Фиона Макинтош - Предательство
— Да, офицер. Капитан Херек взял на себя командование. На рассвете они отправятся в Тал.
— Все живы?
На этот вопрос Тор отвечать не хотел.
— Почти все страдают от похмелья… — пробормотал он. — Они тревожатся за вас, сударь.
— Я выразился ясно, уважаемый. Все на месте? Есть потери? Или все ограничилось головной болью?
На протяжении всего этого разговора Кайрус, не отрываясь, смотрел Корлину в переносицу. Тот медленно серел, лицо покрывалось испариной. Тор не знал, что ответить. Небольшая стайка птиц, похожих на вьюрков, шумно перелетала с дерева на дерево — наверное, их вспугнул какой-то хищник. Клут у него на плече переминался с лапы на лапу. Теперь он будет охотиться на птиц, подумал Тор. И получать от этого большое удовольствие.
— Отвечай, Гинт, — тихо сказал прайм-офицер.
— Насколько я понял, сударь, четверо дозорных убиты. Среди них — один из ваших помощников.
Тор почувствовал, что не может выдохнуть.
— Ройс? — Кайрус произнес это имя так, словно не понял ответа Тора.
— Я не знаю имен,- смущенно пробормотал юноша перенося вес на другую ногу. Прайм-офицер был одного роста с ним и несколько тяжелее.
— Во имя Света! Только не Ройс! Он же только что женился… — он сунул нож в лицо Корлину и заорал: — Ты слышал? Ты, выродок, пустое место!
Эта вспышка обессилила Кайруса.
— Четверо твоих дружков пойдут под суд,- прохрипел он, навалившись на плечо Тора. — Убийство четверых королевских солдат, отравление, похищение и покушение на жизнь прайм-офицера… Этого достаточно. А ты, Корлин, умрешь сейчас. Здесь, в Сердце Лесов. И я сам буду тебя судить. Потому что один из ребят, которых вы убили, недавно женился. И ты должен ответить за горе его молодой жены… за сыновей и дочерей, которые у них никогда не родятся.
Тор заметил, что в глазах Кайруса блеснули слезы. Потом его искалеченное тело напряглось, выпрямилось, и офицер отстранил юношу. Теперь он держал нож двумя руками, как держат тяжелый двуручный меч, чтобы вонзить его в поверженного врага. Короткий удар — и широкое лезвие распороло горло Корлина от подбородка до ключиц. Именно так, согласно обычаю, казнили убийц.
Фонтан крови ударил из раны, окатив Кайруса, и кровь убийцы смешалась с его собственной. Мгновенья шли, прайм-офицер стоял неподвижно, позволяя липкому винно-красному соку выплескиваться на его изодранную рубаху, и молча наблюдал, как вместе с кровью из тела негодяя, похожего на чудовищную статую, вытекает жизнь.
— Освободи его,- пробормотал Кайрус, когда глаза Корлина потухли.
Тор кивнул, и Корлин грузно рухнул на землю, пропитанную кровью. И тут же силы оставили Кайруса. Он опустился на колени, осел, уронил голову на грудь и потерял сознание.
Прошло несколько часов, прежде чем Тор смог что-либо предпринять. Он не ожидал, что настолько устанет. Привалившись к дереву, юноша смотрел на Кайруса, уже вымытого, забинтованного и переодетого в чистую рубаху, которая обнаружилась в одном из седельных вьюков. На бинты пришлось изодрать старую рубаху Клута.
Кайрус спал. Тор вправил ему кости, заставил самые грозные опухоли и синяки рассосаться. Корлин и его сообщники секли офицера кнутом до полусмерти, и теперь его спину и грудь покрывала густая сеть рваных ран. С помощью волшебства Тору удалось очистить их, чтобы избежать заражения. Он хотел полностью залечить раны, но Клут отговорил друга. В самом деле, объяснить столь скорое исцеление было бы непросто. К тому же все это время Тор непрерывно подпитывал Кайруса. Однако теперь, когда жизни офицера уже ничто не угрожало, он мог позволить себе отдохнуть, чтобы восстановить собственные силы. Как известно, сон — лучшее лекарство; в сумке Корлина обнаружилось что-то вроде крепленого вина, и Тор дал офицеру несколько глотков этого снадобья, чтобы тот спал глубоко и не страдал от боли.
Теперь надо было позаботиться о сообщниках Корлина. Отыскав в седельных вьюках прочную веревку, Тор по очереди «освобождал» их и крепко связывал. Впрочем, он внушал головорезам такой страх, что они с радостью сами связали бы друг друга, если бы он этого потребовал. Хуже было другое. Вряд ли преступникам удастся оправдаться, однако кое-кого рассказ об их пленении может очень заинтересовать. Например, Инквизитора Гота.
Об этом и размышлял Тор, направляясь за Бесс и Летуном. Много лет назад Элисса сказала ему: «С твоей силой для тебя нет ничего невозможного, Тор». Сейчас он вспомнил эти слова. Может быть, можно стереть из памяти негодяев ненужные воспоминания?
