Антон Кравин - Наемники смерти
Момент глянул на Астрахана. Ну и что делать? С одной стороны, чужой человек им не нужен. С другой – опытный проводник, Гешин старый приятель.
На лице Момента застыла неуверенность.
– Я там все входы-выходы знаю, – настаивал Рома. – А ты в этих местах давно не был, так? Тут же определенный настрой нужен, напряжение организма, у тебя его сейчас нет. А я местные искажения нюхом чую.
Астрахан насторожился. Про способность Марины чувствовать хамелеонов и опасные искажения они Роме не говорили. Момент задумчиво покосился на Данилу.
– Ну, бро… Даже не знаю. Давно чуешь-то? Раньше такого не было, а?
– Ха, ты вблизи от Глуби полгодика покрутись – сам чуять начнешь. Ну так чего? Вместе двинем?
– Ладно, – решил Данила. – Но только до Дубны, там разойдемся.
– Ого! – Рома улыбнулся. – Секретность? Ладно, без проблем. Слушай, а твоя фамилия не Астрахан, случаем? А, я так и думал, что Астрахан. Тут старик твой недавно в Икше был, про тебя спрашивал. Вы с ним похожи.
– Отец? – севшим голосом переспросил Данила. – Тарас Петрович Астрахан по прозвищу Лукавый? Такой – с бородкой, прищуром, причмокивает, когда разговаривает?
– Ну да, он самый. Три дня назад я в Икше железы скидывал, ну, знаешь Кука? Не знаешь? Вот ему продавал. А у него сидел этот самый Лукавый, меня увидел и прилип, что банный лист: сына он ждал. Просил передать, если свидимся, что будет ждать в условленном месте в условленное время.
Данила поскреб щетину. Ну и поворот! Как отец умудрился его опередить? Однако жив старик, это радует… Жив и ждет Данилу в НИИ.
Секундочку. Если Тарас Петрович в НИИ, он сам может разобраться с «черным ящиком», о котором Марина ничего не знает. А зачем тогда они туда идут? Что-то папа, как всегда, мутит. Как он там пел? «Я за тебя беспокоюсь», ага, десять раз. Папаня всегда был законченным эгоистом. Правильно мама от него ушла, зря она только пить начала, ну да начнешь тут закладывать, полжизни с таким слизняком промучившись. Маму Данила так и не простил отцу, он вообще не собирался ничего ему прощать, списывать на возраст, вспоминать, сколько отец в него вложил.
А вот встретиться и по душам поговорить, ухватить старого хрена за шкирку и вытрясти правду – это с удовольствием.
И чем скорее, тем лучше.
* * *
Дрезина, лязгая, подпрыгивая на стыках рельс и воняя дизельным перегаром, вкатила в пригород Дубны еще до полудня. Жаркое летнее солнце растопило туман. Всю дорогу Марина глазела по сторонам, но потом ей стало не до того: менялся окружающий мир, менялась сама Марина. Все беспокоились, чуя близкое дыхание Глуби. Гена перебирал «грозу», Кондрат проверял боеприпасы, Чуб копался в рюкзаке, перекладывал добычу. Данила управлял дрезиной и сосредоточенно молчал.
Вроде бы вокруг те же леса, так же пахнет водой, но Марина сидела как на иголках. Все, что она делала до сегодняшнего дня, подернулось пленкой ирреальности, подобно дурному сну в полдень. Она помнила, что было страшно, но детали стерлись, будто в прошлом у нее был только сон.
– Вон перед мостом останови, бро. Нам вообще на другую сторону, так? Там заградворота, их сначала открыть надо.
Данила затормозил. Чуть впереди канал имени Москвы впадал в Московское море, а на другом берегу, в нескольких километрах, находилась цель их путешествия – НИИ, в котором Марина должна была отыскать что-то. Она нахмурилась. Что же ей там надо было найти? Воспоминание улетучилось, стерлось…
Момент первый спрыгнул на гравий, сказал:
– Бро, я моментом все проверю, ворота открою, махну рукой – вы и едьте, а я по дороге к вам заскочу.
Гена двинулся к мосту. Данила, спрыгнув на землю, закурил. Кондрат тоже. Чуб встал рядом с Данилой. Марина покрутила головой, принюхиваясь. В воде было искажение – особо пакостное. Впереди, на железной дороге, тоже что-то было, но далеко – степень опасности не оценить.
Здесь вообще все кажется недружелюбным. Будто ночной Сектор просочился со своими страхами в яркое утро, будто следят из зарослей и вот-вот схватят…
– Астрахан, – Рома тоже закурил, – а как вы с центром связь поддерживаете? На заставе как раз удобно записку оставить, патруль пройдет – возьмут.
– Не понял. Какой центр?
– MAC, какой еще. Не на армию же вы работаете.
– Ни на кого мы не работаем, Чуб. Сами по себе. Если перед кем и отчитываться, то только перед моим отцом.
– Да ладно, – Рома широко улыбнулся. – Слушай, ну я понимаю – секретка. Но мне-то не заливай! Я-то знаю, что Гена на MAC работал чуть не с того дня, как в Сектор попал. Чем-то они его держат, уж не знаю, чем.
