Юрий Никитин - Человек из будущего

Дуайт спросил с натянутой улыбкой:

– Вы нас пугаете, доктор?

– Там, на глубине, – пояснил я, – не вода и не грязь. Там расплавленная мантия, что раз в десять или даже в сто миллионов лет сама по себе находит путь наверх. Наступает многолетняя зима, а она приводит к катастрофическому вымиранию многих видов живого мира, а другие балансируют на грани выживания.

Харгрейв спросил с непониманием:

– Многолетняя зима?.. А не лето?

Сигурдсон сказал ему довольно громко:

– Я тебе потом объясню. Дым и пепел закроют небо, лучи солнца не пробьются, мы все замерзнем… Доктор, продолжайте, пожалуйста!

– Следы таких выбросов раскаленной магмы, – сказал я, – покрывших территорию в несколько раз больше, чем сама Норвегия, есть в Индии, Сибири и здесь, в Америке. Вы понимаете, к чему я говорю?

Дуайт несколько натянуто улыбнулся.

– Поясните.

– Норвегия – ваш союзник, – напомнил я. – Заставьте ее отказаться от этого проекта. Шансы на то, что выброс погубит Норвегию и половину мира, слишком велики.

Он спросил живо:

– А кто еще погибнет? Россия?

Я кивнул.

– Да, вся европейская часть. Как и целиком Европа. Понимаю, вам это только в копилку, на хрена вам постоянно соперничающий ЕС, однако туча раскаленного пепла закроет небо и над Америкой тоже. Вообще над всей планетой. Начнется великая зима, которую обычно называют ядерной, хотя теперь можете расширить список. К примеру, назвать вулканной.

Сигурдсон сказал мрачно:

– Россию ладно, не жалко, но гибель Европы допустить нельзя. Там не просто наши союзники! Там наши интересы и наши деньги.

– Штаты тоже погибнут, – напомнил я. – Только не от лавы, что сожжет Норвегию и Европу, а, напротив, от холода. Земная поверхность будет скрыта от Солнца, здесь воцарится зима лет на десять-двадцать. Переживете?.. Думаю, в бункерах спасутся очень немногие… А скот и посевы погибнут в первый же год.

Генерал Харгрейв сделал пометку в планшете, хотя и так все пишется и снимается, но когда такое обилие материалов, приходится нужное выделять, а в нем отдельно подчеркивать самое важное, а там уж и вовсе чрезвычайное.

– Это в самом деле? – спросил он мрачно.

– Спросите своих экспертов, – посоветовал я. – И не спрашивайте норвежских, там заинтересованная сторона. Только, генерал, нужно помнить то, чего раньше не знали…

– Доктор?

– То ли наша планета стала крохотной, – ответил я, – то ли руки у нас удлинились. Камушек, сдвинутый в Индонезии, может вызвать лавину в Штатах. Потому с сегодняшнего дня эти суверенные страны нужно немножко ограничить в области суверенитета! Если Норвегия не послушается доброго совета своего старшего друга и союзника…

Он сказал мрачно:

– И что тогда?

Я ответил зло:

– Генерал, вы начали душить Россию санкциями совсем по ерунде, а тут колеблетесь, чтоб не обидеть Норвегию? А то, что оттуда может прийти гибель всему человечеству?.. И вашей собаке тоже!

Сигурдсон сказал недовольно:

– А с чего Норвегия должна послушаться нас?

– Генералы, – сказал я, – Штаты взяли на себя роль международного жандарма… Не кривитесь, это не оскорбление, сами знаете, без полиции жизнь превратилась бы в кошмар. В международных делах тоже должен быть жандарм. Необходим! Роль неблагодарная, вызывающая насмешки и упреки, но крайне нужная для нашего выживания. Так давайте не вставлять ему палки в колеса, а помогать по мере возможности.

Генерал Харгрейв буркнул:

– Золотые слова. Только странно слышать их от русского. Где подвох?

– Подвох в его отсутствии, – пояснил я. – Вам трудно поверить, что мы очень не хотим, чтобы Штаты погибли? Не хотим. Не только ученые, но и простой народ, которому дай айфоны поновее и голливудские сериалы подлиннее. А как жить, если с Америкой погибнет и Скарлет Йоханссон, а то и Николь Кидман? Потому настоятельно просим усилить охрану Йеллоустонского вулкана, на территории которого находится ваш Национальный парк и куда так легко проехать на машине…

В зал вошла Барбара Баллантэйн, настоящий носорог в мундире, что едва сдерживает ее мощные формы. Морда сытая, на ходу даже отерла губы платочком, села в заднем ряду, послушала, потом все же переселилась в передний – как же, такая важная фигура должна быть на виду.

В какой-то момент, когда завязалась общая и довольно беспорядочная дискуссия, она поднялась и требовательно посмотрела в нашу сторону.

Дуайт сказал торопливо:

– Влад, пойдемте быстрее. Я представлю вас.

– Зачем? – сказал я опасливо, – мы тут же подеремся.

– Разнимем, – пообещал он. – Если, конечно, она не убьет вас с первого же удара.

– Ну вот…

– Но и вы можете драться, – сказал он утешающе. – Мы же в Америке!.. Мы не Азия, у нас все равны. Женщин бить тоже можно. И нужно, чтобы не обвинили нас в преступном отношении как к слабым существам…

– Только не бросайте, – попросил я. – Мне уже страшно.

– Мне тоже, – заверил он, – но я буду рядом… некоторое время.

– А чуть что, бросите и убежите?

– Но я же демократ, нужно соответствовать установкам.

Мы вышли из-за стола, генеральша смотрит на меня обрекающим взглядом, вблизи вообще несокрушимый утес, широкая и массивная, Дуайт поклонился ей, будто мы на светском приеме.

– Генерал…

– Дуайт, – ответила она.

Он повернулся ко мне.

– Влад, позвольте представить вас генералу Барбаре Баллантэйн. Генерал Баллантэйн является главой сенатской комиссии по выявлению, соблюдению и соответствию процессуальным нормам в Пентагоне.

– А-а-а, – сказал я, так ничего и не поняв, – весьма важный отдел. Его стоило бы преобразовать в министерство. Мир усложняется, у генерала Баллантэйн много работы, но я уверен, отдел в надежных руках, как впоследствии будет и министерство.

Ее лицо не смягчилось, смотрит с прежней подозрительностью. Это мужчины из-за особенностей генетической матрицы могут быстро менять мнение, принимать другие константы, а женщины, как хранительницы устойчивости мира и его традиций, все еще верят, что Коперник не прав, а земля плоская.

Впрочем, мелькнула злая мысль, это не мешает им пользоваться благами демократии и требовать для себя новых уступок вплоть до полной власти над миром.

– Доктор? – переспросила она густым требовательным голосом и с отчетливой ноткой недоверия в голосе. – Разве у вас не все должности занимают военные?

– Бывают исключения, – ответил я дипломатически, – или недоработки системы.

Дуайт и Сигурдсон переглянулись, в глазах Харгрейва веселый блеск, а генеральша кивнула с довольным видом.

– Да, у вас же там все рушится, все больше трещин в монолите национализма и тоталитарной власти!