Аарон Дембски-Боуден - Дар Императора
Каждое прибывшее отделение носило гербы собственных братств, к наплечникам юстикаров крепились щитки с описанием деяний и истории их отделений. Я своими глазами увидел рыцарей, о подвигах которых доселе читал только в архивах, наряду с множеством щитков и отделений, о которых раньше и слыхом не слыхивал.
Кому из них приходилось видеть инсигнию Седьмого Клинка Кастиана на наплечнике Галео и испытывать дрожь от присутствия такого прославленного отделения? Я не имел ни малейшего понятия. Тем не менее нашему юстикару многие приветственно кивали и отдавали честь. За более чем два века о Галео собралось немало историй. Я гордился тем, что стоял рядом с ним, и еще больше гордился тем, что за плечо у меня было закинуто оружие с черепом юстикара Кастиана.
Вдоль стен Зала Чемпионов возвышались статуи, благодаря которым гигантское помещение и получило свое название: мраморная армия — Каменный Легион, как мы называли ее на протяжении десятилетий службы сквайрами и аколитами, — стояла на безмолвной вигилии. За девять с половиной тысячелетий войны бесконечное множество героев возвысилось из рядов рыцарства и сложило головы в сражениях. В честь подвигов воинов, воплощенных здесь в белом мраморе, были написаны целые литании. Наши величайшие герои, увековеченные в мраморе, все еще стояли среди нас. Одной ночью Галео наверняка присоединится к ним, когда его клинок больше не сможет защищать человечество. Сложно представить его погребальный облик, воссозданный в холодном камне, который будет наблюдать за нами со стены.
Он улыбнулся, почувствовав мои мысли.
+ Возможно, + согласился юстикар. + Всякое может статься. +
Нашлось место тут и самому Кастиану, одному из немногих рыцарей званием ниже паладина или капитана, которому даровали честь находиться в столь возвышенном окружении. Он стоял со склоненной в торжественной почтительности головой, каменные глаза были закрыты, обе руки покоились на древке посоха-стража немезиды, который он предпочитал при жизни. Рукоять моего оружия создали специально для моих рук и настроили на мой разум, но их схожесть была бесспорной. Не в первый раз я почувствовал себя недостойным в глазах своих братьев.
Вместо того чтобы сесть за пиршественные столы, мы выстроились отделениями перед самым высоким столом.
Согласно традиции одному из гроссмейстеров Восьми братств следовало постоянно оставаться на Титане, охраняя его в отсутствие остальных братьев. За столом стоял лорд Карас Ваурманд, гроссмейстер Третьего братства. Судя по его виду, он был ужасно раздражен, сжатые кулаки уперлись в столешницу, когда он наклонился, чтобы обратиться к нам. Его лицо говорило о почтенном возрасте — воину перевалило за четыреста лет — а на отполированных доспехах сусальным золотом был выведен внушительный список его побед.
Рядом с ним стояло четверо паладинов, закованных в колоссальную терминаторскую броню. Все они были без шлемов и пристально взирали на собравшихся рыцарей, столетия службы оставили заметные следы на их лицах. Я никогда не встречался с ними лично, но знал всех четверых по именам, подвигам и тем разрушениям, которые они принесли врагам человечества.
Ваурманд глубоко вдохнул, прежде чем заговорить. Его низкий голос без особых усилий достигал самых дальних уголков зала.
— Корабль Космических Волков «Верегельт» рухнул на поверхность нашего мира. На нем не оказалось ничего, кроме обрывков послания, которое отправил нам Логан Гримнар. Теперь корабль лежит посреди собственного каньона-могилы, разбившийся при столкновении с поверхностью, продуваемый ядовитым воздухом. Более того, он нанес нашему флоту прискорбные потери. Всем вам это известно. Мы знаем, что Волки Фенриса сражаются на Армагеддоне. Мы знаем, что они сочли положение достаточно отчаянным, чтобы Серый Волк нарушил клятву тайны и рассказал своим воинам о нашем существовании. Судя по всему, у него попросту не было другого способа оповестить нас.
Ваурманд прервался, дав нам возможность переварить услышанное. Если Космические Волки переживут Армагеддон, весь орден подвергнется телепатическому выхолащиванию. Только магистры орденов могут знать о том, что среди теней Империума ходим мы. Такая традиция установилась с момента нашего основания. Большинство полков Имперской Гвардии, рядом с которыми нам приходилось сражаться, попросту истреблялись. Обычные люди, вооруженные дешевыми лазганами, были неистощимым ресурсом, который человеческая империя могла с легкостью восполнить.
