Олег Верещагин - Горны Империи
Письма он накатал за полчаса. Запечатал в конверты - местные, платные, с красивыми марками. Закрыл вампуара, посидел, глядя в темноту за окном. Огоньков не было вообще, и стоило труда убедить себя, что их просто не видно сквозь зелень. Потом придвинул к себе книгу, которую подарил ему Славка - "Грани" Алексея Шепелёва. Посидел ещё, как часто делал прежде чем взяться за явно хорошую книгу - гадая, что же тут, на обложке, куда идут мальчишка и мужчина в чёрной форме?
Потом - открыл книгу...
"В то, что в приморском городе пыль соленая, Балис Гаяускас не верил никогда. В конце концов, за свои почти целых тринадцать лет он насмотрелся на родную Балтику с самых разных мест. С набережных почти десятка городов от Ленинграда до Калининграда, с песчаных литовских пляжей, дюн и кос, и это не считая судов и кораблей! Никогда песок не был соленым. С чего же быть соленой пыли? Севастополь развеял это заблуждение довольно быстро, здесь соленой была не только пыль, но, казалось и сам воздух. Неслыханное дело: после дождя Балис вдруг почувствовал, что ему... стало душно. Да уж, каких только чудес не бывает на белом свете... Развеял Севастополь и другое глубокое убеждение Балиса, что он всегда умеет найти короткий путь из одного места в другое.
Ситуация выглядела довольно отвратительно. Пятилетнему ребенку потеряться вполне понятно и даже прилично, а как это смотрится в двенадцать лет? "Отец, конечно, тоже хорош - проморгал сына в толпе, но и я сделал кучу глупостей", - самокритично подумал Балис. Самое обидное - ни малейших идей, как исправить в ситуацию, в голову не приходило..." ...
...Денис оторвался от книги только когда Балис Гаяускас и Серёжка вышли к костру своих - это уже было ясно - будущих спутников на какой-то нездешней Дороге. Щёки у Дениса горели, голова тонко звенела, и он диковато огляделся - убедиться, что в своей новой комнате, а не там, на Дороге, с героями книги.
И снова посетила его и раньше появлявшаяся, когда он читал или смотрел про былые дни,
1. Для эрудированных товарищей - чтобы не быть обвинённым в плагиате - спешу объяснить, что в описании фауны хребта Голодный я использовал материалы книги английского футуролога Д. Диксона. "После человека. Зоология будущего."
злая горечь: ну как же так?! Про Советский Союз - великую империю Добра и Света, с падения которой начался крах прежней цивилизации - Денис, конечно, знал. И недоумевал: как же так?! Почему хорошие люди не защитили Родину от плохих?! Это было детское определение, но ведь правда - хорошие и плохие, всё было ясно! Ведь негодяев была жалкая кучка - могильных червяков, нечисти поганой... Как же так, почему офицер Гаяускас остался без Родины, а Серёжка - без родных людей?! Они же оба воевали за правое дело!!!
- Эхххх! - выдохнул Денис. Встал резко, порывисто. И...
И замер.
Он мог бы поклясться, что оттуда - из темноты за окном - его внимательно рассматривали чьи-то глаза.
Глава 14 .
НОВЫЕ ЛЮДИ
Открыв глаза, Денис долго смотрел в потолок, пытаясь понять, где он находится. За последнее время он столько раз просыпался в новых и новых местах, что перестал им удивляться. И сейчас ему понадобилось не меньше минуты, чтобы вспомнить всё, что было вчера.
- Ага, - глубокомысленно сказал мальчишка, откидывая мокрую от пота простыню. Перед сном он выключил кондиционер, и теперь в комнате царила такая же влажная духота, как и снаружи. Денис поднялся - и понял, что дома один.
Он убедился в этом окончательно, спустившись вниз. Родителей не было, Денис долго шарашился по непривычным пока комнатам, пока в коридоре на полке не наткнулся на адресованную ему записку. Проштудировав её, Денис впал в некоторое уныние - дел тут было много и почти все масштабные, а он рассчитывал погулять и посмотреть, что и как... Были тут и телефоны "работы" матери и отца - короткие, 3-53 и 3-97. но с припиской: "Звонить только если дом будут штурмовать!" - это писал отец. Валерия Вадимовна подписала недрогнувшей рукой: "И то сначала попробуй отбиться сам!"
- Если будут штурмовать, - хмыкнул Денис и почесал зад. - Если будут штурмовать, то первым делом телефон чикнут...
Кстати, он понял, что хочет есть. Но в холодильнике (без аккумулятора на время отключения!) на кухне было пусто, лишь лежала ещё одна записка: "Сюда положишь то, что купишь."
Денис оживился. Да, ведь о покупках сказано! Вот за них и возьмёмся напрямую и сразу. Со всей суровостью военного времени, как дед говорит. Заодно и осмотримся!
