Павел Нечаев - Цена жизни

— Хоть какой-то плюс от Песца, — пробормотал Вайнштейн себе под нос.

— Какой, Вайнштейн? — не понял Грин.

— Птиц нет. Хотя бы трупы никто клевать не будет, — пояснил Вайнштейн. За зиму погибли все звери и птицы. Даже лес и тот погиб, когда-то зеленая гора была мертва. На складе, где жила Семья, были птицы, голуби, но выжили они только благодаря людям. Переезжая из Города, Семья забрала их собой, и они жили в клетках, в тепле, пока не сошел снег. Теперь они понемногу плодились, из-под крыши доносилось чириканье птенцов. Но пищи для них вне склада по-прежнему не было. На промерзшей на большую глубину земле ничего не росло, даже трава.

— Смотри, Вайнштейн, радуга! — воскликнул Грин. Вайнштейн повернул голову, и увидел, что вдали, где еще не до конца развеялись серые тучи, разноцветной дугой протянулась радуга. В чистом воздухе радуга казалась очень близкой, только руку протянуть.

— Врет все танкист! У нас получится, не может не получиться! — крутанул ручку Вайнштейн, и квадроцикл, треща мотором, унес их в промзону. Туда, где зарождался новый мир. Грина слова Бени заставили задуматься — а таким ли новым будет этот мир? И не окажется ли новый мир копией старого?

Глава 4. Новый мир

Республика была маленьким сообществом, всего чуть больше трех тысяч человек. В старые времена этого не хватило бы даже на статус городка, максимум — на деревню. Ну а, как известно, в деревне все друг друга знают. Шагу не ступишь, чтобы не встретить кого-то из знакомых. Спустя месяц после казни Грин встретился с Бени в порту. Они с Вайнштейном приехали поверять, как идут дела на раскопках. Начатое Фрайманом дело продолжилось, теперь уже от имени Республики. Грин увидел Бени, стоящего у входа в управление порта, и подошел поздороваться.

— Привет, Шими, — ответил на приветствие Бени. — Видишь вот, копаемся помаленьку с мужиками… — Бени был одет в грязную спецовку, на руках рабочие перчатки. В руке он держал ломик. — Чертово цунами все вверх дном перевернуло, контейнеры разбросало, как кубики. Теперь поди пойми, что где. Вчера целый день к одному контейнеру подбирались, наконец, вытащили, открыли — а там резиновые члены. Целый контейнер резиновых, мать их так, членов.

— А что вы с найденным делаете? — спросил Грин.

— Засовываем, мля, в задний карман, — сплюнул стоящий рядом с Бени бородатый мужик.

— Часть на склад сдаем, это все считается собственностью Республики. Остальное себе берем. Меняем там, кому то надо. Опять же, если вещи дельные, на еду запросто сменять можно. Республика все берет — и лампочки, и электронику, и одежду, — пояснил Бени. Грин спросил для проформы, просто чтоб поддержать разговор. Он знал, что со складов Республики — в основном, из бывших запасов Фраймана, выделяли продукты для обмена на нужные вещи. Это была идея Коцюбы, не давать еду просто так, чтобы не кормить паразитов. Центр временного размещения уже был закрыт. Как говорил Медведь, «халява кончилась, пусть крутятся».

— И как, вам хватает?

— Когда как, иногда, вот как вчера, не везет. Но с голоду не умираем, грех жаловаться.

— Мы на следующей неделе деньги начинаем печатать, — Вайнштейн подошел, и с ходу включился в разговор. — Будет легче. Кстати, танкист, ты к нам за помощью в обустройстве так и не обратился. Почему?

— Я сам справлюсь. Подачек мне от вас не нужно, — глядя Вайнштейну в глаза, ответил Бени.

— Ну, наше дело предложить, — Вайнштейн ушел к квадроциклу.

— Ты чего, не взял у них помощь? Во, дурак! — идя за Вайнштейном, Грин невольно услышал, как поражается товарищ Бени его, бениной, глупости. Грин понимал Бени — тот не хотел принимать ничего у тех, кто убил его друзей. Ему было жаль, что Бени не с ними, не с Республикой, но поделать с этим ничего не мог. У каждого своя правда.

Новые деньги были любимым детищем Вайнштейна. Он неделю сидел, зарывшись в книги, два раза они с Грином даже ездили в библиотеку, и скачивали файлы с серверов. Ванйштейн изучал теорию. Однажды ночью он потряс весь дом громовым рыком: «Нашел! Нашел!». Разбуженные домашние вышли узнать, что стряслось, и увидел, что Вайнштейн пляшет на столе в гостиной, топча исписанные листки.

— Вайнштейн, ты чего? — спросил Коцюба, и зевнул. — Ночь на дворе.

— Я знаю. Как сделать так, чтобы у нас не завелись чмулики! — выпятив грудь, сверкнул стеклами очков Вайнштейн.