– На Министерство Аномальных Ситуаций? – сигарета выпала из пальцев Данилы. – Ты что несешь?! Доказательства есть?
– Какие еще доказательства, очнись. Конечно, на них… Да я точно знаю, это все равно, как ты знаешь, что небо вон вверху сейчас голубое, а трава под ногами зеленая. Так и я про Гену знаю. Говорю же: они его чем-то держат. Он просто «соскочить» не может.
– Значит, так. Так, значит… – Данила рубанул воздух ребром ладони. Марина удивленно смотрела, как он вытаскивает пистолет. – Я у него спрошу. Я у него, паскуды, спрошу, и он мне ответит.
Гена, кажется, не справился с воротами в одиночку и возвращался обратно.
– Придется помочь, чуваки! – крикнул он издалека. – Там все так схватилось от старости… Эй, бро, ты чего?!
Марина никогда не видела такого лица, как у Данилы в этот миг. Он медленно поднял пистолет и прицелился. Гена продолжал идти вперед, размахивая руками, что-то выкрикивая. Подошел совсем близко – теперь между ними оставалось метра два.
– Стой, – приказал Астрахан.
– Стою, бро, стою как столб. Ты что, параноику словил? Мариночка, он в параноику не вляпался?
Взгляд Момента перебегал с Астрахана на молчащего Чуба и обратно. Гена трепался, но в голосе его ясно чувствовался страх и уголки губ чуть подрагивали.
– Руки за голову. Ты знаешь, я успею выстрелить. Давай, Гена, рассказывай. Давно ты на MAC работаешь?
– Я?! – ненатурально удивился проводник, закладывая руки за голову. – Ты что, бро?!
Марина глянула на Данилу: тот готов был выстрелить.
– Эй, бро, Астрахан, погоди! Я объясню. Все не совсем так, бро, ты же сто лет меня знаешь. Я объясню, успокойся. Я никогда бы тебя не предал. Понимаешь, бро, я не могу от них уйти, просто не могу!
– Из-за тебя нас чуть не убили. Навел, значит? Сдал? Давай-ка, спиной повернись. В рожу тебе смотреть не хочу.
Гена начал поворачиваться – медленно, картинно. Сейчас Данила выстрелит. Сейчас голова Гены дернется, дреды окрасятся кровью и, наверное, закричит Марина.
Не из-за смерти этого смешного предателя. Не из-за крови.
Из-за отчужденного, спокойного лица Данилы, убивающего своего друга.
* * *
Хоббит очнулся еще вчера вечером. Стонал всю ночь, а потом захрапел. Шейху не спалось. Он все думал, почему бездействует информатор? Раньше оставлял знаки, теперь исчез. Убит? Рассекречен? Уснуть удалось ближе к рассвету, Рэмбо же застыл изваянием с винтовкой наготове на случай, если местные набегут.
Никто не напал. И бородач, обещавший транспорт, исчез – похоже, забыл о заказе. Когда он все же пришел, солнце близилось к зениту, и Шейх уже порывался идти разбираться. Позади бородача был Кук, старый проходимец.
– Карета подана, – пошутил бородач и махнул лапищей.
Хоббит, к тому времени оклемавшийся, смотрел на гостей и часто моргал.
– Я в порядке уже, братаны, – прохрипел он, потянувшись за стаканом воды на тумбочке. – Шейх, спасибо, что не бросил.
Сказал он это так прочувствованно, что сентиментальный человек пустил бы слезу, но Алан лишь проворчал:
– День потеряли. Так где «карета»? Показывай.
– Только вы капюшоны опять накиньте или платки нацепите, чтоб лица прикрыть.
Они с Рэмбо и Хоббитом пошли вслед за местными, к северным воротам. Шейх внимательно глядел по сторонам. Домишки в Икше облупленные, электричества, можно сказать, нет. Вода – в колодце, ведрами таскать надо. Постоянная опасность, но что-то же заставляет людей здесь жить. Тянет к себе Сектор, привлекает…
За воротами Рэмбо сел на корточки в тень и сунул в зубы травинку. Хоббит плюхнулся на зад, опершись о рюкзак, Шейх завел руки за спину и прищурился на солнце.
– И где транспорт?
– Сейчас будет, – пообещал бородатый и убежал.
Не было его минут пятнадцать. Солнце припекало. Над головой, чирикая, носились стрижи, из леса тянуло прохладой. В горле пересохло. Алан выпил воды из фляги, и тут появился обещанный транспорт: бородатый вел под уздцы клячу. Отгоняя насекомых, животное било себя хвостом по впалым бокам. Позади поскрипывала расшатанными колесами кибитка.
Рэмбо оторопел, приоткрыл рот, травинка выпала.
– При… приплыли, – уронил Хоббит. Взлохматил волосы и указал на клячу. – Да она искажение почует и даст стрекоча. И сюда же прибежит.
– Ты что такое нам припер? – спросил Шейх грозно, шагнув навстречу.
