Сергей Плотников - Потерянная
— Пап…
…На Земле уже на высотах в сто-сто пятьдесят километров от уровня моря кажется, что ты в космосе: небо чёрное, виден изгиб планетарной коры…
— Папа.
…а тут — жёлтый равномерный туман, и только после нескольких минут активного подъёма на полной мощности двигателей где-то в зените начинает темнеть…
— Папа!
…А ответ простой. Пыль. Мельчайшая, совсем как та, что слагает кольца. Кажется, она ещё и заряженная, и потому буквально левитирует, опираясь на мощное электромагнитное поле планеты…
— Папа!!!
— Мы уже всё друг другу сказали. — Я с сожалением оторвался от своей импровизированной созерцательной «медитации», возвращаясь к реальности. Немедленно накатили не самые приятные эмоции, от которых физически разболелась голова. И самым неприятным ощущением было чувство бессилия!
— Пап, мы…
— Решение принято, назад пути нет. Сейчас бесполезно его обсуждать. — Выдерживая ровный тон, повторил я. — Мы вернёмся к этому… разговору, как я уже вам сказал, когда сможем поговорить лицом к лицу.
Пути назад действительно нет: найти что-то в этом призрачном киселе можно даже не пытаться. Даже специализированный геодезический комплекс для орбитального сканирования бессилен: вероятность узким пучком лучей нащупать интересующий объект в глубинах плотной, наэлектризованной атмосферы гиганта такая маленькая, что ей заранее можно пренебречь — командир «Карата» знал это очень хорошо. После нашего отхода программа-автопилот, используя уцелевшие сопла ориентации, развернула бывший средний гражданский носитель носом к центру планеты и включила тягу трёх уцелевших маршевых двигателей — чтобы уже наверняка концы в воду… точнее, в водород. АШК-28 ушел с пологим снижением ещё раньше… Короче, перефразируя пословицу моих древних предков: что с орбиты упало, то пропало. А нам пришлось долго разгоняться для подъёма на не очень предназначенном для таких манёвров трофейном ганшипе, который по внутренним объёмам, после косорукой «модернизации» из транспортёра в вооружённую лоханку, стал больше похож на земной автомобиль. Если сейчас у нашего транспортного средства откажут одновременно оба основных двигателя, то единственная надежда будет на приводной аварийный маяк: на такой высоте он уже эффективен… если сверху найдётся, кому слушать. Впрочем, найдётся наверняка: все события с момента шлюзования в трюме «летающей батареи» заняли меньше часа — и на орбите, на месте дислокации орбитальной группировки «свободных», кипит ближний космический бой… если, конечно, пинками сбитое вместе для сопротивления корпам стадо, не разбежалось после гибели нескольких пастухов покрупнее. Кстати, мы это вот-вот узнаем: над головами уже тёмное небо и даже видно парочку самых ярких звёзд. Мысли невольно вернулись к тому, что произошло меньше двадцати минут назад. Чёрт. Чёрт! Как я мог так облажаться?!
— Нет. — Флоя ответила совсем тихо. Слова давались ей явно через силу, но она заставила себя говорить: — Я… не могу снять с себя… данные ранее обязательства. Простите. Прости, Миш.
Я достаточно хорошо знал Флою, чтобы даже не пытаться её уговорить: нет, значит — нет. Погано, но…
— Флоя! Флоя! — Я и не заметил, как Лисса переместилась к мехне — опять псионикой воспользовалась — и с экспрессией обняла женщину за шею. Обнимать кого-то в броне, когда сам в броне — то ещё развлечение, но мелкую это ничуть не смутило. Только зря она думает, что сможет мою напарницу… уже бывшую напарницу — уговорить. — Мы тебя не бросим!
Что ж, возможно, мы ещё встретимся когда-нибу… что?!
— ЧТО?!
— Мы остаёмся с Флоей, папа. Мы решили.
— Мы?!
— Да, мы. — Приземлился рядом со мной Егор. — Мы не можем её бросить.
— Да вы в своём уме?! — Я до сих пор не мог поверить своим ушам. — Гор, ты не слышал, что я сказал? А ты, Вася?
— Мы всё слышали. — Опять ответил сын и повторил. — Мы не можем её бросить.
— Когда это… — Я с огромным трудом заставил себя замолчать: фраза «когда это у тебя появилось собственное мнение?» явно не входит в топ-десять разумных аргументов для увещевания подростков. Скорее, наоборот — отличный способ заставить самого близкого человека тебя НЕ слушать. Моя собственная мать в своё время прекрасно это доказала — правда, мне уже было почти шестнадцать… И я всеми силами и всегда старался не походить в воспитании своих детей на своих родителей. — …Мне казалось, мои аргументы достаточно весомы. Может быть, я что-то неясно объяснил?
— Мы всё поняли, но мы останемся с Флоей. — Решительно подвела черту в разговоре дочь.
— Но почему?!
