И 3 (СИ) - Михайлов Дем

Я и переставший хандрить Каппа потратили эти часы сначала на поиск достаточно проходимой лазейки на поверхность, а затем на ее расширение. Одно многообещающее место сначала поплыло, а затем обрушилось после того как мы разгребли чуть завалы. Я успел убраться из-под каменного душа, а мечника накрыло и пришлось откапывать узкоглазого, сыплющего в это время задумчивыми изречениями в стиле «Воробью с раздавленной жопой больше незачем клевать зерно брошенное на влажную землю — ведь срать больше нечем. Так пусть зерно прорастет»… Как-то так… ну или я хреново запомнил. Каппу я откопал, после чего мы сместились чуть в сторону и попытали удачу там. На это раз получилось пробиться на следующий этаж, где мы наткнулись на комнату полную скелетов. Большая их часть лежала вдоль стен, несколько скрючились у заваленной двери, а в центре, на стальном столе, стояло несколько прозрачных пластиковых бутылок с закрученными крышками. Внутри свернутые листы бумаги. Прощальные посмертные записки и пожелания сучьей участи тем, кто взорвал это здание, хотя это лишь мое предположение. Я читать не стал и попросту скинул бутылки со стола, поднявшись на него и сорвав с потолка железную решетку с жалкими следами попыток ее вскрыть теми, чьи пыльные кости валяются у стен. Шесть жалких и не слишком уж крепких болтов — вот что отделяло из от свободы и жизни. И я за пару секунд уже придумал три способа разобраться с потолочной решеткой даже без помощи экзов и без инструментов. Но запертые здесь офисные гоблины сдались и умерли. Что ж… их выбор…

«Ты в полушаге от предательства!».

Пока я скидывал решетку, забирался внутрь и проверял вентиляционную шахту, убеждаясь, что она слишком узка для экза, но вполне сгодится для обычных гоблинов, толкающих перед собой рюкзаки, эти слова из моего последнего флешбэка жгли мне мозг подобно упавшему с сигары раскаленному пеплу.

Дерьмо… Предательства?! Дерьмо!

Он все же умудрился забрать мне в голову! Но я вытряхну этого дохлого ушлепка оттуда до того как вонь его разложения окончательно отравит меня.

Проследив направление вентиляционного короба, мы занялись стеной, не пытаясь даже проверить дверь — уже знали, что та часть здания сложилась целиком. Еще один сэндвич из бетона, стали и дохлого мяса. Так что нам не туда. А вот внутренняя стена оказалась достаточно тонкой и не слишком уж прочной — и снова я вспомнил про сдавшихся и померших придурков за спиной.

Да… я вспомнил…

Как и слова того черного тощего мудрого старика, что жил на вершине некогда гордого Эдельвейса и обучал хищную и вечно голодную малышню азам выживания в этом дерьмовом мире. Он раз за разом повторял нам: не будьте теми, для кого стена это конец пути. Так мыслят только тупые ушлепки и трахнутые ублюдки, помните это, дети. И мы кивали, мы запоминали. И мы с детства знали, насколько огромен этот мир — достаточно было взглянуть в невероятной высоты Эдельвейса и увидишь то, что называется бескрайностью…

Пробив себе путь сквозь стену, мы поняли, что обнаружили выход. Он не будет слишком простым, но и запредельно сложным не окажется. Для нас с Каппой пройти по арматурной паутине над провалом труда не составит, а остальные проползут по чуть прогнувшемуся наклонному вентиляционному коробу до верхнего и последнего на нашем пути этажа.

Пробежавшись по гудящей толстенной арматуре, чей скелет и удержал это здание от окончательного разрушения, мы очутились на краю бетонной плиты, переступили через еще один скелет и… я замер, когда работающий сканер Гадюки поймал хриплый и почти неузнаваемый голос:

- Трахнутый долбанный сучий ублюдок Оди что кинул меня в лапы этих долбанных миролюбивых ушлепочных хреносовов дикарей, а сам наверняка сдох под завалами. Отзовись твою мать! Прием! Прием!

Пауза…

- Чтоб тебя все макаки джунглей в задницу от зари до зари долбили, командир… ох… прием, прием…

- Какого хера, Ссака? — лениво поинтересовался я.

- О!