— Ну и хорошо, орать-то зачем? — с этими словами Марина развернулась, и ушла к себе, ругая «этого чертова пьяницу». На следующий день Вайнштейн объяснял Коцюбе:

— … от выбора экономики, от денег, зависит и структура общества. Идеология вторична, деньги на первом месте. Да ты и сам это знаешь, ведь это ты натолкнул меня на мысль искать в этом направлении. Получается, что, какую бы идейную базу мы ни подвели под Республику, если мы построим экономику, где властвует ссудный процент, то рано или поздно, придем к тому, с чего начали: к власти чмуликов, и принесения всего в жертву химере «экономического роста». Поэтому потерпели поражения все без исключения революции в истории. Смена элиты без смены денежной системы приводит к тому, что новая система старательно воспроизводит старую.

— Вывод? — спросил напряженно слушавший Коцюба.

— Вывод простой, надо ввести деньги, которые не будет смысла копить. И которые нельзя будет превратить в товар.

— Это как?

— Очень просто, нужно ввести отрицательный процент, — торжественно произнес Вайнштейн.

— То есть, плату за хранение, — ухватил суть идеи Коцюба.

— Именно, мой друг! Каждый месяц выпущенные в оборот деньги будут уменьшаться в цене. Скажем, на один процент. Стержнем экономики, построенной на ссудном проценте, является долг. В моем… в нашем варианте само понятие «долг» теряет смысл. Такая система заставит деньги оборачиваться быстрее, ведь каждый, получивший их на руки, будет стремиться тут же от них избавиться, пока они не потеряли в цене. Суть моей идеи в том, чтобы разделить накопительную и обменную функцию денег. Между прочим, мы это обсуждали с тобой, еще задолго до Песца.

— Что автоматически отсекает чмуликов, превращающих деньги в товар, и живущих на проценты. Вайнштейн, ты гений! — вскочил Коцюба, и принялся расхаживать по комнате. — Не поверишь, мы с Летуном как раз вчера говорили о том, что надо ввести налоги, хотя бы мизерные. Я чуть голову не сломал, пытаясь придумать, под каким соусом преподнести это людям. Ты же знаешь нашу вольницу. А тут ничего и впихивать не надо, твой отрицательный процент — это и есть налог. Готовь проект, Вайнштейн. В пятницу я соберу Комитет, рассмотрим твое предложение.

Предложение Вайнштейна приняли единогласно. Вскоре после приснопамятной вылазки за пистолетами, Грин впервые увидел новые деньги, которые по настоянию Вайнштейна называли шиллингами. Рисунки для купюр рисовал Илья Вишневецкий, его люди нашли заброшенную типографию, сумели ее запустить. В результате деньги получились всем на загляденье, с трехмерным логотипом, цветные. На обороте каждой купюры оставили двенадцать пустых квадратиков. Чтобы купюра не потеряла своей стоимости, каждый месяц в квадратик нужно было наклеить марку, стоимостью в один процент от номинала купюры. Возле туннеля открыли магазин, где за новые деньги можно было купить товары из запасов Фраймана. Летун договорился с некоторыми Семьями, и обменял часть запасов этих Семей на новые деньги. Поначалу, люди отнеслись к нововведению скептически — мол, и натуральный обмен неплох, зачем тут еще деньги? Когда Республика стала нанимать рабочих, все резко изменилось. Оказалось, что проще заработать денег, и купить нужный товар, чем ковыряться в руинах, выискивая хоть что-то, имеющее ценность, а потом искать, кому бы товар пристроить, на что бы обменять. Люди нуждались в универсальном средстве обмена.

Рабочих Республика нанимала не просто так. Коцюба еще до схватки с Фрайманом предлагал Семьям собраться вместе. Так и безопаснее, и проще наладить нормальную жизнь. План состоял в том, чтобы переехать в Поселок, небольшой городок километрах в пятнадцати севернее промзоны. Расположенный на возвышенности, окруженный со всех сторон полями, он идеально подходил на роль центра Республики. Но для того, чтобы переехать, дома там нужно было подготовить — утеплить, чтобы не мерзнуть зимой, разобраться с канализацией, водопроводом, электроснабжением. Для этих целей и нужны были рабочие. Изначально, Коцюба планировал заплатить рабочим продуктами из запасов Фраймана, но появление денег подкорректировало план.

— В самом худшем случае, если идея не сработает, — пояснил Вайнштейн, — деньги просто вернутся к нам, а мы отдадим товары, которые и так бы отдали за труд. Но если все сработает как надо, появятся люди которые предпочтут оказывать услуги тем, кто работает, вместо того, чтобы работать самим. И деньги начнут ходить. А, поскольку их стоимость будет постоянно падать, люди будут стараться от них поскорее избавиться, что стимулирует круговорот денег.