— Обломки «Верегельта» обезображены скверной, чистых выживших не осталось. В приземлившихся спасательных капсулах оказалось лишь порабощенное отребье из зараженной команды, которые желали сберечь свои ничтожные жизни еще хотя бы на пару часов. Всех их выследили, внесли в списки и зачистили.
Мало какому врагу удавалось ступить нечистой ногой на поверхность Титана. Несколько рыцарей ударили кулаками по нагрудникам, остальные зашептались между собой.
— Еще одно предупреждение мы получили от благородного Галео из Кастиана и его рыцарей из Восьмого братства. Еще один корабль Космических Волков, который сбился с курса, был поглощен скверной. Но они привезли с собой выжившего. Инквизитор Анника Ярлсдоттир из Ордо Маллеус допросила этого Волка. Он рассказывает о мире, погубленном войной, о целых континентах, захваченных Извечным Врагом.
Наши авгуры и прогностикары сейчас сами говорят с выжившим. Они проверили слова юстикара Галео и выслушали инквизитора Ярлсдоттир. Теперь они прочесывают Море Душ, чтобы собственными глазами увидеть зло, угрожающее Армагеддону.
От собравшегося в зале такого количества могущественных разумов исходил приглушенный фоновый гул, подчеркивавший каждое слово лорда Ваурманда. Но едва он упомянул о наших пророках и видящих, которые искали подтверждение словам Волка, как чувства каждого рыцаря обострились. Если посмотреть на воинов, то ничего вроде и не изменилось — но сознание каждого из них вдруг стало острым, как лезвие меча.
— Братья, — продолжил лорд Ваурманд. — До этого наши прогностикары не ощущали беспокойства в Море Душ, иначе призыв к крестовому походу давным-давно прозвучал бы со шпилей монастыря. Какое бы безумие ни принес Хаос на Армагеддон, Губительным Силам удалось прекрасно его скрыть. Присаживайтесь и вкусите пищи в святости сего великого зала. До окончания ночи мы узнаем правду.
Мы одновременно отдали честь, все сто двадцать три воина. Едва мы обернулись, чтобы занять положенные места за пиршественными столами, как в моем разуме раздался голос, едва различимый, как мои собственные мысли.
+ Кастиан, + сказал он. + Пройдите со мной. +
IVНемногие души, даже в нашем ордене, когда-либо ступали в авгуриум монастыря. На самой вершине высочайшей башни, пронзающей ядовитые небеса Титана, находился дом рыцарей, которых мы называли прогностикарами.
Лорд Ваурманд провел нас к телепортационной платформе, избавив от подъема по шестнадцати тысячам ступеней или медленного лифта, который поднимался по стене башни. Мы возникли в прихожей с мраморным полом, пронизанным розовыми прожилками. Двое паладинов стояли на страже у великих ворот из почерневшей бронзы. Оба были в терминаторской броне с личными геральдическими гербами: у первого был ворон, сжимающий в когтях клинок, у второго — две перекрещенные алебарды над красным черепом.
Даже сам пол поразил меня.
+ Этот мрамор со Священной Терры, + пропульсировал я братьям.
+ Откуда ты знаешь? + отправил мне в ответ Малхадиил.
+ Розовые прожилки в камне. Такой мрамор не найти больше нигде в Солнечной системе. +
Загрохотав ботинками по священному камню, мы приблизились к паладинам. Лорд Ваурманд склонил голову. Остальные поклонились более глубоко.
Я ощутил, как они пытаются прочитать меня, поняв это так же, как человек чувствует, что за ним кто-то исподволь наблюдает. Тот же слабый дискомфорт, неуловимое вмешательство, от которого у меня волосы на шее встали дыбом.
Я стал сопротивляться. Частично из-за инстинкта, частично, чтобы посмотреть, на что я способен, — я оградил мысли стеной концентрированного давления. Один из паладинов заворчал, и оба повернули скрытые под шлемами головы ко мне.
+ Гиперион… + предупредил Галео.
Я ослабил сопротивление. Паладины разом влезли в мой разум, уже не так нежно, как поступили бы, не начни я сопротивляться в самом начале. Я почувствовал, как они копаются в недавних воспоминаниях, поднимая на поверхность то, что произошло с Сотисом, и мой дальнейший стыд.
+ Довольно, + отправил я и фокусированным толчком оттолкнул их. Тот, который ворчал, непроизвольно сделал шаг назад.
+ Гиперион, + опять пропульсировал Галео. + Держи себя в руках. +
Я мог не послушаться его. Я мог сказать, что они без нужды влезли слишком глубоко. Неужели это прозвучало бы так же глупо, как мне казалось? Куда лучше было бы просто промолчать.
