Василий Сахаров - Солдат
Ожидая моего вопроса, Захаров замолчал, а мне ничего не оставалось, как спросить:
— Так, а я здесь причем?
Улыбнувшись сам себе, майор ответил:
— Ты на его сына, Филиппа, очень сильно похож. И не только внешне, но и по характеру, и по движениям, и по разговору. Поразительный факт, и что особо интересно, вы и родились в один день, 15-го ноября 2039-го года. Выяснилось это случайно, так как отдел, собиравший информацию на Бурова, кроме того, и личные дела наших возможных сотрудников проверяет. Вот так вышли на тебя. Сначала, только внешность оценили, а затем уже и по остальным параметрам прошлись. Пользуясь твоей схожестью с сыном Бурова, хотим подвести тебя к этому наемнику, и уже через него выйти на беглецов.
— А чего на них выходить? Они ведь на Трабзон ушли, или это не так?
— Так и не так. Действительно, корабль «Аделаида», до Хаоса пассажирский лайнер «Мечта», ушел в сторону бывшей Турции, но так нигде и не объявился. А нам просто необходимо найти бывших туапсинких олигархов, и дело тут даже не в республиканской казне, хотя золота в ней много. Их бегство это пощечина всему нашему государству, и найти их, дело чести. Опять-таки, беглецы могут собрать наемную армию, которая будет тревожить наши берега, казна ведь при них, а это не есть хорошо.
— Думаете, что Буров знает, где они скрываются?
— Наверняка, ведь с ними его семья, а надежды на побег он не теряет.
— Что требуется от меня? Как будет происходить подводка к Бурову?
— Через неделю наемника переведут в столичную тюрьму, где он будет ожидать суда. В этом нет ничего странного, обычная практика. Содержаться он будет в общей камере, и туда же, одновременно с ним, попадешь и ты. Ничего придумывать не надо, загулявший и контуженный на всю башку сержант гвардии, драка в кабаке, сопротивление патрулю Народной Стражи, арест, разрыв контракта, разумеется, фиктивный, и тюрьма.
— То есть, я так и останусь сержантом гвардии Александром Мечниковым?
— Да, легенда здесь ни к чему. Ты воин, он тоже, хоть и бывший, а пластун, и в любом случае, внимание на тебя обратит. Тем более что в камере ему нужна будет поддержка, ведь воры, быстро узнают, кто к ним в гости пожаловал, а награду за его голову никто не отменял.
— И что дальше?
— Побег, сержант. Есть информация, что готовится бегство Бурова. Пока не ясно, как это произойдет, но ты должен быть с ним рядом. Куда он, туда и ты, разумеется, если он не раскроет тебя.
— Как-то это все стремно, товарищ майор, — в моем голосе были одни сомнения.
— Не боись, Мечников, все ходы записаны. Давай, соглашайся. Это государственное дело, а шансы уцелеть у тебя очень хорошие.
— Допустим, — после недолгих раздумий ответил я безопаснику, — все выгорит, и Буров меня приблизит, и побег удастся, и через границу мы переберемся, и беглецов найдем. После этого что?
— Ну, так сразу и не скажешь, сержант. Ты слишком далеко загадываешь, но если будешь осторожен и выживешь, вернешься в батальон, а потом, по окончании своего контракта, сможешь перейти к нам.
— Я могу подумать?
— Нет, если «да», то ты уезжаешь со мной. Ведь не думаешь же ты, что тебя без всякой подготовки в эту авантюру кинут. Надо связь обговорить, проинструктировать тебя, и только после этого в работу включать. Итак?
— Да, — рассудив, что дело интересное и терять мне особо нечего, я согласился с предложением майора Захарова.
Быстро попрощавшись с боевыми товарищами и своими офицерами, отбыл с майором Захаровым в Краснодар, на закрытую тренировочную базу эсбэшного спецназа, который вел свою родословную еще от краевого отделения группы «Альфа». Здесь прошли шесть дней, во время которых меня постоянно инструктировали и объясняли, как вести себя при общении с таким человеком как Буров, да впихивали основы шпионской профессии. Чушь это все, и что я усвоил на все сто, так то, что надо быть самим собой, и тогда дело выгорит. Что же, подобная расстановка акцентов устраивала меня полностью, а то притворщик я все же не очень.
Пришла пора начинать операцию, и при полном параде, сверкая бригадной нашивкой на левом рукаве бушлата, я вышел в город. Не шарахаясь по столице, засел в самом лучшем столичном кабаке, который назывался очень незамысловато «Ресторан Столичный», и начал бухать. Большую часть питья разливал, конечно, но кое-что и внутрь приходилось вливать. Наконец, ближе к вечеру, когда у меня уже в третий раз обновили стол, и попросили расплатиться, я встал и прокричал:
— Какие вам, нах, деньги? Водки мне, живо! Крысы тыловые! Халдеи!
