Джон Миллер - Кеноби
Теперь Эннилин хорошо различала силуэты аборигенов по ту сторону холма. Красный Глаз стоял на коленях посреди семи соплеменников, сжимая в руках оружие. Воины укрылись в расселине, выточенной бурными ветрами пустыни, которые обрушивались на окружавшие теснину склоны. Дикари распластались в неглубокой впадине. Их желто-коричневые одежды сливались с песком, и пилот скайхоппера не разглядел бы их, даже если бы сильно напряг зрение.
Эннилин с беспокойством посмотрела наверх. Уже некоторое время летательного аппарата не было видно. Или он отбыл на дозаправку, или его попросту отозвали. Но именно сейчас он был нужен как никогда. Песчаные люди видели их с Беном — и видели, что в небе пусто. «Они знают, — подумала она, тяжело дыша, — знают, что мы одни».
— Ты не одна, — вдруг произнес Бен.
До занесенной песком расселины оставалось не больше десяти метров, когда Красный Глаз поднялся. Глядя на предводителя, встали и остальные тускены. Эннилин невольно сняла руку с руля и потянулась к бластеру на бедре.
— Не надо, — предупредил Бен.
При приближении пары ошеломление предводителя нарастало. Единственный здоровый глаз определенно подводил. Люди — Мохнолицый и Колдунья — спокойно шагали навстречу племени.
Здесь у Колдуньи не было сирены — уловок ждать от нее было немыслимо. Обладает ли она такими силами, чтобы как ни в чем не бывало пройти сквозь их ряды? Пусть ее могущество велико, но подобная дерзость должна быть наказана. Племя запугано, на племя охотятся, но тускены непременно отомстят.
— А’Ярк! — позвал один из воинов. — Смотри!
Очертания тела, лежавшего на сиденье между двумя людьми, не узнать было нельзя.
А’Дин.
Эннилин позабыла слова своего спутника, когда одноглазый воин издал рык. Она отпустила руль и выхватила бластер. Тускен шагнул навстречу людям, и за ним потянулись сородичи. Бен, предупреждая выстрел Эннилин, вышел вперед и встал перед спидером на линии огня.
И только тут она поняла, что Бен держит в руках оружие погибшего мальчика. Он воздел гадерффай — и сделал то, что не ожидали от него ни Эннилин, ни тускены.
Он положил посох на землю.
Медленно, чтобы аборигены видели каждое его движение.
Красный Глаз замер на полпути.
Не сводя взгляда с дикарей, Бен выпустил оружие и отступил на шаг.
— Таким образом я показываю, — пояснил он вполголоса, — что не взял трофеев.
Он отступил еще и легонько подтолкнул спидер вперед. Испуганная Эннилин попыталась схватить машину за сиденье, но не преуспела.
Спидер легко преодолел расстояние между ними и вождем, который поймал его за руль. Красный Глаз стремительно сдернул тело со спидера и встал рядом с ним на колени. Остальные дикари не двигались.
Эннилин смотрела, как этот закоренелый разбойник осматривает труп. Что-то не вязалось. Складки одежды лежали не так, и сама коленопреклоненная фигура выглядела иначе. И то, как Красный Глаз прикасался к лицу умершего мальчика, подсказало ей, что…
— Она женщина, — прошептала Эннилин Бену. — Она его мать.
А’Ярк подняла голову, услышав голос Колдуньи, и завыла.
Пусть поселенцы слышат. Ярость разлилась по усталым конечностям. Много глупцов погибло сегодня. Но А’Дин умер как тускен!
Издав пронзительный вопль, А’Ярк подняла гадерффай сына. Воины тоже схватились за ружья. Это все по вине Колдуньи. Не будь ее, вождь не отдал бы свое племя на растерзание. Какая разница, есть ли у Колдуньи бластер или особые силы? Она заплатит за все!
Но Мохнолицый, упредив движение А’Ярк, метнулся и заслонил Колдунью собой. Его коричневый плащ распахнулся, и в лучах солнц на его поясе блеснул металл.
Еще оружие? Какая разница! Вождь замахнулся — и замер, уже пристальнее вглядевшись в короткий металлический цилиндрик, висящий на скобе посреди складок плаща. Колдунье предмет виден не был, но А’Ярк разглядела его очень отчетливо. Ей уже доводилось видеть такой много лет назад.
— Шарад, — сорвалось с ее губ, и пальцы указали на оружие, наполовину скрытое одеждой. — Шарад Хетт.
Теперь настал черед Бена застыть в недоумении. Эннилин не поняла, что остановило замах вождя тускенов. Но слова определенно поставили отшельника в тупик.
— Шарад? — Бен осторожно запахнул плащ, вдруг осознав, о чем идет речь. — Так ты знала Шарада Хетта…
За спиной тускенской женщины зашевелились два воина. Та огрызнулась на них. Последовал обмен любезностями, и Бен с живейшим интересом прислушался.
