимая к животу пухлую папочку, выскользнул из кабинета. Я усилил звук и придвинулся к Гансу вплотную.

— С «синими» предстоит дуэль.

— Дуэль? — Ганс нахмурился. — Это плохо.

— Боишься «синих»? С твоими-то морячками!

— Дело не в силе. За ними авторитет, идея… — Он поднял на меня глаза. — Я так понимаю, есть какая-то новая информашка?

— Считай, что есть. Мороз и Бес списаны. Вчера кто-то добавил к ним Капрала. Бочку покатят теперь на нас, и, судя по всему, покатят организовано. Чувствуется третья лапа.

— Но если это менты грохнули Капрала, какого рожна «синим» ссориться с нами?

— А ты сумеешь братве доказать, что это менты запачканы, а не мы? — я фыркнул. — Тем более, что в «Харбине» у них тоже была своя доля. Нас УЖЕ поссорили, соображаешь?

— Но можно ведь поделиться!

— Разумеется, можно. Не обеднели бы. Только был бы толк, а его, боюсь, не будет. Точнее, будет, но не тот, на который мы рассчитываем. К примеру, на Дина, на тебя и меня придет оплаченный зеленью заказ. Да еще найдут профессионалов издалека — международной квалификации. Мечтаешь о такой перспективке?

Ганс замотал головой.

— На фиг такую мечту!

— Вот и я не мечтаю. А ждать этого надо не сегодня, так завтра. Пока живы обиженные.

— Морячки подустали, босс.

— После отдохнут, Гансик. Это можешь гарантировать твердо! Всех наградим по-царски. Плюс внеочередные отпуска. А пока в срочном порядке выходи на Соху Красоватого. Есть для него дельце. Хватит отсиживаться по берлогам, пусть поработает.

— Найти-то найдем, это не проблема. Но что он должен делать?

— А вот что… — Вторя скрипкам и гитарам французов, я неспешно выложил начальнику охраны часть своего плана. Парень он был сметливый и искушенный, однако на этот раз проняло и его. Глядя на начальника своей охраны, я вновь и вновь убеждался, что в этом мире все мы чрезвычайно одиноки — худые и толстые, мерзавцы и честные, великие и глупые. Ганс был своим до корней волос, но и у него имелась некая пограничная черта, переступив которую, я выходил из сферы его восприятия. Так отцы не понимают детей, а дети — своих старших братьев. Синдром гражданской войны…

В конце концов с планом моим Ганс согласился, но только потому, что иного выхода у него не оставалось.

Глава 17

"Я в знак протеста каждый день

Играю фугу «До Минор» перед экраном!"

Нет, она совсем не казалась зеленой соплюшкой! Настоящая женщина-жрица! Не бестолковая нимфетка, не перебивающая желание хищной ненасытностью вамп, — самая настоящая жрица! И тело ее прижималось к моему, заполняя все пазухи, не оставляя ни клеточки свободного пространства, при этом не пеленая руками и ногами, чего я терпеть не мог, предоставляя полную свободу маневра. Она не знала, но чувствовала, как себя держать и вести. Олицетворенная природа, не обезображенная старческими пятнами цивилизации.

Самое забавное, что в отличие от Елены ее нельзя было назвать красавицей. Та самая половинчатость лица, которую я подметил в первую нашу встречу, угадывалась и в фигуре. Стройная спина и ровные плечи волею природы оказались усаженными на крестьянский ширококостный стан. Все равно как какая-нибудь шахматная королева! Длинная скрипичная шея плезиозавра, переходящая в безразмерное тулово… То есть, о безразмерности речи, понятно, не шло, однако ножки Надюха имела вполне заурядные. Куда там до Синди Кроуфорд! Уверен, в самом периферийном конкурсе обнаженки она не одолела бы и первого тура. Тем не менее распаляла меня эта девочка сказочным образом. Возможно, театральная приглаженность Елены давненько поднадоела мне, превратившись в инородный груз. Надюха была своей — и внутренне, и внешне. Ее скифская дикость мне импонировала, уличная вульгарность притягивала, как магнит. Таким, скорее всего, был и я сам, отчего получалось некое подобие симбиоза. В партнере мы зачастую и любим самих себя. Кого еще нам, законченным эгоистам, любить? Так что особого открытия я не делал. Кажется, нашу странную общность понимала и сама Надюха, хотя в перерывах между любовными утехами, не стеснялась осыпать меня бранью. Черт его знает почему, но мы были друг другу нужны, и даже ругань ее меня практически не задевала.

