Трое из Леса. Вторая трилогия - Юрий Никитин
– Корнями все деревья переплетаются, – бросил Мрак. – Ну и что?
– Не переплелись, а соединились. Они обмениваются соками! Если кому-то повезло больше, он может поддержать других. Вместе они сильнее… Но меня другое волнует…
Он не договорил, из ветвей ближайшего дуба послышался сильный голос, в котором чувствовалось дерево, но все же это были слова, а не скрип:
– Люди?
– Они самые, – подтвердил Мрак, – а ты кто?
– Я и есть та мудрость, которой вы лишены…
– Ого, – сказал Мрак с раздражением. – А кому твоя мудрость видна, окромя тебя самого?
Голос продолжил так же ровно, теперь слышно, что деревянный:
– Вы, трое, сами вышли из Леса… Из другого, простого… Двоих из вас изгнали… третий… это ты, дерзкий, ушел с ними… Вы много и тупо дрались, а теперь стоите перед великой мудростью и не зрите даже краешка…
Вид у троих был в самом деле обалделый. Мрак пробормотал:
– Ты в самом деле… Как ты узнал?
– Поживи с мое.
– А сколько тебе?
– Больше, чем ты думаешь. Никто из нас… никто из меня не знает, сколько мне… Потому что я застал те времена, когда на земле не было ни человека, ни зверей, ни птиц… Только бабочки размером с птиц да стрекозы крупнее ворон…
Олег ахнул:
– Вот откуда мудрость! Они не только соком обмениваются! Так же распределяются и знания!.. И пусть отдельные деревья отмирают, но их знание остается в других… Идет великое Накопление!..
Он часто дышал, раскраснелся, прижал руки к груди, а на рощу смотрел так умоляюще, что на глазах выступили слезы. Таргитай пыхтел, задирал голову, рассматривая крону. Золотые желуди блестели, как янтарные орехи без скорлупы. Он ощутил, как челюсти сами смыкаются, с хрустом раскусывая… устыдился, напомнив себе, кто больше всего нажирается желудей, заставил себя слушать говорящее дерево и говорящего Олега.
Мрак, напротив, слушать не стал, отступил на пару шагов. Огляделся деловито, словно уже привел сюда полдеревни мужиков с топорами и пилами. Таргитай спросил наивно:
– Мрак, ты чего сердишься? Что деревья умней тебя?.. Подумаешь! Они даже умнее меня, и то я ниче, пусть так думают.
Мрак отмахнулся, не зарычал даже, лоб в глубоких морщинах. Таргитай потоптался возле, заученно пошел собирать хворост. Мрак прикрикнул:
– Эй, ты куда?
– Ты ж сам завопишь, что костер еще не горит.
– Эту ночь снова придется без огня.
– Почему? Мы уходим?
– Нет, дадим Олегу наговориться. Вдруг да узнает что-то полезное. Хотя я не очень-то верю. Дерево и есть дерево… Похоже, зря сюда перли! Но костер разводить не стоит.
– Почему?
– Потому что в лесу.
– Но мы всегда в лесу…
– Если им что-то не понравится, они нам такую мудрость скажут!.. А огонь деревьям разве понравится?
Таргитай надолго задумался. Мрак беспокойно оглядывался, пробурчал:
– Что-то я молодняка не заметил…
– Молодняка?
– А ты?
Дубы стояли ровные и могучие, каждый в три обхвата, каждый на пределе зрелости, когда даже дерево уж не растет, а только крепчает, уплотняется, распускает ветви погуще, а корни поглубже.
– Гм… но это им и не очень-то надо. Если они вечные…
– Вечные не они, – сказал Мрак трезво, – а оно. Или она – роща. А не эти дубы.
Таргитай задумался, видел только, как Мрак вроде бы присел, но когда посмотрел в его сторону, на месте Мрака лежала его одежда, а между деревьями мелькнуло и пропало нечто темное, вытянутое, похожее даже не на волка, а на сотканную из черного тумана ящерицу.
Таргитай видел, как Олег разводил руками, дубы что-то отвечали шелестом, треском и скрипом. Потом Олег возвращался так, будто ноги не держали. Вид у волхва в самом деле был потрясенный. Он то и дело лохматил волосы, и они казались лесным пожаром, а в другое время Таргитаю чудилось, что на голове волхва свернулась клубком молоденькая лиса, даже лисенок…
Вообще, если наблюдать за волхвом, можно многое придумать, даже то, что спрашивает, как и то, что ему отвечают. Правда, на самом деле будет совсем другое, но интересно…
Потом на поляну выметнулся огромный волк, сытый, в окровавленной пасти держал молодого толстого барсука. Таргитай счастливо взялся разделывать, а Олег даже не оглянулся, двигал пальцами, растопыривал, что-то объясняя дубам, замирал такой почтительный, что просто противно, кивал.
– Много он от них узнает, – проворчал Мрак.
– Они ж старые, – заступился Таргитай. – Они помнят Начало Начал!
– Ну и что?
– Говорят, знания помогают…
– Смотря в чем, – отмахнулся Мрак. – Счастливым они не делают… Он хоть ел?
– Нет. Как ты ушел, он от них не отходит.
– Голова лопнет, – предостерег Мрак равнодушно. – Хотя Олегу все одно, полезное или бесполезное, он хочет знать все. Правильно, конечно.
Таргитай вытаращил глаза, Мрак тоже говорит загадками. Когда от барсука остались только задние лапы, Мрак сжалился, крикнул:
– Эй!.. А много ли надо мудрости, чтобы остаться без ужина?
Олег нехотя обернулся, бледный и ссутулившийся, помахал рукой. Они видели, как он поклонился, хотя вряд ли дубы, что не видели человека, поймут, потащился к друзьям.
– Отвел душу? – поинтересовался Мрак.
Олег взял окровавленную лапу барсука, но не впился зубами, хотя был голоден, видно по глазам, а заговорил часто, торопливо, захлебываясь словами:
– Мрак! Это же… это мудрость!.. Я просто не могу вышептать какая!.. Сто тысяч волхвов не знают и тысячной доли того, что знает этот дуб!.. Они хранят такие кладези мудрости, что у меня волосы встают дыбом, у меня сердце едва не выскакивает!.. Меня всего трясет, я-то понимаю, что мудрость правит миром, мудрость может перестроить мир, сделать всех счастливыми… или несчастными настолько, что и представить нельзя!.. И вот мы здесь, предстаем пред очами Высших…
Таргитай спросил наивно:
– А где у них очи?
Мрак злорадно хохотнул, а Олег бросил зло и горько:
– Какие вы оба тупые!.. Разве старый Кресан не был самым мудрым в нашем племени? Но он был слеп на оба глаза!.. Они видят нас, можешь не сомневаться. И понимают. И уже оценили. Боюсь только, что нас оценили где-то на уровне мха…
Таргитай смотрел, не понимал, а Мрак хладнокровно буркнул:
– А мне плевать, как меня оценит какой-то дуб.
В его движениях сквозила сила, уверенность, даже слишком. Олег ощутил, что оборотню совсем не все равно, как его оценивают, даже если это незрячие дубы. Только Таргитай повздыхал над умными речами, выудил из-за пазухи дудочку, тихая печальная мелодия полилась над травой, изредка поднимаясь до уровня кустов.
Мрак, которому нечего было делать, догрыз последнюю кость, тоскующим взглядом окинул горку хвороста, зря Таргитай пыхтел, хомячился, отступил и снова