В ванной мальчишка с удовольствием влез под холодный душ и почистил зубы, прямо стоя под ним. Потом, пренебрежительно оставляя везде мокрые следы и ожесточённо вытирая голову мохнатым полотенцем, стал расхаживать по комнатам, раздумывая, что ему одеть.
Конечно, правильней всего было бы одеть пионерскую форму. Правильней. Но... правильное - не всегда самое умное. У Дениса не было каких-то планов на будущее, но некое смутное чувство подсказывало ему: лучше не светиться. Не из трусости, нет. Наоборот. Пусть он пока не ассоциируется с пионерской формой. Конечно, все поймут рано или поздно, что мальчишка - новенький, приезжий. Но что пионер - пусть пока не знают, потому что чтобы...
Что - "потому что" и "чтобы" - Денис и сам ещё не знал. Но подчинился чутью.
Гардероб мальчишки никогда не был особо богатым, хотя в Империи с одеждой проблем не было. И всё-таки кроме формы он привёз с собой немало всего. Чемодан с одеждой был неразобран с вечера и, вздохнув, Денис вывалил его на тоже неубранную постель.
В конце концов он остановил свой выбор на широкой бежевой рубашке с коротким рукавом и национальной вышивкой золотом по квадратному свободному вороту, чёрных шортах и простеньких сандалиях на босу ногу - подошва, четыре ремешка с пряжками-регуляторами. Под рубашку, за ремень шортов - он оставил пионерский ремень с закреплённым на нём ножом - Денис аккуратно убрал пистолет (широкую рубашку он выбрал не в последнюю очередь поэтому), в карман шортов сунул авоську, в другой - деньги, сколько схватилось.
Погладил ладонью аккуратно развешенный на спинке стула галстук. Сказал:
- Ты прости... это военная хитрость просто. Ты ещё увидишь...
Что - "увидишь" - Денис и сам не знал. Ощущал. И, наклонившись, тронул галстук губами.
Выпрямился. И на секунду ужаснулся своему одиночеству. Это было страшное и взрослое чувство. Как у солдата, который первым встаёт на бруствер. И почти наверняка знает, что его - первого - свалит гремучая очередь... и как утешиться тем, что следом рванётся из окопа живая волна - и замолчит вражеский пулемёт, и взовьются наши знамёна? Даже взрослому - как?!
Он посмотрел на книгу, которую вчера оставил лежать на столе. Старенькие листы больше складывались сами, и с разворота страниц смотрел на Дениса казачонок Сашка - расстрелянный, погибший и всё-таки живой. Смотрел упрямо и чуть насмешливо: мол, ты чего это? Ты то ли струсил? Эх, ты...
Интересно, подружатся ли они с Серёжкой, подумал Денис, вспомнив другого героя повести - того, что шёл на обложке через пустыню. Хорошо бы подружились...
- Я не струсил, - сказал Денис рисунку. - Я иду.
* * *Ну, надо сказать, решительное лицо делал и морально подготавливал себя Денис совершенно зря. На улице его не ждали с кистенём, не набрасывались с ножом и вообще - им никто вроде как и не заинтересовался.
Одной из причин было то, что улица в общем-то пустовала. Очевидно и явно она была не для жилищ рабочих, по обе стороны в густющей зелени прятались дома, похожие на новый дом Третьяковых. Пара человек шла куда-то в дальнем конце улицы. Даже про магазин спросить было не у кого, и Денис сильно разочаровался. Тем более, что было жарко, даже проглядывавшее через облака солнце (Денис вспомнил вчерашнего мальчишку-певца и улыбнулся) казалось немного утомлённым этой жарой. Как в какой-то старой песне, обрывок которой Денис слышал сам не помнил где: "Утомлённое солнце". Но там речь шла вроде как про вечер, а сейчас-то утро.
Насвистывая мотив без так и не вспомнившихся слов, мальчишка пошёл куда глаза глядят - и через пять минут оказался на перпендикулярной улице - длиннющей, с унылыми строениями слева-справа, многие из которых тем не менее украшали яркие вывески и рекламные щиты. Народу тут было довольно много. Проехали даже две машины. А вот пешеходы были одеты так себе, плоховато. И почти исключительно женщины, разве что ещё иногда с маленькими детьми. Дениса, признаться, с ходу поразило то, как одна из женщин орала на ребёнка - может, и за дело, но совершенно непотребно, с яростными глазами, как на злейшего врага, мотая его - девочку лет 5-6 - за руку, как неживой предмет. Люди равнодушно шли мимо, но Денис остановился. Родители могут наказывать детей и должны их наказывать. Это даже не спорить. Но зачем так делать?! Это же не наказание, она просто кричит девочке (не мальчику даже!) такие слова, за которые в Петрограде старшие ребята с размаху били младших по губам, только оброни - при полном одобрении окружающих. А вздумай кто-то из взрослых так сказать ребёнку - его бы, наверное, отколотили прохожие...
