Вячеслав Шалыгин - Власть бездны
Под водой, правда, обитал другой враг, пришлый, но его Пасюк больше не опасался. Встречаться с атлантами в их стихии Семену по-прежнему не хотелось, но бояться чужаков он перестал. Плавал он теперь не хуже и мог порвать, как мойву, любое возрожденное атлантами чудовище.
Вода залила первый этаж магазина по прилавки с кассой, поэтому Сема прямо у лестницы медленно погрузился в соленую жижу и поплыл к выходу. Ориентироваться пришлось на игру теней и звуки, но это не стало проблемой. Пасюк легко нашел выход и, не выныривая, пересек площадь.
На другой стороне оказалось гораздо мельче, поэтому Семен сменил направление и стремительно двинулся по более-менее глубокой воде к промышленной зоне. Вроде бы логики в этом не просматривалось. Искать ценности следовало в центре. Но Пасюк руководствовался не только логикой, но и чутьём.
В складских кварталах прятались конторы нелегальных дельцов. В сейфе любой из этих контор могло храниться на порядок больше денег, чем во всех местных банках. Так подсказывало Семену чутье, помноженное на опыт.
Как-то раз он заглянул в сейф к Барону. Увиденное повергло Пасюка в легкий шок. Пусть даже местные дельцы на порядок беднее Барона, в сумме мог набраться вполне приличный капитал. Другое дело – все наверняка эвакуировались и прихватили деньжата с собой. Именно в этом моменте логика хромала. Но чутьё всё равно упрямо подталкивало Сёму в направлении промзоны.
И чутьё победило. Новый куш наклюнулся, когда Пасюк вынырнул поблизости от одного из ангаров. Ложбину, в которой прятался Семен, затопило до краев, но перед ангаром вода пока не стояла.
У ворот ангара урчал на холостом ходу грузовик, из кузова которого несколько человек в одежде, похожей на униформу спасателей, выгружали дюралевые обломки. Работа шла без спешки, хотя бойцы то и дело косились на прибывающую воду в ложбине. Один так и вовсе сидел, судорожно сжимая винтовку, на крыше кабины и таращился во все глаза на мутные потоки. При этом Семена он не заметил, хотя Пасюк вынырнул почти у него перед носом. Похоже, спасатели понимали, что затея со сбором в ангаре обломков самолета близка к завершению и всё, что им действительно требуется, – освободить кузов к тому моменту, когда поступит приказ убираться отсюда куда подальше и как можно скорее.
Подтвердили версию Пасюка сами спасатели. В отсутствие поблизости начальства разговаривали бойцы свободно, не особо подбирая выражения. Вот только почему-то на английском. Это не стало для Семена проблемой, говорил на этом языке он так себе, но понимал всё отлично. Просто зацепило, что форма на бойцах вроде бы МЧС, а говорят не по-русски. Да и физиономии у всех какие-то импортные.
«Особенно у тех трех негров, – Пасюк хмыкнул. – Как пить дать, это снова профессорские лаборанты. Неужто меня опять принесло к ангару, из которого я лихо сбежал через колодец? Похоже, что так. И зачем? Отомстить? Нет, мстить мне давно расхотелось. Тут что-то другое. Надо послушать, что говорят».
Семен прислушался.
– Я понимаю, когда мы привозим сюда найденные ящики, – заявил один боец, недовольный тяжелой работой. – Но зачем нам обломки?
– Профессор знает зачем, – ответил ему один из негров, невысокий, худой, но по виду самый важный.
– Профессор не знает даже, что ищет.
– «Зверобой».
– А что это и как он выглядит?
– Какая-то емкость.
– Какая? Бочка? Банка? Бутылка? И что, если она разобьется? Мы сдохнем или нет?
– «Зверобой» создан с учетом биологии атлантов, поэтому безвреден для людей, – словно по бумажке выдал негр.
– Не бывает таких ядов. И что значит «биология атлантов»? Ты слышал теорию, что настоящих атлантов, которые высадились с Эпиорниса, мало кто видел. Все они живут где-то далеко и глубоко в море. На берегу нас атакуют твари, которых атланты создали из местного генетического материала с небольшой добавкой собственных генов. Это значит, у нас в основном общая природа. Яд, который убивает их, убьёт и нас! Ты об этом не думал?
– Это глупая теория.
– Это нормальная теория! Глупо её отрицать, не имея доказательств обратного.
– Во-первых, если имеется добавка атлантических генов, природа у нас разная. Во-вторых, даже если пехота у атлантов искусственная, командиры должны быть натуральные. И плавать они должны где-то неподалеку, а не в глубинах моря. На них яд точно подействует как надо. В-третих, иметь общие корни – не значит умирать от одного и того же яда. В старые времена, когда на Земле ещё водились тараканы, их убивала борная кислота. Людей она не брала. Или взять никотин…
– Всё равно это опасная затея!
