Константин Клюев - Великий Дракон Т-34
Неринг улыбался, глядя на Александра и Вихрона, сидевших на полу в одинаковой спросонья позе.
– Майор, у тебя какой танк под Прохоровкой был?
– «Тигр», мой капитан! – откозырял Неринг. – А что это ты здесь, а не… – Виктор показал глазами на дверь в дальнюю комнату.
– Не звали туда, вот и здесь, – рассмеялся Александр.
На скамье зашевелился Суворин. Одновременно в проеме чердачной двери появился отменно выспавшийся и очень довольный Марис.
– Командир, что это за концерт во дворе? – Суворин уже обулся и притопывал сапогами, осматривая каблуки.
– Сейчас посмотрим. Неринг, пойдешь со мной. Ребята, прикройте.
Иван-да-Марис сняли автоматы с предохранителей. Иван лег у порога, наведя дуло автомата в левый сектор. Марис вытянулся во весь рост и взял правый сектор. Нерингу и Ковалеву остался центр.
За дверью все так же выли женские голоса. Александр посадил Вихрона на ступеньку чердачной лестницы и подошел к двери, кивнул Нерингу.
Неринг рывком распахнул дверь. На залитой солнцем траве, ровно посередине между танком и входной дверью стояли молодые женщины и белый от страха Шестопер. Женщины подвывали от страха, бормоча одну и ту же фразу из какой-то молитвы о милостях Великого Дракона. При виде Александра и Виктора женщины вскрикнули и замолчали, цепляясь друг за друга.
Шестопер выступил на полшага вперед, склонил голову и пролепетал:
– Вот, господа велели привести женщин. Доставил лично, три Великому Дракону и по одной господам слугам. Идите!
Староста сменил лепет на жесткий окрик, и женщины двинулись к дому.
Танкисты хлопали глазами.
Женщины одна за другой прошмыгнули в дом, стараясь не задеть страшных драконовых слуг. Ковалев посмотрел сквозь старосту взглядом завзятого вельможи.
– Ступай домой и жди. Мы пришлем за тобой, когда понадобишься. И помни – тишина и порядок! Дракон отдыхает.
Староста покосился на укрытого брезентом Дракона и спиной, кланяясь попеременно и танку, и господам слугам, двинулся к воротам.
Ковалев и Неринг вернулись в дом. Суворин задвинул засов и поставил автомат на предохранитель. Марис хлопал глазами и понемногу заливался здоровым румянцем: девчонки пришли отменные, смуглые и фигуристые. Их одежда не скрывала, а наоборот, подчеркивала и обтягивала все достоинства, столь ценимые мужчинами в молодых женщинах.
– Так, приступим! – скомандовал Ковалев. – Вы трое – в погреб, несите еду, накрывайте на стол. Марис, проводи.
Эмсис покраснел так, что веснушки на его лице исчезли. Девицы так ему понравились, что он даже не нашел в себе силы подтвердить приказ уставным «есть». Широко ухмыляясь, заряжающий пробормотал девчонкам:
– Пошли, что ли.
В погреб вела не менее основательная, чем чердачная, но уже каменная лестница. Марис придержал наклонную дверь и пропустил девиц вперед.
Девушки быстро пришли в себя, рассмотрели слуг Великого Дракона и нашли их весьма привлекательными. Ковалев усадил их за стол и велел утолить жажду, что и было исполнено с превеликой охотой.
– Вас пригласили, чтобы вы помогли нам по хозяйству.
Молодые цветущие женщины с недоумением переглянулись. Похоже, они были разочарованы, поскольку готовились принести слугам Дракона совсем иные дары. По их взглядам, улыбкам и намекам, которыми они обменивались за столом, Ковалев понял, что девочки объезжены всесторонне и пригодны только для развлечений.
– Мужики, похоже, Шестопер привел нам шлюх. Оригинальный поступок для набожного старосты, – вполголоса проговорил Ковалев.
– А хоть бы и так, – флегматично заметил Суворин, одобрительно поглядывая на четверку жеманниц. – Хороши девки, огонь.
– Ага, огонь. Только заразы нам не хватало! – Ковалев, похоже, принял решение.
Марис вернулся из погреба в сопровождении трех красоток. В каждой руке он нес по огромной глиняной бутыли, девушки несли корзинки с едой. В корзинках были окорока, кувшинчики с соленьями и плоские деревянные короба с крышками, залитыми воском. Девицы проворно сняли крышки и извлекли оттуда плоские белые лепешки, распространявшие по комнате аромат свежего хлеба. Танкисты захлопали в ладоши. Марис откупорил бутыль, и малиновый йоль хлынул в деревянные стаканы.
– Капитан, ты не совсем прав, – Неринг понизил голос до шепота, как и положено офицерам, выражающим несогласие друг с другом при младших по званию. – Я знаю, как определить больных женщин. В боевой обстановке командир отвечает за здоровье солдат, в том числе в отсутствие фельдшера обязан уметь выбрать безопасных женщин. Воин должен общаться с женским полом, иначе плохо дело.
