Чистилище (СИ) - Богай Олег Дмитриевич

— Я это! — Анг выхватил мечи. — За ним, хорошо? — ариан едва заметно качнул головой, мол, хорошо.

— Не останусь же я тут одна? — Кассандра поправила свои пышные волосы. — Иля, подожди нас, хорошо? Как только мы вернемся, я сразу же распоряжусь, чтобы за тобой отправили скакунов. Ты мальчик взрослый, со всем справишься. Главное далеко не уходи, — она погладила его по голове и, сексуально двигая бедрами, вошла в туман.

Я не спешил шагать в неизвестное и несколько секунд стоял в пяти метрах перед пеленой, любуясь ее завихрениями, переливами

На вас действует дебафф ‘Основа волшебства. Слово сто семнадцатое. Бездействие’

Вы парализованы

Вы обездвижены

Вы обезмолвлены

Вы не можете использовать умения, способности, навыки, эффекты профессий, классовые и расовые особенности

«Это что? Ариан? Черт, но зачем? Что вообще происходит?! Ариан хочет меня убить?! Но зачем ему это? Так спокойно. Если бы меня хотели просто убить, то Ариан бы наверняка это сделал быстрее. Да. Убивать меня не хотят. Пока. Хотя есть вещи гораздо хуже смерти. Да. Особенно в аду. Особенно внутри… черт. Что за мысли лезут в голову!?»

Ариан на моих глазах влетел внутрь густого облака.

Вы подверглись действую заклинания ‘Основа волшебства. Слово тридцать второе. Чистота’

Все отрицательные эффекты развеяны.

— Фуф, я уж думал не продержусь. — я услышал усталый голос Иландера. — Прости за это: по-другому убедить Ариана в том, что ты зашел в туманную область невозможно.

— Что? Зачем? — я поднял каменную бровь.

— Я сам не знаю. Такова просьба моего мастера.

— Иландер, оставь нас, — за своей спиной я услышал знакомый голос. Маленький скукоженный демон с дряблыми крыльями смотрел на меня с какой-то теплотой и странным презрением одновременно.

— Понял, мастер. — Иландер растворился в воздухе.

— Эта встреча происходила уже тысячи раз. — вместо приветствия сказал он, не смотря мне в глаза. — У меня давно уже не осталось идей. Но кажется в этот раз все по-другому. Может быть теперь тебе хватит сил и разума пройти дальше. Я не знаю. Главное помни кто ты на самом деле. Не забывай. Даже если уже забыл. — он развернулся.

— Умник? Подожди. У меня есть вопросы… — я постарался остановить уходящего вдаль демона, но не смог сдвинуться с места — какая-то сила затягивала меня внутрь тумана.

— Надеюсь, мы с тобой сможем полюбоваться зеленым лесом. И шумом обливающихся кровью людских сердец.

— Я… — что «я» договорить не получилось — розово-белое нечто окончательно поглотило меня.

Глава 17

Заброшенная станция метро. Тусклы свет тусклых фонарей медленно падает на куски разбитых, покрытых пылью, кирпичей. Осколки стекла рядом. Выцветший мусор человеческой цивилизации: пластиковые пакеты, банки, бутылки, окурки, железные прутья, ржавый лом. Станция на пике собственного уныния; она близка к полному запустению и разрушению, но еще не достигла его.

Позади меня полуразрушенная, полуразвалившаяся стена красных кирпичей. Она же перекрывает выход слева и справа, там, где должны быть эскалаторы. Стены и потолок покрыты паутиной. Это следы огромных, каждый с ладонь, черных пауков, которые прячутся и иногда показываются из-за дырок в стенах, оставшихся на месте отсутствующих кирпичей. Медленно стекает капля пота. Длинные волосы лезут в лицо.

Шаг вперед, подальше от стены с пауками: скрип. Мерзкий, протяжный, ужасающий. Скрип металла об металл, который, кажется, достигал души и всеми способами старался разорвать ее. Через секунду с другой стороны станции показался состав. Искореженный, как только возможно, ржавый поезд. Со сломанными дверями, выбитыми окнами, отставшей краской баллончиков, с торчащими в изуродованным металлическим каркасом, выступающим в разные стороны. Водителя не было. Состав из пяти вагонов двигался самостоятельно.

Визг, западающий в душу. Пронзительный писк, который действует прямо на мозг. Поезд остановился. Наступила тишина, которая была хуже любого грома, любого лязга металла и даже протяжного, мерзкого скрипа. Казалось, все монстры мира одновременно затаили дыхание и ждут удобной секунды, чтобы выпрыгнуть из своих пристанищ и наброситься, обнажив клыки, на меня, выпить мою теплую кровь.

