Кирилл Юрченко - Первач
Струйка превратилась в поток, завихрениями уходящий в небо. Он становился все толще, пока не превратился в гладкий сверкающий столб. И, сам не зная, откуда у него эта информация, Тихон понял, что сейчас этот столб света взорвется. Он мог бы крикнуть людям у леса, чтобы они, пока не поздно, разбежались, но это не имело смысла. Никто не понял бы, чего он от них хочет. Потому что они не видели и не чувствовали того, что видел и чувствовал он…
Столб света разорвался, высвобождая силу, которая таилась в объятом пламенем существе. И, возможно, те люди, которых коснулся невидимый взрыв, в последний момент все же ощутили что-то неладное, и что-то такое поняли. Тихону хотелось в это верить.
Вокруг их фигур на миг вспыхнули сияющие ореолы — словно ауры, тонко привязанные к телам. Но лучистая энергия прошила их, и неосязаемой взрывной волной эти ореолы сорвало с фигур, как ветер срывает осенние листья с деревьев. Их слабые призрачные сияния присоединились к вспышке света, которая все ширилась, поглощая пространство вокруг.
И Тихон понял, что даже если он со всех ног помчится к поселку, круг света прежде настигнет его.
Он замер. Страха не было. И все же это так тягостно — понимать, что и ты сейчас погибнешь в этой вспышке.
— Эй! Что случилось?! Вы слышите?! Помогите нам забрать у него ребенка! — безумная женщина, не рассчитывая на помощь мужа, пыталась докричаться до людей у костра, не понимая, из-за чего внезапно прекратились их смех и вопли.
Круг света расширился настолько, что до возвышения, где стоял Тихон, оставалось не больше пары десятков метров. Несколько секунд, и конец!
Он заметил, что женщина, сощурившись, смотрит на костер, разглядывая упавшие замертво фигуры.
— Да что там происходит? — взволнованным голосом произнес ее мужчина и хотел направиться к лесу.
Ничего они не видят, окончательно убедился Тихон… И глупо было останавливать его.
Мужчина шагал вниз и в тот миг, когда тело его пересекло быстро приближающуюся линию света, ноги у него подкосились, и он рухнул наземь.
Тихону тоже недолго пришлось ждать. Когда круг света настиг его, он зажмурился от яркого огня, что пронзил его целиком. Свет исчез. Раздался и тут же оборвался крик младенца, которого он крепко держал в руках.
«Нет! Я жив!»
Случилось невероятное, сила света не причинила ему вреда. Но Тихон ощутил пустоту в ладонях. В ужасе он посмотрел на свои руки. Ребенка не было.
Вокруг снова царила ночь. Светился только костер, в котором догорало тело албасты. Тихону подумалось, что разгадка случившегося может заключаться в самом пламени, притягивающем его взгляд. Костер утихал, и в центре его можно было разглядеть фигуру, превратившуюся в головешку. А вокруг — мертвые тела людей, жаждавших смерти албасты. Все они умерли в один миг. И лишь ребенок исчез, исчез совсем, как будто его вовсе не было в этом мире. Перенесся куда-то далеко. Возможно, в ту самую страну, которую на миг показала Тихону албаста.
И тут дошли до него, наконец, прощальные слова Алекса, предвидевшего все, что случилось. О том, что Тихон должен беречь топор. И про спасение людей. И вот эти слова: «Они не захотят видеть свет!»
«Что это значит? Что я увидел? Что это за свет, о котором говорил Алекс? Тот круг, похитивший ребенка? Или увиденный мною мир? Свет — так много понятий у этого слова…»
И еще одного не понимал Тихон: кто такие албасты и зачем им дети? Нелепы обвинения в людоедстве. Ему очень хотелось понять их сущность. Как оказалось, они отнюдь не бессмертны, но одержимы какой-то неведомой целью. Никто не нужен был ей, только ребенок. И она забрала его с собой…
14. Месть
Несмотря на чудесное избавление от гибели, ощущение беды не проходило. Помня про Амину и Нусупа, Тихон мчался обратно в поселок, рассчитывая, что внутренний голос подскажет, где найти ребят и остальных, кто еще оставался там. Волнение достигло пика, едва он перевалил через верхушку холма. Сбегая вниз, Тихон увидел, как с разных сторон кинулись к нему рослые тени. Ватага вооруженных людей с неразличимыми в полутьме лицами окружила его. Кто-то выделился из этой безликой толпы, и по силуэту Тихон узнал Мирбека.
Тихон рванул было назад, надеясь прорваться.
— Прикончить его! — взревел Мирбек.
