Грэм Макнилл - Повелители Марса (ЛП)
— Не знаю, возможно, вы что-то пропустили, — резко сказал Робаут, — но нам повезёт, если планета продержится ещё шесть минут.
Криптаэстрекс стоически перенёс выпад Робаута и ответил. — Мало что можно сделать для изменения нашего положения относительно планеты и уменьшения повреждений от взрывного выброса энергии.
— Взрывного? — спросил Робаут, поворачиваясь в кресле и смотря на Котова. — Вот на что мы смотрим? Как планета взорвётся?
Котов пренебрежительно махнул рукой. — Магос Криптаэстрекс должен понимать, что не нужно использовать такие экспрессивные термины, — сказал он. — Планеты не взрываются, они ломаются вдоль устоявшихся линий разлома, обрушаются на гибнущее ядро или просто становятся геологически инертными. За все свои века в Механикус я никогда не видел, чтобы планета взорвалась.
— После всего, что мы видели в этой экспедиции, ваши слова не слишком успокаивают.
Котов проигнорировал его и Робаут вернулся к предсмертным мукам Катен Вениа.
Было ясно, что с планетой что-то происходит, что-то, что почти наверняка приближалось к завершению. То обстоятельство, что никто на борту «Сперанцы» не признавался, что они понятия не имели, что происходит, было столь же очевидным, как белый грокс в комнате.
Энергия, которую отправили из очень далёкого источника к Катен Вениа, почти не потеряла поле силы по пути и начала цепную реакцию по всей планете. Даже сейчас Блейлок и Виталий пытались определить, что послало её.
— Архимагос, — произнёс Азурамаджелли, отключая все, кроме самых базовых соединений с навигационными системами — Что-то неправильно.
Неопределённость комментария Азурамаджелли была так не похожа на то, что мог сказать адепт Культа Механикус, что все на мостике повернулись к нему.
— Объяснитесь, Азурамаджелли, — велел Блейлок с отрывистым потоком предостерегающего бинарного кода.
— Не могу, — ответил Азурамаджелли. — То, что я вижу, не имеет никакого эмпирического прецедента.
Робаут бегло просмотрел загруженные «Сперанцей» данные и вынужден был согласиться с магистром астронавигации. Увиденное не имело никакого смысла. Каждый внешний ауспик, способный получать сигналы с планеты, или вообще ничего не фиксировал или регистрировал наступавшую волну невозможных показаний, которые были за гранью понимания.
Внезапный наплыв аномальных показаний действовал, словно неочищенный прометий на двигатель, и пространство вокруг «Сперанцы» внезапно заполнилось крайне противоречивыми состояниями бытия.
Ковчег Механикус был засыпан экзотическим космическим излучением такой сложности, которое легко бросало вызов любой классификации, и одновременно находился в пространстве лишённым любых электромагнитных модуляций. Такие физические состояния бытия совершенно противоречили друг другу и не могли находиться в одной области космоса в один и тот же момент.
«Сперанца» решила этот парадокс, взорвав многочисленные концентраторы информации и посты топографов под потоки расстроенного бинарного кода. Примерно у десяти сервиторов мгновенно умер мозг, они осели на палубу и масляная кровь потекла из черепной аугметики.
— Момент творения и время тепловой смерти, — произнёс Виталий, бросаясь к одному из уцелевших топографов и подключаясь тактильными имплантатами из кончиков пальцев.
— Что происходит? — спросил Робаут, видя, что все магосы — кроме Виталия — отключились от ауспиков корабля. Потоки света, пульсировавшие между призмами данных, исчезли, когда библиотеки информации отключили одним ударом.
— Виталий? — сказал Робаут, отключаясь от сети «Сперанцы» и вставая с кресла у трона Котова. — Что происходит? Я не понимаю, что случилось.
— Думаю, справедливости ради стоит заметить, что мы все здесь в растерянности, капитан, — ответил Виталий. — Но полагаю, мы видим состояние одновременного универсального рождения и смерти. Это вполне может быть ультрасжатым ежесекундным воспроизведением времени, начиная с сотворения вселенной и её окончательной гибели, когда бесконечное преобразование потенциальной энергии в ощутимое движение, а затем и в повышение температуры, наконец, закончилось, как навсегда остановившиеся часы.
Робаут мало что понял из сказанного Виталием, но достаточно легко уловил апокалиптическую суть. Он посмотрел на Котова, полуприставшего с трона, архимагос напоминал человека, который обнаружил, что предмет его желания оказался чашей с ядом.