Одна из лампочек поезда замигала красным. Затем послышался скрежещущий звук механизмов. Дверь, на которой отшелушивеййся белой краской было написано «Дальше только СУЕТА», резко открылась. Грохот сотряс помещения, посыпалась древняя пыль, а и из своих нор повылезали черные, раздраженные звуком пауки, которых оказалось на удивление много: по нескольку черных монстров с множеством красных глаз на каждый квадратный метр территории.

Еще один шаг вперед. И еще. Что-то тянуло меня туда. Наверное, это было банально желание убраться как можно дальше из этого мрачного, покрытого пауками и их паутиной, места. Даже тот факт, что место в которое я иду, еще более мрачное, меня не останавливал. Покрытые засохшим налетом крови, истерзанные сиденья, хладный склизкий пол, мерцающая одинокая тусклая лампа, вонь тухлой древности и деревянная табуретка посередине вагона.

Раздался скрежет, затем грохот — дверь закрылась. Скрип — поезд тронулся. Медленно я поплыл сквозь станцию, кишущию черными пауками. В окно смотреть не хотелось, но еще меньше хотелось наблюдать свое окружение или, того хуже, закрыть глаза. Лучше уж тешить себя тем, что вот он я, уезжаю подальше от всего, подальше от той плохой ситуации в которой находился, от черных, поджидающих из каждого угла пауков; дальше в неизвестность на страшном поезде. В неизвестность, куда я не хочу заглядывать, озираясь на свое пугающее прошло.

— Прошу простите, — скрипящим, до ужаса хриплым, будто стеклом по стеклу, сказал кто-то позади и я почувствовал легкие толчки в спину, — извините, подвиньтесь.

Рядом со мной, максимально плотно ко мне встал мертвец. Иссохший труп, от которого разило смрадом разложения вцепился в поручень. Я не мог пошевелиться из-за шока и просто стоял и рассматривал серое лицо без глаз, но с остатками насекомых (возможно с еще живыми, но они не двигались); облезлую кожу, узкую полоску губ, обвисший и почти полностью съеденный нос. На мертвеце была грязная офисная одежда: белая (уже нет) рубашка, брюки, ботинки, которые из-за естественного увядания стали ему на несколько размеров велики, из-за чего мертвецу приходилось постоянно мерзко пошарпывать ими.

— У меня что-то на лице? — прохрипел он, повернув ко мне голову. — Вы просто меня так тщательно рассматриваете. — Смрад его рта был несопоставим ни с чем остальным. Ко рту поступил рвота. Я сдержал позывы в себе.

— А..? — я не сразу понял, его он от меня хочет. — Н-нет. Н-ничего. — Заикаясь ответил я.

— Тогда не стоит на меня так пялиться. — он отвернулся.

Я последовал его примеру. Мертвец сильнее прижался к моему плечу.

— Вы, — я заикнулся совершенно автоматически, — Вы, — было тяжело собраться с мыслями, что-то внутри кричало, что в этой ситуации все не так, — Вы не могли бы не прижиматься ко мне.

— Молодой человек. — он вновь с недовольно повернулся. — Это метро. Здесь все к друг другу прижимаются. Думаете, я хочу касаться всех этих прекрасных людей?! Но увы, мне нужно спешить на «любимую» работу, на которую я, кстати говоря, опаздываю. Так что, молодой человек, будьте любезны потерпеть мое присутствие.

Я не нашел, что ответить. Вагон был по-прежнему пуст. Только я, табурет и мертвец, спешащий на работу.

Труп аккуратно поднял руку, приподнял подбородком рукав и, посмотрев на разбитые, давно прекратившие свой ход часы сказал: точно опоздаю, молодой человек. И тогда мой босс снимет с меня три шкуры.

Дальше ехали в тишине. Я смотрел в темное окно. Не замечать мертвого попутчика было тяжело: от него разило смертью, его испачканная одежда прижималась к моей. Однако что-либо изменить, отойти или же возмутиться я не мог. То ли стеснение, то ли страх заставляли меня терпеть мучения и смиренно смотреть в черное разбитое окно, ожидая что там, дальше, в будущем, все будет намного лучше, что я приеду на нормальную станцию и все будет нормально. Будущее долго не наступало: время имеет неприятное свойство тянуться, как жевательная резинка, когда за ним следишь и пролетать незаметно, если не поглядывать на часы.