— Ты… просто не чувствуешь, пап. — В голосе Василисы послышались жалостливо-снисходительные нотки, которые ранили меня сильнее, чем даже смысл высказанного. — Если бы ты только чувствовал, ты бы согласился с нами.
О бож-же… Подростковый бунт. Сейчас. Они что, не понимают…
— Но ты, пап, если так хочешь, можешь идти. Мы и сами справимся. — Добил меня «контрольным» Егор.
Это было… больно. Очень больно. Почти так же, как тогда, когда пропала Ната, только острее, но одновременно и слабее… потому что мои дети всё ещё стояли тут, рядом со мной. А Гор… думаю, он просто не понял, что ляпнул. Так бывает — в пылу ссоры или спора порой очень тяжело контролировать свой язык, особенно если лет тебе не очень чтобы много… и у самого такое бывало. Потом он поймёт… они оба — поймут.
— Вы, может быть, забыли, что говорили вам я и мама. — Медленно и холодно напомнил я. — «Семья прежде всего». Раз вы отказываетесь внимать голосу разума, и уверены в своём поступке больше, чем в моих словах… я пойду за вами. Я вам верю. Что бы ни произошло после — мы встретим это вместе. Латта, Юн, Делонга: планы изменились — уходите одни.
Я вызывал меню интерфейса дополненной реальности, и открыл опять переданный мне Нурс файл: хоть так отвлечься. «Возможно, ты захочешь когда-нибудь меня найти». И какой-то сложный скрипт внутри — явно работа Фомки. Насколько мне хватало куцых познаний, полученных от донора памяти, скрипт отправлял сам себя на какой-то публичный сервер, расположенный в общедоступной зоне глобальной сети ФСС, что-то там скачивал и автономно достраивался из этих материалов, запускался заново… и так много раз — по циклу. Каков должен был стать итоговый функционал «закладки», можно было только догадываться. Н-да, Латта не из тех людей, кому можно просто позвонить… А учитывая, что последний год мы провели просто вне зоны действия глобальной сети в принципе (это оставляя за скобками принцип функционирования самого распределённого межпланетного потомка «Интернета», тоже не гарантирующий мгновенной связи), на скорый ответ можно не рассчитывать. Как и на долю с трофеев… не то, чтобы меня сейчас это сильно волновало.
«Небо» чернело уже во всей верхней полусфере. Ещё чуть-чуть — и мы сможем увидеть над горизонтом место космического боя. Скорей бы уже… и будь что будет. Права Нурс — планируют только лохи. Иначе вообще в какой-то момент свихнуться можно.
28
Я много чего ожидал увидеть и был готов в зависимости от этого действовать: и то, что силы корпорации пройдутся катком по флоту и группировке «свободных», и мы встретим на орбите только облако обломков, или застанем фазу, когда весь бой растянется на позиционные стычки отдельных кораблей, даже был готов увидеть, что противники нанимателей «Панцирной рыбы» пусть с потерями, но отбились — на этот случай транспортёр-ганшип с «Карата» послужил бы нам неплохим пропуском… однако действительность, несколько превзошла ожидания. Да, бой продолжался, и его можно было отнести к «позиционной» фазе… но гораздо лучше подходил термин «свалка». Когда-то это слово обозначало не массовое захоронение отходов под открытым небом, а этап рукопашного боя… впрочем, в какой-то мере подходили оба значения.
Обязательное для космического боя внушительное облако обломков, размазанное по орбите, разумеется, тоже присутствовало, как и несколько остовов средних и малых судов, измочаленных попаданиями орудий ПКО и ракет до состояния плохо идентифицируемых медленно дрейфующих куч металлолома. Ещё один, почти целый малый корабль, пока можно было разглядеть сквозь пелену атмосферы НК-4-8: бездонный газовый океан уже почти проглотил лишившееся хода после нескольких попаданий в корму во время неудачного манёвра судно корпов. Бой продолжался там, где раньше находилось ядро орбитальной группировки: из всех служащих базами транспортных кораблей «свободных» на месте осталось четыре борта, изредка постреливающих в сторону пятого корабля. «Панцирной рыбы». Вооружённый транспорт нофо не оставался в долгу, отплёвываясь в ответ плазмой из уцелевших орудий. Несмотря на не успевающие затягиваться адаптивным композитом обшивки следы многочисленных попаданий и выведенный из строя отсек маршевых двигателей, больше напоминающий теперь оплавленный обрубок, в остальном внутренние структуры судна пострадали, похоже, незначительно, заодно сохранив жизни отряду наёмников и экипажу. Чего нельзя было сказать об их противниках — корпуса четвёрки «свободных» несли такие проломы, что никакие продвинутые материалы с памятью формы не могли справиться. Ситуация была бы патовой и даже с небольшим преимуществом для «Рыбы», если бы не совсем уж ничтожное расстояние между участниками сражения: видимо израсходовавший весь маневровый газ на торможение после потери маршевых двигателей и полностью лишившийся возможности двигаться корабль на наших глазах пытались взять на абордаж.