— А’Ярк, — наконец вымолвил он, решив вмешаться. — Ведь так тебя зовут — А’Ярк?
Услышав свое имя из уст поселенца, А’Ярк вздрогнула. Ее соплеменники дорого ценили свои имена. Люди давали имена животным, и те приходили, когда их звали. Ни один поселенец не имел права призывать тускена. Если дорожил своей жизнью.
Но Мохнолицый не был поселенцем. Он носил клинок из света, как и Шарад Хетт — воин-волшебник, давным-давно пришедший в ее племя и поселившийся вместе с ними. Ему были доступны те же магические силы, коими была наделена и Колдунья.
Один из воинов помоложе снова шагнул вперед. Он ничего не знал о Шараде и его способностях. А’Ярк не успела вымолвить и слова, как Мохнолицый поднял руку.
— Ты не хочешь причинить нам зла, — произнес он на странном языке поселенцев. А’Ярк немного понимала его — она научилась ему от приемной сестры, К’Шик, и от самого Хетта, за которого та вышла замуж.
Молодой воин не знал человечьего языка. И все же повторил сказанные ему слова по-тускенски:
— Я не хочу причинить вам зла.
— Довольно убивать, — потребовал Мохнолицый.
— Довольно убивать, — повторил за ним воин.
А’Ярк вытаращила глаз. Таких слов тускен ни за что бы не произнес ни на одном языке! Сомнений больше не было: вождь осознал свою ошибку. В тот день в пустыне не Колдунья спаслась от гибели под тушей гигантского зверя. Это Мохнолицый применил свое особое могущество. И тот день был не единственным.
А’Ярк вспомнила усеянный телами пол жилища Колдуньи. Тускены пали не от бластерных выстрелов — как выглядят такие раны, было хорошо известно. Тогда она ни о чем не догадалась. Но теперь…
— Не подходить, — услышали воины короткий приказ предводителя. — Объясню позже. Не подходить и быть настороже.
Аборигены беспокойно зашевелились, но повиновались, отступив обратно к расселине.
— Бен? — обратилась к Мохнолицему испуганная и сбитая с толку Колдунья.
— Бен, — вдруг повторила А’Ярк, снова бросив взгляд на серебристый цилиндрик, едва пробивавшийся сквозь складки плаща. — Ты Бен.
До этого Эннилин думалось, что перепугаться сильнее она уже не сможет. Но непривычно гортанные слова на общегалактическом из уст тускена повергли ее в шок.
Бен кивнул.
— Так ты знаешь наш язык? — произнес он, осторожно подбирая слова. Таким же мягким тоном он говорил с воинами несколько мгновений назад. И они прекрасно его поняли и послушались.
У Эннилин даже челюсть отвисла. Откуда он взялся, этот Бен?
— Возможно, ты поймешь, — протянул Бен, указывая на тело на песке, — что эта женщина — Эннилин — не убивала твоего сына. Ты знаешь, что это за ожог. Рана от дальнобойного ружья.
А’Ярк даже не повернула головы.
— Поселенец убивал. Все поселенцы убивал.
— Ты ошибаешься.
Что за дурацкий спор, устало подумала Эннилин. Она сама не раз и не два пальнула по дикарям в Наделе. Бен, конечно, сейчас старается разрядить обстановку уговорами. Его мышцы напряжены, он готов немедля вступить в драку — но как, собственно говоря, может противостоять тускенской банде невооруженный человек?
Эта женщина… Эннилин во все глаза смотрела на А’Ярк, которую раньше видела только сквозь клубы реагента и которую поселенцы знали исключительно по набегам. Насколько ей было известно, у тускенов четко разделялись социальные роли полов. Мужчины сражались, а женщины ухаживали за бантами. Эннилин видела несколько изображений тускенок: их одежда была еще более бесформенной, чем мужская, а под капюшонами виднелись огромные металлические маски. Но одноглазая дикарка была одета как воин — не хватало только патронташа.
Бен указал на солнца, подползавшие к горным вершинам Джандленда на западе. Стараясь говорить как можно проще, чтобы тускенка его понимала, он произнес:
— Вы воевали. Поселенцы воевали. День кончается. Мы уходим. — Он кивнул на возвышение на востоке, из-за которого раздавались гиканье и крики, и сурово добавил: — Мы уходим, и вы уходите — пока вы еще можете.
А’Ярк воззрилась на гадерффай, который держала в руках. Когда-то он принадлежал ее отцу, но не спас ему жизнь. И теперь не спас жизнь ее сыну. Было бы только правильно воткнуть его острие в плоть врагов, раздавить их тупым концом, переломать им кости прикладом. У Мохнолицего — Бена, — может, и достанет сил убить ее; она умрет, но остальные выживут и отомстят.