Ковалев от изумления залпом выпил стакан холодного, с ледника, йоля. Затем, переведя дух, сказал Нерингу:
– Валяй, проверяй.
Неринг отошел поближе к свету и сел на стул. Перед собой он поставил другой.
– Девушки, сейчас мы должны убедиться, что каждая из вас достойна встретиться с Драконом и его верными слугами. Прошу подойти ко мне по очереди. Пока я разговариваю с одной, остальные могут продолжать трапезу.
Первой подошла одна из девочек, предназначенных самому Дракону. Неринг усадил ее на стул, мягко оттянул нижние веки и быстро осмотрел. Затем заставил высунуть язык, заглянул в горло, улыбнулся и отправил за стол. Через пять минут все девушки получили по улыбке от майора Неринга.
– Все в порядке, – шепнул Виктор Александру. – Можете отдыхать, ни в чем себе не отказывая.
– Вот как, можете отдыхать! А сам чего же, знахарь? – Капитан язвительно ухмылялся. – Боишься подцепить?
– Нет, – Неринг посмотрел на Ковалева с улыбкой, но серьезно. – Дело совсем не в этом.
Неринг достал из нагрудного кармана пачку бумаг и из нее вытащил желтоватый кусочек картона.
– Это фрау Неринг. Мать Зигфрида Неринга, моя жена. Вот поэтому мне и неинтересно. Оценить девчонок я могу, не более того. Душа не лежит, понимаешь?
Капитан растерянно уставился в переносицу майора. Потом снова взглянул на картонку. Беленькая, красивая девушка на фоне красивой католической церкви стояла с букетом скромных цветов и смотрела на фотографа взглядом, от которого Ковалеву стало жарко.
– Да, это конечно, – выдавил он. – А принцесса тебе тоже никак?
Неринг рассмеялся, закинув голову.
– Принцесса хороша чертовски, но ни от нее, ни от других девочек не пахнет яблоками и медом, Александр. Вот какая штука.
* * *Не то завтрак, не то обед был в разгаре, когда дверь смежной комнаты распахнулась и на пороге возникла принцесса Энни. Ее разбудил шум, и она тотчас поднялась и вышла, наскоро приведя себя в порядок. Глаза ее сверкнули гневом, когда она увидела слуг Дракона в обществе симпатичных девиц. Однако ей пришлось сдержать свой невольный порыв – она вспомнила, как вчера взглядом отказала главному слуге. Хороша собака на сене, нечего сказать! Вот не нужны ей эти чужие мужчины в черных одинаковых костюмах, а все равно чувствует греховную ненависть к деревенским девчонкам. Принцесса Энни рассердилась еще больше, когда увидела, что господин Александр понял все ее мысли до единой, но своего раздражения не показала и приняла приглашение к столу.
Ковалев тем временем продолжил рассказывать Ване, Марису и Виктору свой утренний сон. Он уже подошел к кульминации рассказа и не умерял голос: «…И только „фердинанд“ повернулся правым бортом, Неринга убило!»
Принцесса, сидевшая рядом с Ковалевым, вскочила, словно пронзенная острым клинком, выгнулась дугой и с криком «Неринг!» упала без чувств.
Ковалев подхватил ее на руки и ринулся во двор. У колодца он положил принцессу Энни на землю, расстегнул ворот ее камзола и смочил холодной водой виски девушки и шею. Энни открыла глаза, посмотрела на Александра, Виктора и всех остальных, столпившихся полукругом, и горько заплакала.
– Неринг, мой милый Неринг!
Эмсис и Суворин в изумлении смотрели на Неринга, а Неринг, бледный и растерянный, в ужасе внимал причитаниям принцессы. Ковалев всегда соображал очень быстро, и разгадка пришла в его голову молниеносно.
Ковалев хлопнул себя по лбу, схватил принцессу за плечи и начал трясти ее, но – тщетно. Она билась в судорогах, ничего не видя и не слыша. Ковалев зачерпнул воды из ведра, набрал полный рот и изо всех сил прыснул на принцессу, как это делал обычно в институте, отглаживая брюки. Девушка задохнулась, закашлялась и перестала биться и кричать. Ковалев схватил за руку Неринга, притянул его к принцессе и громко крикнул, показывая на него:
– Виктор! Виктор Неринг! Не Эрл! Эрл жив! Виктор тоже! Это был сон!
Принцесса Энни смотрела на Ковалева безумным взглядом. На дне ее глаз потихоньку вспыхивали искорки разума. Она села, отстранив Ковалева, и протянула руки к ошеломленному Виктору, обняла его и заплакала, тоненько всхлипывая, подвывая, кривя губы и пряча лицо на груди майора. Истерика кончилась. Это были слезы облегчения, совсем-совсем детские, вроде ливня, после которого все становится чище и лучше.
