Роман Злотников - Пощады не будет
Грон некоторое время лежал, прислушиваясь, а затем рывком отбросил одеяло и соскользнул с кровати. Шум стих, но ощущение опасности, которое в очередной раз разбудило его, никуда не исчезло. Грон быстро натянул на себя брюки и сапоги и, бросив взгляд на приоткрытое окно, осторожно свернул камзол и плащ и затолкал их под легкое лоскутное одеяло, которым укрывался. При первом взгляде казалось, что на кровати по-прежнему кто-то лежит. Затем он вытащил из ножен ангилот, пристроив их так, чтобы ножны были по-прежнему видны, но вот есть ли в них клинок, было неясно, и встал слева от двери. Несмотря на то, что из коридора ничего не было слышно и, скорее всего, все его приготовления выглядели глупо, Грон всегда исповедовал принцип, что лучше какое-то время побыть глупо выглядящим, чем, не сделав этого, внезапно оказаться мертвым.
Некоторое время ничего не происходило, а затем сквозь тонкую щель между дверью и косяком внутрь комнаты проникло узкое лезвие ножа. Грон зло ощерился. Вот тот неясный шум и получил свое объяснение. Похоже, латника, стоящего на часах у лестницы на второй этаж, тихонько придушили удавкой. И шум издавали его ноги, сучащие по полу в момент агонии. Между тем лезвие ножа зашевелилось, по миллиметру двигаясь туда-сюда и аккуратно сдвигая засов. Грон вжался в стену. Внутренние стены тут были довольно тонкие, из досок, так что хороший удар мечом должен был бы пробить ее насквозь.
Наконец засов едва слышно скребанул и выскочил из запорного кольца. Дверь оказалась открытой. Несколько мгновений ничего не происходило, потом лезвие ножа исчезло, и почти сразу же дверь начала тихо открываться. Приоткрывшись на ширину ладони, она замерла, а затем из-за ее обреза высунулось жало арбалетного болта, уютно устроившееся в ложе.
Гунц! Арбалетный болт пробил одеяло и завибрировал, воткнувшись в массивную боковину кровати.
– Ну что, готов? – послышался хрипловатый шепот.
– Вроде… даже не пикнул.
– Тогда пошли резать остальных.
– Погоди, Сосед говорил, что этот гад шибко живучий. Дай-ка я его еще и ножичком… для верности.
Дверь открылась чуть сильнее, и в комнату проскользнула гибкая тень. Грон выждал еще мгновение и с силой ударил ногой по двери. Та с размаху захлопнулась, судя во вскрику в коридоре заехав кому-то там по сопатке.
– Агбер и королева! – взревел Грон, делая выпад. – К оружию!
Тень оказалась чрезвычайно верткой, так что в плечо, как Грон собирался, он не попал. Пришлось довольствоваться резаной раной бедра, которую он нанес обратным движением ангилота. Уж больно мало места для маневра было у этого шустрого типа в столь небольшом пространстве комнаты, центр которой к тому же занимали массивный стол и стул.
– Ксаг, режь его! – заорал тот. – Он прямо перед дверью!
Грон поспешно качнулся влево и ударом ноги загнал засов обратно на свое место. Вовремя! Потому что сразу после этого дверь вздрогнула, как будто кто-то снаружи попытался распахнуть ее одним ударом.
– Придержи язык, гаденыш, – едва слышно прошипел Грон, а потом сделал еще один выпад ангилотом.
Противник снова уклонился, но оказалось, что этот выпад был только способом отвлечь внимание. Потому что когда тот качнулся в сторону, Грон от души врезал ему подъемом стопы прямо по раненой ноге. Тот взвыл и рухнул на пол. Грон быстро пришпилил его правое плечо к полу ангилотом, после чего метнулся к кровати и, с грохотом опрокинув ее, придвинул вплотную к двери. Он помнил, что арбалет остался снаружи, а для него тонкие внутренние стены что бумага. Но болт прилетел не оттуда, откуда он ожидал. Едва Грон склонился над глухо матерящимся убийцей и собрался выключить его, надавив на сонную артерию, как над его затылком повеяло ветерком. И в следующее мгновений в массивную спинку кровати вонзился арбалетный болт, прилетевший со стороны окна. Грон пригнулся и глухо выругался, чем тут же воспользовался распластанный под ним убийца, довольно ловко попытавшись вонзить нож ему в бок левой рукой. Возможно, он успел перекинуть нож из раненой правой руки в левую, а может, и вообще был левшой. Грону некогда было разбираться. Он просто выбил нож, а затем от души приложил убийцу в солнечное сплетение и, пока тот, хрипя и разевая рот, приходил в себя, наконец-то нащупал на его шее сонную артерию.