— Телок и в самом деле сделал это, — произнёс Котов. — Вы были правы, Таркис. Он и в самом деле заставил это работать.
— Так всё и выглядит, — ответил Блейлок. — И, похоже, мы ввалились в его лабораторию прямо на середине эксперимента.
Робаут повернулся к Виталию, наблюдавшему за всё ещё доступным вольному торговцу элементом инфосферы корабля, хотя он больше и не был подключён с помощью спинных имплантатов.
Навязчиво красивое изображение гибели Катен Вениа.
— Это — Дыхание Богов, — выдохнул Робаут. — Император, мы прямо посередине всего этого…
Окружавшая Катен Вениа сеть света дёрнулась в последний раз.
И взорвалась вовне наступающей приливной волной фотонов и экзотических частиц, которые не встречались в таких концентрациях почти четырнадцать миллиардов лет.
* * *Только впоследствии стала проявляться чёткая картина событий, окружавших разрушение Катен Вениа, и даже она оказалась фрагментарной, противоречивой и почти невероятной.
За несколько секунд перед тем, как быстро расширявшаяся ударная волна энергии вырвалась за пределы обречённого мира, каждый квадратный метр защитных экранов и каждый исправный пустотный пилон вспыхнули по всей «Сперанце». На всех кораблях флота Котова сами собой активировались щиты и одновременно отключились все внешние ауспики, капитаны понятия не имели, кто приказал сделать это.
Бушующий взрыв, состоявший из потока высокой энергии, частиц огромной плотности и давления врезался во флот Котова, рассеяв корабли, словно злобные флуктуации варпа. Усилия Сайиксека по маневрированию «Сперанцей» не прошли даром и уменьшили ущерб от взрывной волны: сама масса ковчега Механикус позволила выдержать худшие последствия планетарной катастрофы. Близость флота к Катен Вениа изолировала его от носовой волны экзотических частиц, сжатых гравитационных течений и непостижимых сил.
Едва взрывная волна миновала флот, как произошёл фазовый переход, спровоцировав экспоненциальное расширение реконструированного пространства-времени. Пассивные ауспики на корпусе «Сперанцы» зарегистрировали ультрабыстрый скачок температуры, вызванный высокой плотностью энергии фотонов. Пары частиц-античастиц всех видов мгновенно создавались и уничтожались в жесточайших столкновениях субатомной материи — только всего в один момент в истории происходил столь бурный процесс создания.
Но это не было сотворением вселенной, это была сила, обузданная несравнимо древней технологией и совсем для другой цели.
Одинокие и изолированные корабли Котова приготовились к худшему и выдерживали шторм высвобожденных энергий, сражаясь, чтобы удержаться на месте в свирепом водовороте охвативших всю систему гравитационных течений, которые могли разорвать их за долю секунды. В сравнение с силами переходной материи в Арктур Ультра, меркла даже колоссальная мощь Шрама Ореола. Оставшиеся в одиночестве и разбросанные в космосе, словно листья во время урагана, и не знавшие о судьбе остального флота, капитаны боролись за выживание кораблей, ожидая, пока минует ярость звёздного события.
Прошло семь часов, прежде чем неистовый рост частиц высокой энергии и гиперзаряженные гравитационные цунами рассеялись достаточно, чтобы корабли рискнули развернуть системы топографов. Что бы ни взорвало Катен Вениа, путешествуя почти со скоростью света, оно, конечно же, уже достигло звезды в центре системы. Выдержав шторм лучше остальных «Сперанца» стала первой, кто начал осторожно исследовать пустоту, пытаясь понять, что произошло.
Благодаря множеству буферных прокси-сервиторов магос Азурамаджелли протянул чувства ковчега Механикус в космос, изучая ближайшее пространство на наличие резких температурных скачков и вредного излучения. Учитывая прежнюю хаотическую природу умирающей системы и жестокую судьбу Катен Вениа, он ожидал обнаружить космос переполненным визжащими штормами частиц, непостоянными нейтронными потоками и фоновыми электромагнитными шумами. Что приведёт к тому, что почти всё ближайшее пространство станет непроницаемым для ауспиков.
То, что он обнаружил, оказалось гораздо более странным, намного неожиданнее и совершенно невероятным.
Арктур Ультра больше не был умиравшим красным гигантом, раздувшимся разрушителем в последнем воплощении перед катастрофическим превращением в сверхновую звезду.