Он спросил об этом Клута.
«Стоит попробовать, — отозвался сокол. — Даже я знаю, как король Лорис относится к Чувствующим. Если до него дойдут хотя бы слухи о волшебстве, нам не жить».
«А как быть с Кайрусом?»
Клут поерзал, устраиваясь на плече у юноши.
«О Кайрусе не беспокойся. Думаю, от него тебе следует ожидать только благодарности».
«Он — человек чести, Клут. А вдруг он сочтет своим долгом донести обо мне в Инквизицию?»
На самом деле, Тора куда больше беспокоило мнение Меркуда, который строго-настрого запретил своему ученику пользоваться своим даром. Хотя инквизиторы будут счастливы, когда в столицу пожалует Чувствующий… Но спокойствие и уверенность Клута его успокоили.
«Так или иначе, Кайрус — часть этой загадки, Тор, — я чувствую, что ему можно доверять».
Тор покосился на своих пленников. Четверо здоровяков, съежившись от страха, наблюдали за каждым их движением. Конечно… мальчик, умеющий колдовать, и птица- несомненно, тоже волшебная. Можно себе представить, что эта бесстрашная четверка может нарассказывать… Он усмехнулся. Да, пожалуй, будет лучше, если они забудут об этом происшествии. Дерево, под которым сидел Тор, было толстым, раскидистым и дарило приятную тень. Оставалось только сосредоточиться и…
«Ну, начинай», — нетерпеливо проговорил Клут, слетев с его плеча и устроившись на ветке повыше.
«Во имя Света! Дай мне хоть подумать, сумасшедшая птица. Я же не знаю, что делать».
Впрочем, после слов «сумасшедшая птица» у него бы все разно ничего не вышло. Оба расхохотались, и Тор долго не мог успокоиться. Не меньше насмешил его вид пленников, которые в ужасе поглядывали то на него, то друг на друга. Тор не мог читать их мысли, но догадывался, о чем они думают. Сумасшедший волшебник. И его птицы стоит опасаться не меньше, чем его самого.
«Просто поверь в себя», — шепнул Клут.
Элисса говорила точно так же. Тор зажмурился, послал лесу волны изумрудного сияния и почувствовал, как деревья улыбаются, подбадривая его. Затем сосредоточился на своих пленниках и отдал им мысленный приказ. Тор не знал, сколько времени прошло, но когда снова открыл глаза, все четверо полулежали, привалившись друг к другу, и посапывали во сне.
«Что такое?»
«Кажется, получилось, — Клут слетел с ветки и, описав красивую дугу, сел у ног юноши. — Только что они были в ужасе. И вдруг — уснули. Как думаешь, они забыли?»
«Давай проверим».
Тор встал и разбудил сообщников Корлина. Пленники выглядели полуоглушенными, но страха в их глазах уже не было.
— Горон, ты? — здоровяк был единственным, кого Тор знал.
— Нy я. И дальше что? — Горон попытался разорвать веревки. — Куда Корлин подевался?
— Мертв.
Заговорщики недоуменно переглянулись.
— И кто его убил?
— Кайрус.
— Эй, Файстер! Правда, что ли?
— Быть не может, — отозвался Файстер, мотая головой, словно стряхивая невидимую паутину. — Мы его гвоздями к дереву прибили.
— Кайрус убил Корлина, — тоном, не допускающим возражений, сообщил Тор. — А вам, парни, придется отвечать перед королевским судом за убийство четверых ратников.
Он догадывался, что собственные шеи волнуют этих громил куда больше, чем участь их предводителя, и не ошибся. Ответом ему был дружный стон.
— Ради чего вы на такое пошли? — Тор искренне желал это выяснить.
— Ради денег, — равнодушно бросил Файстер. — Корлин нам очень недурно заплатил. Половину в Хаттене, а половину обещал выдать, когда дело будет сделано. Только не сказал, что это будет за работенка. И еще эля было — хоть залейся. Мы вообще не просыхали, пока не догнали отряд. Тогда надо было вытащить Кайруса из палатки… но это было легче легкого: они спали как убитые, потому что Корлин подсыпал им кое-чего в пойло, — Файстер уныло покачал головой. — Кстати, он и часовых прирезал, а не мы.
— А не страшно было в лесу? — спросил Тор.
— Еще бы не страшно! — вмешался другой, помоложе-- Но когда монетки звенят, всякий страх забудешь. И еще Корлин давал нам какое-то снадобье — сказал, что от него страх проходит. Гадость страшная, но в самом деле помогало. Мы его пили два раза в день.
— Заткнись, Чиррен! — зашипел Файстер. Тор уже услышал кое-что интересное и не собирался прекращать допрос.
— И где это снадобье?
— Корлин держал его у себя в мешке. Синяя склянка, — с готовностью сообщил Чиррен, не обращая внимания на гримасы, которые строили ему остальные.