Схватка закончилась довольно быстро. Всего в составе напавшего на них отряда было почти сорок налетчиков. Семнадцать из них зарубили проснувшиеся и вступившие в бой латники, потеряв при этом восьмерых своих, еще пятнадцать прикончили шестеро выпускников школы, которым к тому же удалось еще шестерых захватить живьем. К сожалению, они также потеряли одного своего. Один из захваченных, оставшийся при лошадях под охраной троих рядовых налетчиков, оказался чрезвычайно ловким малым. И едва не выскользнул, пырнув одного из выпускников кинжалом в печень и едва не достав второго. Его удалось утихомирить только после третьего ранения, все они, к счастью, были неопасными для его жизни. Так что у Грона возникла прекрасная возможность позадавать ему всякие интересные вопросы. Ну и одного, оказавшегося первым подручным главаря, захватил Грон. Еще в подвале был обнаружен перепуганный хозяин таверны со всем семейством.
– Этого и моего – связать, – приказал Грон, осмотрев пленников, – в рот кляп и привязать получше. Остальных давай сюда по одному…
Первым он выбрал могучего детину с туповатым выражением лица. Задав несколько вопросов, на которые детина, морща лоб, добросовестно попытался ответить, Грон, ни слова не говоря, вытащил ангилот и резким ударом развалил ему живот. А когда тот, заревев, начал хватать руками вываливающиеся кишки, спокойно снес ему голову и отошел на шаг, дав хлынувшей из обрубка шеи крови хорошенько замочить пол.
– Давай сюда следующего. Ну того, с синяком, – приказал Грон, когда струйка, до которой истончился фонтан, бивший из шеи, наконец стала почти незаметной.
Следующий, едва переступив порог, побледнел и принялся блевать. Грон подождал, пока тот закончит опорожнять желудок, и очень спокойным тоном произнес:
– Первый меня разочаровал. Посмотрим, что знаешь ты.
– Я? – Бледный налетчик, дрожа, пялился на него. – Да я же ничего…
Грон неторопливо поднялся на ноги и встряхнул ангилот, с которого прямо на лицо допрашиваемому упали капли крови. Тот вздрогнул, ноги его подогнулись, и он рухнул на колени прямо в лужу своей блевотины.
– Ваша милость! – завопил он. – Не убивайте! Клянусь Владетелем, все, все скажу, все, не убивайте…
До Загулема они добрались через четыре дня. Из семерых захваченных до Загулема доехали четверо, остальных пришлось пустить в расход не только вследствие того, что они оказались слишком упрямыми, сколько для того, чтобы их более знающие собратья стали гораздо покладистее. Так что когда Грон передавал Бровану эти «посылки», расколоть предстояло только одного, того, который прирезал одного из выпускников. Остальные уже пели во все горло. Теперь дело было только за обстоятельным, под запись с последующим вдумчивым анализом, обычным допросом. О чем он и сообщил Бровану, первым делом завернув к нему в уютно оборудованный особнячок в верхнем квартале. Стража у ворот уже явно послала посыльного к Батилею и Пургу, являвшемуся его управляющим, и сейчас по всему Загулему суматошно готовились к встрече своего графа и онотъера. Но с полчасика у Грона было.
– Чего же это у тебя на заднем дворе бродят целые банды, а ты ни сном ни духом… – усмехнувшись, попрекнул он Брована, закончив рассказ о происшедшем.
Тот виновато понурился:
– Онотьер, я…
– Ладно, это мы еще обсудим. А пока подумай, как заинтересовать старост деревень сообщать тебе обо всех увиденных подозрительных чужаках или их следах. Ни за что не поверю, чтобы никто не видел такой крупный отряд, проникнувший сюда, как напела мне одна из этих пташек, с территории захваченного насинцами Бректа, что, сам понимаешь, можно было сделать, только пройдя через мое графство.
– Понял, сделаю, онотьер…
Онота встретила его восторженно. Батилей, ныне утвержденный капитан отноты, выстроил ее на центральной площади Загулема вместе с городским ополчением и двумя коронными полками, составлявшими гарнизон Загулема. И едва Грон в сопровождении конвоя королевских латников выехал на площадь, как от дикого рева суматошно взмыли в воздух птицы, облюбовавшие деревья в графском парке. Хотя многие понимали, что их онотьер прибыл сюда отнюдь не чаи распивать. И так при каждом своем прибытии онотьер гонял оноту до седьмого пота, а тут он приезжает уже второй раз за несколько месяцев. Но та слава (и, прямо скажем, неплохой и стабильный доход), которую они обрели под его командованием, стучала в простом солдатском сердце подобно праздничным литаврам. К тому же оноте изрядно льстило, что их онотьер возвысился столь высоко. Принц-консорт, куда уж выше? К тому же не просто мало что значащий супруг королевы, а еще и коннетабль королевства, к тому же уже успевший завоевать славу и на этом посту. Ну у кого еще есть подобный онотьер?..