Но не успел Злотников развернуться, кто-то ударил его по голове. И будто нарочно в старую рану…
* * *Он лежал на голой земле возле полыхающего костра, связанный по рукам и ногам. Очнулся и сразу почувствовал боль, которая словно ждала его пробуждения. Замычав, хотел схватиться за голову и сообразил, что связан. Вспомнив, что случилось, он прекратил дергаться и осмотрелся: поодаль увидел притихших детей, скучковавшихся рядом с Аминой. Хотел привлечь ее внимание каким-нибудь жестом, но девушка, казалось, ничего не замечала вокруг.
Из темноты появился мрачный гигант, подошел к костру, застыл, наблюдая за тем, как полощутся на ветру языки пламени. Послышались чьи-то крики, заставили Мирбека очнуться. Он подозвал кого-то, махнул рукой, и Тихон увидел, что к костру вели пятерых мужчин «чужаков», а за ними — их жен и нескольких детей. Очевидно, всех, кто остался из организованной Вандермейером коммуны. Люди Мирбека разделили пленников, навалились по трое-четверо на мужчин, заставив упасть на колени. Схватив за волосы, запрокинули головы назад и лично Мирбек, хладнокровно, одним движением перерезал горло первому из них. Страшно было видеть, что никто из его окружения не поморщился. Напротив, разнесся ободряющий вопль. Так же быстро прикончили остальных мужчин.
Мирбек мстил. Его безумие переродилось в ярость, когда он узнал, что из его многочисленной родни практически никого не осталось в живых. Но он не пытался вникнуть в суть произошедшего — почему так случилось? Разрушитель по сути, Мирбек дал смерти всем тем, кто стал вольным или невольным свидетелем гибели его родственников. Мстил жестоко и страшно, но по гнусной сути своей мстил тем, кто не имел достаточно сил постоять за себя и близких.
Как и в час расправы над пленными в развалинах, люди Мирбека знали свое дело. Покончив с мужчинами, они занялись и подростками «чужаков». Волна жалости захлестнула Тихона и он, сквозь слезы, шепотом умолял небеса вступиться за невинных.
Тут зароптали женщины в отряде Мирбека, многие из которых сами были когда-то матерями и по разным причинам остались без детей. Желая отстоять ребятишек «чужаков», которых могла постичь та же участь, что и детей постарше, бабы рассчитывали, что жажда Мирбека достаточно утолена и тот снизойдет до их просьб. Однако, вступаясь за детей, поселенкам не было смысла спасать от насилия вероятных соперниц — женщин и девочек-«чужачек». Их телами, представлявшими лакомый кусочек, а также кровью их они намерены были откупиться за каждого уцелевшего ребенка.
И вот гигант, выслушавший их просьбы, кинул безразличный взгляд на ребятишек, грязных, до смерти напуганных.
— А чем кормить их изволите?! — крикнул он и, схватив первого попавшегося малыша, занес его над костром, намереваясь бросить в огонь. И, видя расширенные от ужаса глаза одноплеменниц, захохотал.
— Забирайте! — он швырнул им ребенка. Нагнулся за следующим и вдруг заметил Тихона.
— А, пришел в себя?!
Как и раньше, от Мирбека пахло горелой травой. Но не только. Если возможно почуять запах жестокости, то сейчас Тихону казалось, что Мирбек источает зловоние.
— А ты живучий! Я-то думал, ты сдохнешь, когда тебя Марат камнем по башке пригладил… Да, Марат, Марат. Это тебя удивляет? Он у меня на овечьем молоке быстренько поднялся, в ножки кланялся, спасибо говорил, что научил уму-разуму.
— Эй, Марат!
В подошедшем человеке Тихон действительно узнал Марата. Тощий и бледный, может быть не до конца еще оправившийся после избиения, он все же сумел нанести хороший удар. Что-то происходило в душе Марата. Он прятал от Злотникова взгляд и явно испытывал желание убраться куда подальше, но не смел перечить хозяину.
— Меня ничто не удивляет, — сказал Тихон, поворачиваясь к Мирбеку. — Но вот вопрос: где ты пропадал все это время?
— Не твое дело! — огрызнулся гигант. — А вот меня кое-что удивляет.
Мирбек склонился над ним.
— Почти никто из семьи Амантура не уцелел. Сказали мне, тебя Нурали уже раз пытался убить. Теперь — Марат. Откуда в тебе столько живучести? Заговор знаешь? Силы шайтан дал? Да? Другой бы скопытился, а тебе хоть бы что.
Тихон молча всматривался в его злобные глаза.
— Шайтан дал сил, точно! — словно зная, о чем говорит, с уверенностью кивнул Мирбек. — Но ничего, я твоей кровушки напьюсь! Вырежу у тебя сердце и сожру его. Поделишься всем своим умением…
Злотников усмехнулся. Ему нечего было терять.
— А как же Аллах? С каких это пор он благословляет людоедство?