От входа ко мне подошел охранник ресторации, плотного телосложения парень с короткой стрижкой, по виду, бывший армеец, и попытался меня урезонить:
— Братан, не буянь. Нет бабла, ничего страшного, оставишь залог, а потом выкупишь.
В этот момент, глядя на охранника, который был всего на несколько лет старше меня, и еле заметно подволакивал правую ногу, я чуть было, назад не отыграл. Не хотелось доставлять неприятности человеку, с которым, может быть, и пересекался где-то ранее краями. Однако ресторан частично принадлежал самому главному городскому авторитету Ботику, а тот в любом случае имел связь с тюрьмой и об обстоятельствах моего туда попадания, будущие мои сокамерники должны были узнать как можно скорее.
— Где ногу подранил? — я слегка хлопнул охранника в грудь.
— В Батайске, — ответил парень и брезгливо поморщился, почуяв мой перегар.
— Уважаю, — снова хлопок в грудь. — Скажи этим, — кивок в сторону официантов, — чтоб еще мне налили.
— Тебе хватит, гвардеец. Ты уже и так солидно набрался.
— Я сам решу, чего мне хватит, а чего нет! Водки мне!
Охранник схватил мою руку и попытался взять меня на болевой прием, дабы вывести на свежий воздух, но я все же был не настолько пьян, и ситуацию более-менее под контролем держал. Вывернулся и нанес ему несколько резких ударов в корпус. Охранник упал на пол, ничего серьезного, скоро оклемается, а я схватил с ближайшего стола скатерть и резко дернул ее на себя. Грохот, звон битой посуды и женские крики, все смешалось в этот момент, а я, решив, что гулять, так гулять, сдергивая скатерти с других столов, пошел по залу.
— Бляди! Я контуженый! Всех порву!
В этот момент появился местный патруль Народной Стражи: Гриша, Петро и Малый, краткое досье на каждого я еще пару дней назад прочитал, и с ними можно было не церемониться, так как за каждым из них водилось очень даже немало грешков. Патрульные оружие применить даже не попытались, хотя могли бы, и выхватив свои штатные ПР, бросились ко мне. Первым на мой коронный удар с правой в челюсть, налетел Петро, толстый солидный гражданин с густыми усами. Хлоп! Один удар и один человек на полу. Второго я встретил ударом ноги в живот. Бац! Второй патрульный скрючился и лежит, кажется, это был Малый. С третьим пришлось повозиться, так как Гриша, конопатый и белобрысый мужчина, оказался совсем не дурак подраться, а этого я не знал и в его досье не читал. Однако и его свалил, для начала врезав ногой по коленной чашечке противника, а после этого уже добив в голову.
После избиения патрульных, пришла пора вмешаться бойцам СБ, которые, ну совершенно случайно, проезжали мимо. В ресторан вломились пятеро крепких парней в бронежилетах, касках-сферах и при оружии.
— Всем лежать! — громкий командный голос капитана Густова, который командовал бойцами, перекрывая крики женщин и официантов, разнесся по залу.
Я бросился к ним, якобы с намерением продолжить драку, и вскоре сам оказался на спине. Били меня не сильно, но синяков понаставили целую кучу. После этого представления меня сковали наручниками и отволокли в ближайший участок Народной Стражи. Здесь театрализованное действо продолжилось, и дежурный офицер МВД всю ночь очень веселился над избитыми патрульными, порывавшимися вломиться в КПЗ и отомстить мне за свое унижение. Поутру я был отправлен в городскую тюрьму, надо сказать, что единственную тюрьму во всей Конфедерации, и оказался в переполненной людьми камере, где никто не поинтересовался кто я такой, хотя на армейский бушлат и почти оторванную нашивку, не один человек с неприязнью взглянул. Так началась моя новая жизненная эпопея.
В узкое окошко общей тюремной камеры, свет проникал едва-едва, и не смотря на легкий морозец снаружи, внутри было жарко и душно. По всем стандартам тюремным, в камере нас должно быть десять человек, а находилось двадцать пять. Ладно, тесноту можно было перенести, неудобство, конечно, но вполне терпимое. Больше всего меня доставала местная вонь, все те сотни запахов, которые смешиваются в единое целое, и пропитывают собой все вокруг. На миг я закрыл глаза и попробовал разделить эти запахи: немытые тела, давно не стираная одежда, пот, хлорка, параша, чуть-чуть ваксы, это охрана заходила, прокисшая еда, еле заметный аромат анаши, табака, крови и заплесневевших стен. Б-р-р-р! Все вместе это такая мерзость, что в первые минуты моего здесь пребывания, за малым, не блеванул. Хорошо еще, что последние сутки ничего толком не ел.
