Остров первый. Десять невезучих - Иван Владимирович Булавин
Закончив с гигиеническими процедурами, мы стали осуждать дальнейшие действия. Первый вопрос задал Альберт:
— А кто-нибудь знает, куда мы идём?
— Ну, — я посмотрел назад, но ничего, кроме леса не увидел. — В целом, направление выдерживаем. Если я всё правильно понял, то выход с острова находится с противоположной стороны от того места, где мы появились. Город пересекли в том же направлении, только слегка сместились при переправе.
— В перспективе нужен компас, — заметил врач.
— Как только найдём, сразу прихватим, — пообещал я. Он был прав, не хватало ещё заблудиться. В лесу трудно выдерживать направление. — Но, я думаю, бояться следует не потери ориентации в пространстве, а совершенно реальных угроз, вроде зомбаков и диких зверей.
— А что в плане жратвы? — спросил Семён.
Еда была разложена по нескольким рюкзакам, поэтому окинуть запасы взглядом не получалось, пришлось проводить ревизию. Запасы получились не такими большими, поиски в городе почти ничего не дали, найденные консервы оказались сильно просроченными, а крупы и макарон почти не было. Большую часть наших запасов составляли печенье, конфеты и сухари. Было ещё немного муки, но употреблять её в таком виде было неудобно, нужны условия, чтобы испечь каких-нибудь коржиков. Как бы то ни было, а близкая смерть от голода нам не грозила, Демиург был отнюдь не дураком, оставляя на пути ровно столько запасов, чтобы нам приходилось пробиваться вперёд.
— Короче, без еды не помрём, — сделал вывод Борис, его эта проблема касалась в первую очередь, поскольку питаться такой организм должен по тройным нормам. — А вот воды надо запасти.
С собой у нас имелись разнообразные ёмкости, по большей части пластиковые бутылки, а ещё стеклянные от пива и даже жестяные банки с плотно закрывающейся крышкой. Всё это мы немедленно наполнили чистой речной водой, а заодно напились впрок до тошноты.
Можно было разбить лагерь здесь, но до заката ещё оставалось время, а потому я решил двигаться дальше. Скоро лес стал редеть, переходя в засушливую степь, заросшую чахлой травой и редким кустарником. Альберт, уже начавший понемногу приходить в себя, регулярно наклонялся, срывал какие-то растения и подносил к глазам. Что-то после этого выбрасывал, а что-то прятал в карманы.
— А каковы размеры острова? — спросил он однажды.
— Километров двадцать, — предположил я, — может, тридцать. Вряд ли он размером с Мадагаскар.
С этими словами мы вышли на дорогу, но, если позади были асфальтовые дороги, пусть и разрушенные, то здесь под ногами оказалась дорога старинная, мощёная камнем, а ширина её была на две телеги.
Впереди показались какие-то руины, до которых по открытому месту было ещё километра два. Прикинув высоту солнца над горизонтом, я отдал приказ двигаться туда, там и ночлег устроим, благо, дров для костра мы предусмотрительно прихватили заранее, пока шли по лесу.
— Руины древнего города, могут скрывать опасности и полезные находки, — задумчиво проговорила Ульяна.
— Ты о чём? — спросил Борис, обернувшись.
— Местный гугл информацию подкинул, — она улыбнулась. — Надо будет на месте внимательно осмотреться. Вдруг найдём чего.
— Или кого, — проворчал я, но тут же осёкся, поскольку идущая рядом Ксения встрепенулась, указала рукой вдаль и завопила:
— Орки!!!
Поначалу была надежда, что слово «орки» употреблено в переносном смысле, мол, набежала толпа орков. Но нет, девочка всё правильно рассмотрела, в нашу сторону от руин города бежал отряд воинов, которых невозможно было спутать ни с кем. Бледно-серые физиономии и крупные клыки, торчавшие из-под нижней губы, яснее ясного указывали на расовую принадлежность. А оружие в руках и яростные крики говорили об их намерениях, которые нам не сулили ничего хорошего.
— К бою, — запоздало скомандовал я. — Дротики приготовить.
Дротиков у нас хватало, по полтора на каждого, а у Дарьи имелся приличный запас стрел. Первой начала она, бегущий впереди клыкастый персонаж в кожаном жилете и с какой-то дубиной в руках замер на мгновение, а потом рухнул, хватаясь руками за торчавшую из горла стрелу. Стреляли и они, какой-то самострел щёлкнул тетивой, а через мгновение Борис разразился отборной руганью, из правой половины груди у него торчало оперение арбалетного болта. К счастью, мускулатура нашего танка была столь мощной, что стрела его только разозлила. Даша продолжала стрелять, вторая стрела ушла мимо, зато третья попала в ляжку орку, который сначала начал хромать, а потом и вовсе выбыл из забега, завалившись набок.
А чуть правее появился новый отряд, на этот раз кавалерийский, состоял он только из одного орка, зато орк тот был чудовищного роста и восседал на кабане гигантских размеров. Собственно, копьё в руках орка было излишним, своими клыками, похожими на бивни мамонта, кабан мог забодать весь наш отряд. Он опередил свою же пехоту, решив нанести первый сокрушающий удар, по всем вводным у него бы это получилось. Но группа предусмотрительно убралась с направления удара, а навстречу «рыцарю» выступил Борис.
Свин, при всей своей силе, отличался от лошади в невыгодную сторону, скорость он развивал меньшую, а инерция была куда больше. Хмель, отнюдь не отличавшийся ловкостью, смог уйти от удара с грацией тореадора, копьё пронзило пустоту, а всадник стал притормаживать своего скакуна, чтобы сменить направление. Но не успел, поскольку одновременно с прыжком в сторону Борис махнул кистенём. Удар свинцового шара, утыканного гвоздями, пришёлся прямо в грудь наезднику, поэтому развернувшийся свин атаковал уже в одиночку.
В этот раз он не успел отскочить, успел только ухватить двумя руками за бивни, а после огромный кабан поволок человека вперёд. Но продолжения истории мы не увидели, поскольку к нам приближалась пехота. Первый залп дротиков принёс ощутимые результаты, трое из бегущих выбыли из строя. Доспехов на них почти не было, а метательные копья, заточенные и зазубренные, отлично впивались в полуголые тела. Даже если ранение не было смертельным, наконечник надёжно застревал в теле, а выдернуть его можно было только с куском мяса.
Метнуть второй раз мы не успели, началась схватка. Я пригнулся, пропуская над головой замах кривой сабли, и сделал колющий
