Хисгальд. Смерть поселилась в моей голове (СИ) - Эндлер Жанель
— Тебе, Хисгальд, как самому главному спасителю, подарок от нашей деревни! — вещал взрослый крепкий мужчина. — Пусть он легко несёт тебя по новым жизненным дорогам.
Видимо, в согласии с его словами, конь всхрапнул и постучал копытом по земле. Чёрная грива развевалась на ветру, полные энергии глаза блестели жизнью. Я с радостью принял столь щедрый подарок, похлопал нового товарища по шее.
«Надо будет имя придумать подходящее», — мелькнуло в голове, но идей пока не завелось.
Подошла Амира, тоже не с пустыми руками. Женщина вручила мне сумку со сменной и моей старой одеждой, туда же положила мазь Шинни, порошок от болезней. Соль, огниво и ещё всякая снедь тоже присутствовали. Такая забота окружающих обо мне начинала смущать.
— Ну не мнись ты, как девица на выданье, — подбодрила Меф, когда все разошлись. — Ты славно потрудился, и многие это оценили — благодарность нужно уметь принимать.
Я взглянул на её сияющий вид, интересно, ей тоже перепала благодарность? Хотел было даже уточнить, но Петэр начал громко всех созывать. После недолгого обсуждения был определён наш порядок в караване: купец во главе, первая повозка под руководством Талора, потом я и Меф со вторым обозом. Марк перед последней телегой, которую вёл Олеж. В самом конце Валеж. Выезд обозначили через пятнадцать минут.
В голове мелькнуло забытое дело. Благо сейчас, а не когда мы покинули болотную деревню. Я быстро пошёл к дому ведьмы-ведуньи. С её калитки нужно было зарисовать символы, что оставил там неизвестный заклинатель Рикард. Амира как будто знала, что я приду, ждала с листом бумаги и чёрным пером для записи. На мой смущённый вид лишь по-доброму улыбнулась.
— Тоже подумала, что ты захочешь зафиксировать себе эти символы.
— Спасибо! Если повезёт, я найду им объяснение. Говорят, в Таргентоне есть библиотека.
И тут в мою голову пришла интересная мысль, как можно укоренить положительное знание о заклинателях духов.
— Амира, получается, теперь никакое зло в лесу стеречь не нужно, и вы с дочерью не обязаны жить здесь всё время.
Я поднял взгляд на женщину и увидел, как округляются осознанием этого заманчивого факта зелёные глаза.
— К тому же, ваша история удивительна и очень интересна. Простые люди совсем ничего не знают о времени до Великого бедствия. В Кумыре есть мальчонка Олан, он хронограф, записывает события, истории и прочее для следующих поколений. Может стоит его навестить? Подумайте над этим.
— Как здорово! — взвизгнула Шинни. Похоже, она всё услышала и теперь радостным волчком крутилась возле Амиры. — Матушка, давай поедем в Кумыр!
— Я как раз собиралась пройти дорогой до окраины болотистого леса. Последствия ваших приключений нужно сжечь, нехорошо оставлять кучи разлагающейся плоти. Большое количество трупного яда плохо для земли, да и опасно для новых путников.
Я понимающе кивнул, мысль была верная, жаль, что она не пришла мне в голову. На будущее стоит учесть и после всякого дела продумывать, не оставят ли каких неприятностей мои действия.
Амира перевела свой взгляд с меня на дочку.
— Собирайся, Шинни, сначала мы навестим нашего дальнего родственника и приберём на его могиле.
***
Провожали нас из деревни как настоящих героев. Ликовали, махали платками, свистели, кто-то даже утирал слезы. Бравые воины радостно махали в ответ новым друзьям и принимали воздушные поцелуи от зардевших девушек. Впереди нас ждали два дня пути, один по территории болотистого леса и второй уже по свободной земле к Таргентону.
Ступать под тень деревьев было боязно. Я знал, что все сейчас чувствуют, как воспоминания прошлых дней скребут на душе. Разум понимал, что всё в прошлом, но страх ещё не выветрился из тела. Лошади, однако, оказались более забывчивы, ровным шагом несли они нас по дороге к заболоченному лесу.
