Михаил Белозеров - Золотой шар
— Ну что, идем или нет? — спросил Жома Мамыра.
Никому не хотелось лезть в топку. Кое-кто с вожделением поглядывал на прохладный подвал Зоны. Эх, плохо, не работает здесь «планшетник». Калита с сожалением затолкал его в карман.
— Что будем делать? — снова спросил он. — Будем искать наш вход в Дыру?
— Мы что, не в той точке вышли? — словно проснулся Ген.
— Как не в той? — удивился Дубасов и тоже хотел выглянуть, но его удержал Калита.
— Стоп! Хер его знает, как она отреагирует. Может, третьего и хлопнет. Фанатизм нам не нужен.
— Да, — призвал Ген, — давайте будем осторожными.
— Вспомнила бабка, как девкой была, — пробормотал Жора Мамыра.
Он уже готов был вылезти без команды. И вообще, ему надоела осторожность командира.
— Я сам первым буду осторожным, — заверил его Ген. — Прямо с этого момента. Только мне надо взглянуть хотя бы одним глазком…
Он приподнялся. Вначале по плечи, потом выше. Все услышали, как он отрешенно бормочет:
— Какое чудо, какая прелесть…
— Сашка… — не успел произнести Калита, как Ген, несмотря на толщину и живот, выскочил из ямы и понесся неизвестно куда, как пес за подранком.
Дальнейшее произошло чисто стихийно, вполне в русском стиле: все, нещадно гремя оружием и цепляясь рюкзаками друг за друга и края ямы, бросились следом, чтобы спасти Александра Гена, который, оказалось, гоняется за бабочкой-диназавром.
Бабочка была яркой, как махаон, величиной с ладонь, но со звериной мордой и рожками вместо усиков, и Калита, догоняя Гена, никак не мог вспомнить, где он такую бабочку видел. А когда вспомнил, то так завопил благим матом, что Ген от испуга замер, а потом обиделся:
— Ну вот… не дал… как обычно… цербер!.. псих!.. солдафон!.. американский хорек!.. — ругался Ген.
Бабочка-динозавр, как нарочно, сделала странный маневр, совсем не в стиле земных бабочек, — облетела мертвое дерево и спикировала на них. Калита замахнулся автоматом, она взмыла выше и пропала среди развалин жилых домов, щелкнув на прощание острыми, как бритва, челюстями.
— Пойдем! — тянул Калита Гена за рукав. — Пойдем от греха… Я тебе прошу…
— Какая бабочка!.. — все оглядывался Ген. — Какая бабочка…
— Это «гемус», — сказал Калита, чтобы Ген не очень радовался.
Реакция профессора оказалась совершенно неожиданной.
— «Гемус»?!! — воскликнул пораженный Ген. — Это что, «гемус»?!
— «Гемус», «гемус», — мрачно подтвердил Калита, поняв, что дал маху.
— Не может быть!
— Может, может, — тянул Калита друга к прохладной яме.
Только бы довести, думал он. Домой, домой! Сейчас найдем выход отсюда и преспокойно займемся «шаром желаний». А «гемусы» нам не нужны, пусть ими зоологи занимаются.
— Но «гемус»?.. — оглянулся Ген, все еще не веря.
— Да-да-да, — подталкивал его в зад Калита, — «гемус»…
— Я даже не успел сфотографировать!
— Спокойно… спокойно…в следующий раз… в следующий раз… без фанатизма…
У Калита не было времени, иначе бы он напомнил Гену историю о том, как однажды уже видел такую бабочку у приятеля в Иркутске. «Гемуса» кормили лабораторными мышами и держали за крепкой металлической сеткой, однако это не помешало ему откусить хозяину палец, который тот неосторожно просунул в клетку. Однажды ночью «гемус» перегрыз сетку, разбил окно и улетел в тайгу. Даже сибирские морозы не уничтожили его. Говорят, что колония «гемусов» появилась в Баргузинском заповеднике и питается исключительно линками и соболями. А еще говорят, что в тайге стало меньше медведей и что, якобы, они откочевывают на север, а «гемусы» — за ними.
Калита все подталкивал и подталкивал Гена, потом на помощь явились Чачич и Дубасов. Все они втроем, кроме потрясенного Гена, перевели уже было дух в надежде увидеть долгожданную яму, как вдруг за поворотом на набережную обнаружили Жору Мамыру, который расхаживал на том месте, где некогда зияла яма, и твердил трагически:
— Что теперь будет?! Что теперь будет?!
— Писец, — понял Калита, опуская руки. — Дыра закрылась.
Похоже, Жора посчитал этот факт личным промахом и сильно переживал по этому поводу:
— Это я! Я виноват!
Все нехорошо посмотрели на Александра Гена.
— Мужики, я тут ни при чем, — сказал Ген, все еще поглядывая туда, где порхал «гемус».
Яма его интересовала меньше всего. Главным была та новизна, которую принесла Дыра. Сколько открытий! — думал он. Кладезь непознанного! Эльдорадо!
