Юрий Корчевский - Атлант. Продавец времени

– Я закажу немедленно тысячу – нет: две тысячи стрелок! А о тебе обязательно расскажу Каре, пусть наградит достойно. Заслужил!

– Может, сначала в деле испытаем? – предложил Никита. – А потом, как получим результат, можно и к Каре.

– Ты трижды прав! Не хочешь пойти ко мне советником?

– Хочу поучаствовать сам, лично убедиться.

– Хо! Нет ничего проще, – совершенно знакомым жестом Гавт одобрительно похлопал Никиту по плечу. На секунду задумался.

– За сегодня и завтра, я думаю, тысячу они сделают. А послезавтра за тобой зайдёт Кан, с ним и полетите.

Гавт подозвал воина:

– Знакомьтесь! Послезавтра ты полетишь с ним на краснокожих – испытаете стрелки в деле.

– Слушаюсь!

– А теперь вытащите и соберите все стрелки, негоже бросать такое добро!

С трудом, но стрелки собрали. Они сидели в земле плотно: ведь дождей не было давно, и почва была твёрдой, как асфальт.

Никита участие в сборах не принимал, на это рядовые воины есть. Зато обедал с аппетитом. Ах как вовремя он вспомнил этот метод борьбы с пехотой, применявшийся нашими авиаторами в Первую мировую войну! Потом появились бомбы и гранаты, и применение стрелок сошло на нет. Создать, что ли, им, этим яйцеголовым, здесь порох? Чёрный вполне можно, ведь ингредиенты простые – уголь, селитра, сера.

Глава 6. «Катастрофа»

День Никита только и делал, что ел да валялся в постели, обдумывая, что бы ещё такое из своей прошлой жизни здесь внедрить. Вспоминал историю, увиденные фильмы и решил, что в первую очередь островитянам необходимо колесо. Как ни странно, но черноголовые, имея электрические коляски на колёсах, не спешили делиться этим простым изобретением с яйцеголовыми. Ни одного колеса Никита на этом острове не видел. А ведь оно может применяться везде и для разных нужд. Только делать его нужно из бронзы или железа, а не из дерева, как тогда, в племени у Вирта. Интересно, как он там поживает? Ладно, пусть обустроятся, к ним он ещё успеет.

Кроме колеса, можно попробовать сделать подзорную трубу. Кварц вместо стекла есть, но проблема в том, как точно выдержать кривизну поверхностей. Не имея соответствующего оборудования, это сделать сложно.

На следующее утро, едва он успел позавтракать, к нему пришёл Кан:

– Стрелки погружены в дирижабль, воины ждут.

– Я готов.

В кабине дирижабля сидели восемь воинов и пилот. В плетёных корзинах у стен находились стрелки.

Как только Кан и Никита поднялись на борт, дирижабль взлетел. Очень медленно, по сантиметрам, он набирал высоту.

– Перегруз! – закричал пилот.

С трудом, очень медленно, но им удалось подняться на полсотни метров: железные стрелки весили много, и дирижабль плохо слушался руля.

– В следующий раз берите меньше груза или меньше воинов, – заметил Никита.

– Я уже понял, но не выгружать же? Гор на пути нет, долетим.

Над проливом чувствовался ветер, и дирижабль стало болтать.

Он летел дольше обычного: перегруз не только не давал возможности подняться выше, но и «съел» скорость.

Никита сидел у окна, посматривая на местность – тут он ещё не был. Судя по всему, дирижабль пролетал над территорией нынешней Бельгии, приближаясь к Дании. Внизу стали попадаться реки, островки в море – ведь они шли вдоль побережья.

– Вот они! – закричал кто-то из воинов и показал вправо.

Дирижабль медленно стал поворачивать направо.

Никита, сидящий по левому борту, теперь и сам увидел бредущие толпы краснокожих – тела их и в самом деле отливали красным. Одеты они были в какие-то лохмотья, волосы на голове и бороды были длинные, рыжие.

Увидев дирижабль, краснокожие завопили и стали размахивать кулаками и дубинами. Они никуда не разбегались, никто из них не прятался: дирижабль они уже видели, но не боялись. Они не знали, что на этот раз летающий корабль несёт им смерть.

– Начали! – скомандовал Гавт, когда дирижабль завис над толпой.

Воины хватали пригоршнями стрелки и бросали их вниз.

С земли послышались крики боли и стоны.

Никита жалел лишь об одном – высота мала, стрелки не успеют набрать нужную скорость.

Но по мере того, как стрелки сбрасывали за борт, дирижабль потерял в весе и начал подниматься. Пилот старался направлять дирижабль, держась над группами.

Теперь воины бросали стрелки без команды. Увидел врагов – и бросил пучок стрелок.

Никита поднялся, крикнул:

– Надо бросать с небольшим упреждением, стрелки по инерции летят вперёд!

На него непонимающе уставились.

– Когда дирижабль двинется, то вы не попадёте в цель, которая под вами. Надо бросать заранее, – попытался объяснить Никита.

Кажется, его поняли, стало получаться лучше.

А внизу уже вовсю была паника. Валялись убитые и раненые, а ещё живые разбегались по сторонам. Организованной толпы уже не было, каждый сам по себе спасал свою жизнь.

Гавт завопил:

– Удача! Мы не потеряли ни одного человека и рассеяли их армию!

В ответ на эти слова Никита только хмыкнул. Какая армия? Человек двести-триста. Но в этих условиях даже эти сотни представляли грозную силу.

Стрелки быстро закончились.

– Летим домой – надо доложить о победе Совету. И немедля надо организовать производство стрелок во всех мастерских!

Гавт был радостно возбуждён, не мог усидеть на месте и бегал по кабине.

– Теперь мы разобьём любого врага! Это лишь вопрос времени!

Подбежав к Никите, Гавт стиснул его в своих объятиях:

– В первую очередь это твоя заслуга! Молодец, светлая голова! А наши техники только штаны протирают да вид умный делают. Поверь моему слову – тебя ждёт награда от Совета.

– Я старался помочь, не думая о награде.

Никите было неудобно перед воинами, но они смотрели на него восхищённо. Сколько бы их полегло в бою с этими дикарями, они знали это лучше других.

Дирижабль сел уже в сумерках.

Никита устал и очень хотел есть: ведь кроме завтрака у него во рту за весь день росинки маковой не было. Зато во время ужина он наелся до отвала, а там и сон его сморил.

Утром воин вызвал его на Совет.

Когда Никита вошёл, в зале сидело много людей.

Выступил Гавт. Он красочно расписал победу, преувеличив количество убитых и раненых врагов.

– Их телами было усеяно всё поле. Мы победили, – завершил он речь.

Его проводили с возвышения восторженными криками. Гавт сошёл триумфатором, с победной улыбкой на лице. Победа – она всегда вдохновляет! Однако у победы много родителей, в то время как поражение – всегда сирота.

Выступил и Кара. Он воздал должное доблестным воинам, вскользь упомянув Никиту. Тот сидел в углу, недоумевая, зачем его пригласили сюда – ведь все почести достались Гавту. Никита и не думал претендовать на чужую славу, но зачем его сюда позвали?