Я бросил взгляд на синее небо — хорошо было летать на Сильрене. Задумчивые мысли поманили меня, фантазии рисовали полёт над верхушками деревьев, быстрые взмывания к облакам и резкие падения к полям, полным золотых посевов. Я как наяву видел блестящие ровные зеркала озёр, что россыпью оставило некогда ушедшее море. «Мо-о-о-оре», — просмаковал слово на языке. Это величественное творение природы мне ещё не приходилось видеть, и предчувствие приближения к нему будоражило кровь. Я снова взлетел в своих фантазиях высоко-высоко, так, чтобы увидеть бескрайнюю гладь воды. Потянул грудью солёный воздух… в горле резко запершило, и я закашлялся. Всё же сырой с ароматом болотной тины воздух не имел ничего общего с морским.
Дальнейшая дорога прошла в спокойствии и размеренности. Через пару часов мои друзья вернулись из мира духов. За лёгкой беседой, рассмотром символов с калитки Амиры и мерным покачиванием коня мы не заметили, как вышли из болотистого леса. Прохлада и свежесть приятной волной накрыли путников. Ночь почти вступила в свои права. Жаль, что сумерки не давали рассмотреть, что там дальше. Караван встал на ночлег.
Глава 15
Наша дорога вилась вперёд, шёл последний день пути к Таргентону. Мой молодой конь жаждал нестись галопом с первой минуты, как увидел бескрайние поля. А они расстелились по земле всего через пару часов после удаления от болотистого леса. Вместе с полями и лугами, усыпанными мелкими цветами, вернулось дыхание обычной жизни. Щебет птиц, жужжание насекомых, яркие краски просторов, порывы ветра, что несли ароматы трав — такие обыденные вещи сейчас были как самое настоящее сокровище.
По правую руку от дороги виднелись холмогорья, заросшие смешанным лесом. По карте я помнил, что после Таргентона они сходят на нет. Периодически караван проезжал через светлые леса и перелески. Один раз нашу дорогу пересекла другая, не менее укатанная. Она тянулась с запада на восток.
— Да-а, жизнь-то налаживается. Вот ещё один путь натоптали жители местных деревушек, — протянула Меф. Моя учительница растеклась на облучке под лучами тёплого солнца. Хлоя сидела вместе с ней, счастливо улыбалась окружающему миру, что было ещё одним поводом для моего хорошего настроения. Сильрен расположился на тенте повозки. Он уже несколько раз облетал округу, но что там дальше, не рассказывал, лишь оповестил, что нам понравится увиденное. Я с доброй завистью смотрел, как грифон парил в потоках воздуха. Всё же чувство полета невозможно было забыть. Оставалось лишь верить, что когда-нибудь дух ветра сжалится и подарит мне возможность испытать это упоительное чувство снова.
«Может на день рождения выпросить?» — закралась хитрая мысль, и я улыбнулся ей в ответ.
После полудня мы увидели первые два озера. Мелкая рябь, поднятая игривым ветром, отражала солнечный свет и искрила, как драгоценные камни, рассыпанные на синем бархате. Дорога не подходила к водоёмам близко, но даже с такого расстояния слышался плеск воды и заливистый смех. Я просмотрел весь глаз, но не увидел источника радостных возгласов. Тем временем наш караван по дуге объезжал небольшой перелесок, что клином рассекал поле. Сильрен подобрался на своём месте, когда я и телега Меф почти завернули за деревья. Это немного насторожило меня, но следующее мгновение объяснило всё.
Перед нашими взорами раскинулась долина озёр. Мощные потоки реки спускались с холмогорья. С небольшой возвышенности вода срывалась вниз водопадом и устремлялась в самое широкое озеро. Из последнего уже на юг вилась ленточка продолжения реки. Среди зелёных равнин расположились ещё пять кристально чистых озерец поменьше. Одно из них было совсем близко, невооружённым взглядом просматривались крупные гальки на дне у берега. Посередине водной глади выделялся небольшой островок, возле которого я заметил изящные женские фигуры. Девушки совершенно не стеснялись своих едва прикрытых грудей, зеленоватых волос и ушей, больше похожих на рыбьи плавники. То и дело над водой поблёскивали изгибы чешуйчатых хвостов.
Караван явно замедлился. Рассмотреть такое чудо, как русалки, хотели все. Пристальные взгляды не остались незамеченными для жительниц озера. Полуобнажённые девушки подплыли поближе, оторвать взор от выдающихся и почти не прикрытых форм стало совсем трудно. Откровенность дочерей владыки морей отразилась неудобством в узких кожаных штанах. Русалки тем временем кокетливо прятались за хвосты друг дружки, изредка призывно махали, что-то говорили на мелодичном, но совершенно непонятном языке. Усилием воли я отвёл взгляд, но было уже поздно, Меф не слепая, и её острый язычок давно не находил повода для скабрезностей.