— Я ничего не мог сделать! — сокрушался Жора, ударяя себя по голове. — Она вдруг стала затягиваться! Не оставлять же мне вас? Хорошо, хоть оружие и рюкзаки успел выхватить. «Муха» только вот одна там осталась.
— Так, все! Спокойно! — сказал Калита. — Хватит ныть! Надо определиться на местности. Где Венгловский?
— Я здесь, — раздался спокойный голос из ближайших развалин.
Венгловский привстал. Оказывается, только он проявил профессионализм группы «Бета» и прикрывал выход из Дыры по всем правилам, то есть с ПКМ, готовым к бою, и расчехленным РПГ-27. «Вот, учитесь!» — хотел сказать Калита, но передумал. Не было времени поучать.
— Ты что-нибудь сообразил? — спросил он.
— Там юг, а там север, — показал рукой Венгловский. — А солнце крутится в обратную сторону.
— Правильно, — согласился Калита. — Должно крутиться в другую сторону. Значит, мы в Дыре.
— Ну да! — подтвердил юный Жора. — А где еще?
Высокий, нескладный, со свернутым носом, обычно он был унылым, потому что постоянно думал о девушках. Теперь стал еще унылее, больше, чем кто-либо из всех, переживавших случившееся.
— Где угодно могли оказаться, — сказал Ген, который уже оправился от испуга. — Даже на луне. Это же «Бездна»!
Калита едва не сделал ему замечание, чтобы он не морочил им головы своей метафизической ерундой. Ницше придумал, а этот, как попка, повторяет. Только бойцов пугает. Хотя, конечно, напугать их сложно.
— Нет, на луну нам не нужно, — серьезно ответил Чачич.
— Это все из-за взрыва. Если бы не взрывали, — заметил Дубасов, — то вышли бы там, где надо.
— Ну, положим, это неизвестно, — сказал Чачич и подумал, что в его жизни приключений и так хватает. Одним меньше, одним больше. Какая разница?
— Все может быть, — согласился Калита. — Уходим на северо-восток, там наш лес.
— В нынешних координатах? — уточнил Венгловский.
— Все запомнили? Здесь вместо севера — юг. А солнце заходит на востоке. Впереди иду я. За мной Серега, Жора, потом Дубасов с гранатометом наготове, за ним профессор. Замыкающий Венгловский. Все ясно? Вопросы есть?
— А «гемус»? — спросил Ген.
— «Гемус» я тебе гарантирую, — терпеливо, как душевнобольному, пообещал Калита.
— Правда?!!
— Конечно, правда! — соврал Калита.
— Это же великое научное открытие! — стал вещать Ген. — Ты хоть понимаешь?!
Но его уже никто не слушал. Все принялись надевать рюкзаки. Потом пошли, озираясь на диковинные развалины и рассматривая песок под ногами, в надежде увидеть хоть чьи-нибудь следы.
Город был странным: вначале походил на города двадцатого века — с железом, стеклом и бетоном, потом вдруг под ногами появилась каменная брусчатка, а покосившиеся дома сделались одно- и двухэтажными да еще в готическом стиле — с маленькими окошками да с дубовыми рассохшимися дверями. Дернул одну Калита, да оказалась она закрытой. Зато в окошке, как ему показалось, мелькнуло странное лицо в чепчике. Хотел он выломить дверь, да поостерегся. Лицо у человека было, как у покойника, а руки костлявые, как у смерти. Чур-чур меня, шарахнулся Калита.
А главное — всех угнетали мертвые деревья. Сухие, почерневшие и побелевшие, словно кости, они стояли то там, то здесь, как на огромном, бескрайнем кладбище. То и дело налетал сухой, колючий ветер, между деревьями возникали вихри, которые потом оказывались в сухом русле реки, и тогда воздух наполнялся мелким, как в пустыне, песком.
Вначале все шли сбившись плотной группой, потом привыкли, но все же настороженность не покидала их. Через полчаса ходьбы под палящим солнцем все от непривычки уже обливались потом. А солнце стояло в зените и пекло, как сумасшедшее. Поснимали шлемы, потом пришла очередь курток.
— Боже мой, где мы? — спрашивал Дубасов. — Я не знал, что в Дыре есть города с таким климатом.
— Похоже на города Германии с музейными кварталами. Но все же что-то не то, — сказал Александр Ген. — Бывал я в Германии. Нет, это не Германия. Здесь размах другой.
— Ни одной вывески. Ни одного указателя.
— А это? — спросил Жора.
— Замечательно! — воскликнул Ген, с благоговением поглаживая древние стены. — Грецким орехом намазано, поэтому и черное. Сколько раз я о подобном читал, а здесь живое, настоящее…
Он не обращал внимания на жару, фотографировал все подряд и делал записи в электронном блокноте. Шлем ему мешал, он снял его и повесил на пояс. А автомат вообще отдал Жоре — благо, что Калита еще не заметил.