- Я тебе язык вырву, сука ты болезная. Не сдохла?

- Твоими молитвами, лид, твоими молитвами. Как дела?

- Выбираемся. Самочувствие, боец?

- Хреновое. Но жить буду. Система подлатала меня неплохо. Разрывов было много. И требуху порвало. Селезенку мне выкинула и одну почку. Я как узнала, ей говорю на полном серьезе — верни почку, забери матку!…

- А она?

- А у тебя говорит нет матки.

- Я знал, что ты мужик, боец. Хвалю.

- Где моя матка?! Не то чтобы сильно жалко… но…

- Все норм там?

- Все тихо. Мне еще бонусный регенерационный коктейль вкололи! И еще двадцать доз с ним же выдали — на нас всех. Но пять я себе отложила… вдруг почка отрастет? Или хотя бы матка…

- Скоро будем. Не расслабляй жопу, пушку держи под рукой — велел я и отключился, после чего нанес первый удар по стыку между плитами.

Отлетевшие куски бетона со звоном застучали по арматурной паутине, заодно сбив с площадки череп, что скребанул зубами по бетону и улетел вниз. Каппа врубил фонарь чуть ярче и подключился, между делом показав на частые слабые искры короткого замыкания дальше в темноте. Там же виднелся шипастый панцирь прикрывающий какую-то липкую массу то ли с лапами, то ли с присосками. Это хреновина припала к искрящему проводу, явно вливая в себя крохи энергии. И это явно не местный вид фауны.

В пробитую дыру хлынула сухая глина, следом начала проваливаться влажная почва вместе с травой и насекомыми. А последней сюда заглянула пока еще зыбкая тень свободы. Убедившись, что путь найден, я махнул рукой и мы начали спускаться обратно в темноту. Рано пока выбираться — мы должны забрать из этих руин все самое ценное. И не забыть тщательно обыскать на предмет носителей информации — причем упор делать надо на личные устройства погибших. Именно там чаще всего встречается уйма интереснейшей и никак не защищенной информации.

Дорогу прорубали десять чуток испуганных гоблинов с мачете. Я приказал двигаться напрямую и мне было плевать насколько трудным окажется путь. Поэтому рубщикам приходилось отшвыривать бревна и оттаскивать, а порой и вырубать куски карстовой породы, что выпирали из влажной земли. Хапая ртами воздух, они обливались потом, изнемогали от непривычных им усилий, не забывая старательно и неумело крутить головами по сторонам, страшась увидеть опутанный лианами бдительный гриб системной полусферы.

Как только первый десяток выдохся — по моим прикидкам, а не судя по их постоянным стонам и редкому плачу незакаленных жизненными бедами мужчин — я коротко рявкнул. Пороняв мачете и топоры, первый изнеможенный десяток развернулся и двинулся нам навстречу. Обдав нас запахом пота, древесного сока и радости, шатающиеся гоблины с некой злорадностью глянули на своих еще свежих соплеменников, что выдвинулись с тыла нашей небольшой колонны, чтобы продолжить работу.

Я недолго говорил с Мигелем, старым советником племени Тихой Воды. Я вообще больше молчал. Но правильно понявший меня советник сам надбавлял и надбавлял стоимость компенсации за то, что он демократично назвал «легким нарушением гостеприимства». Если выстрелы в спины доверившихся им гостей — и плевать что мы нихера не доверились — можно называть «легким нарушением обычаев гостеприимства», то что они понимают под тяжелым? Когда не только убивают, но еще и трахают, играя при этом на педальной арфе?

Мы сошлись на следующем — два звена реально крепких парней-рубщиков, в каждом по десять гоблинов. Первый десяток прорубает моему отряду до тех пор, пока я не скажу «стоп», затем они могут возвращаться к родной реке. Второе звено прорубит нам дорогу до примеченного мной на пути сюда почти редколесья, после чего тоже могут валить куда захотят. Плюс с них пусть допотопный, но крепкий колесный прицеп, что выдержит всю дорогу до нашей базы в Вест-Пик. И пусть это будет большой прицеп. И пусть в нем будет много качественной жратвы и питья.

Меня поняли правильно — в этом я убедился спустя шесть часов, когда мимо едва ковыляли изможденные рубщики первого звена.