– Я доверяю Профессору. А ты слишком много думаешь, Айзек, хотя тебе за это не платят. Ты что, русский?
– Нет. Я просто хочу понять. Для себя.
– Пойми главное: найдем бутылку – разбогатеем. Это всё, о чем нам надо думать.
– Как мы её найдем? Всё, что упало на сушу, мы собрали. В пресной воде тоже ничего не осталось, но бутылки мы не нашли. Значит, она в заливе. Ты полезешь в море?
– Профессор что-нибудь придумает.
– Придумает?! Когда? Через полчаса здесь будет десять футов до дна и полно тварей! Думать некогда. Надо признать, что сегодня не наш день, и уматывать отсюда подальше!
– Успокойся, Айзек. У нас надежная страховка. Но решать, когда мы ею воспользуемся, будет Профессор. Работай!
Семен медленно, чтобы не привлекать внимания часового, погрузился в воду. Но далеко уплывать не стал, лег на дно прямо напротив ангара. Прежде чем отправляться на новые подвиги, ему следовало хорошенько всё обдумать и, возможно, подслушать ещё какой-нибудь разговор.
Пока что из беседы подручных Профессора Семен понял главное – чутьё не подвело. Настоящий куш существовал и был затоплен где-то рядом. Не здесь, а в заливе, но все равно неподалеку. Чтобы стать богатым, Пасюку не придется топать по кривым болотным тропинкам Америки и так уж сильно рисковать собой, любимым. Рискнуть придется лишь раз, здесь и сейчас. Да и то, какой это риск?
Пока идет мутная волна, атланты не станут особо нагнетать обстановку и ломиться сплошным потоком. Да, их авангард уже в городе. Пока Семен плыл к ангару, он несколько раз едва не столкнулся с группами тварей среднего размера. Хорошо, что Семен теперь чувствовал их за сто метров. Причем чувствовал буквально, можно сказать – «химически». Едва на пути появлялись твари, у Пасюка во рту появлялся особый привкус.
Так вот, разведка и передовые группы атлантов занимались своими делами на затопленных улочках Энфилда, а ударные части пока кружили в открытом море, не торопясь приближаться к берегу. Выходило, что залив почти свободен от крупных атлантических тварей. В нем по-прежнему сновали всякие пиявки и рыбины, но для Семена это теперь не враги. Даже не мелкие неприятности. Так, баловство. Сожрать его эти твари не могли. Скорее, он сам их сожрет.
Оставалось понять, как найти «Зверобой», особенно если это всего-то бутылка. Но у Семена имелись кое-какие соображения и на этот счет.
Он отлично помнил, как в самолет, кроме багажа, загружали какую-то странную штуковину на колесах. Вполне вероятно, что искомый предмет находился внутри её. И если так, задача значительно облегчалась. Семену следовало изучить место, где рухнул хвост самолета, найти этот ящик на колесах, вынуть из него капсулу с загадочным веществом и… сорвать банк!
Пасюк не сомневался, что «заклятые друзья» китайцы купят образец «Зверобоя» за любые деньги. Как выйти на покупателей и обстряпать сделку? Это уже мелочи. Сёма не сомневался, что на этот раз его никто не кинет.
Но для начала следовало найти капсулу, а уж после думать о втором этапе. Нет, когда всё спланировано заранее, это хорошо, кто спорит? Но сейчас время работало против Семена. Пока в заливе не появились крупные атланты, у Пасюка имелся реальный шанс. В принципе, Семен мог подождать, когда атланты разберутся с Энфилдом и угомонятся. Но сколько в этом случае придется ждать? Час, день, неделю, месяц, год?
«Нет уж! Буду ковать железо прямо сейчас и не отходя от кассы. Я ведь Неуловимый Сэм! Даже если большие твари уже в заливе, пусть ещё попробуют поймать!»
* * *По мнению Семена, до падения Эпиорниса в мире существовало три варианта логики: фиктивная, железная и женская.
Первой пользовались политики, когда им требовалось обелить одних и очернить других при равной степени вины и первых, и вторых. А то и вовсе когда требовалось выставить белыми и пушистыми черных и колючих. То есть когда возникала необходимость воспользоваться пресловутыми «двойными стандартами».
Второй вид логики был безжалостно прямолинеен, что в принципе делало его единственно верным, почти эталонным. Но в этом заключались как его достоинства, так и недостатки. Не всё в мире вписывалось в его рамки, а делать «исключения из правил» этот вид логики не позволял. Какое ж это правило, если в нем есть исключения? Это нелогично!