— Уже удираешь?

— Убегаю, Надюха!

— Беглец!

— Не беглец, а делец. У дельцов всегда мало времени.

Я торопливо одевался, а она разгуливала вокруг меня кругами, распевая выдумываемое на ходу:

— Ты не беглец и не делец, ты просто-напросто подлец… И зачем все это нужно, ты можешь мне объяснить?

— Не зачем, а кому!

— И кому же?

— Наверное, нам обоим.

— Да уж, связалась со сволочью и сама стала такой, — Надюха сокрушенно вздохнула и тут же повисла у меня на шее. — Ох, и гад же ты, Ящер! Приходи поскорее, ага?

Такая вот была у нас любовь! Прямая и откровенная, как лезвие бритвы. И никаких Павлуш, никаких кисок с рыбками! Мы знали друг о дружке все с самого начала, а чего не знали, о том догадывались.

— Только не вздумай жениться на мне! — шепнула она. — И не изводи Ленку.

— Поглядим-посмотрим, — я похлопал Надюху по щеке и, отстранившись, вышел в прихожую.

— Когда вернешься?

— На трудные вопросы не отвечаю. Пока…

Родная «Вольвушка» подкатила к подъезду, из машины сопровождения показались два лба, бдительно обозрели окна и крыши окружающих зданий. Я сел в автомобиль, и мы тронулись в путь. Слушая вполуха начальника охраны, я крутил выведенную к креслу пассажиров настройку радиоприемника, пытаясь поймать что-либо мало-мальски музыкальное. Но эфир продолжал оглушать попсовой кувалдой, череда самодеятельных станций в старательном подражании равнялась на «Европу-Плюс», последняя же без устали вела треп с толпами бездельников, на заказ выдавая бездарные песенчушки, выспрашивая заветные желания и эти самые желания немедленно исполняя. Мелодии, которыми сорили все эти опятами расплодившиеся станции, насколько я знал, сочинялись на корейских синтезаторах левой пяткой с бутербродом в зубах. И, увы, нынешнего слушателя столь скороспелая лапша, похоже, устраивала. Вконец отчаявшись найти что-либо мелодичное, я выключил приемник вовсе.

— Значит, ты уверен, что о фильме Баранович ничего не знает? — я хмуро взглянул на Ганса.

— Божится, что не в курсе.

— Может, врет?

— Да не похоже. Он ведь все секреты выложил. Без утайки. Какой ему интерес что-то скрывать? И Хасан на него в щелочку успел полюбоваться, сказал, что выжимать из такого нечего. Дяденька, мол, и так распахнут до предела. А Хасан в подобных делах понимает. Психолог!

— Ладно коли так. — Я задумался. — Как вам вообще показался этот Баранович?

— Да никак. Обычный фраерок. Судя по всему, денежки любит, комфорт. Соображает вроде неплохо.

— Значит, сработаемся.

— А то! Живым остался, как тут не сработаться? А вообще Безмен утверждает, что финансист головастый. Память отменная. Как сообразил, что может оказаться полезным, еще пару заначек выложил. По собственной инициативе. Оказывается, руднички у них тут еще есть. В укромном месте.

— Это что же, в наших местах?

— Да нет. Сами рудники где-то под Алапаевском, а здесь документы и карты, списочный состав старателей.

— И что добывают?

— Золотишко и вроде даже алмазы. Все, разумеется, черное.

— Неплохо! — я покачал головой. — Значит, бухгалтер решил работать не за страх, а за совесть?