Сергей Зайцев - Неистребимый
Не нужно было быть особо наблюдательным, чтобы заметить, насколько Онни неприятен подошедший тип. Она даже не взглянула на него – звука его голоса оказалось достаточно, чтобы на ее лицо легла мрачная туча, мышцы напряглись, а аура окрасилась в быстро набирающие силу оранжевые и голубые оттенки. Что-то вроде песни о застарелой, но бессильной ненависти. Старый враг? Кстати, у обычного человека, не обладающего способностями к эмпатии, ненависть обычно ассоциируется с черным цветом, и здесь кроется ошибка. Ненависть – что кожура спелого апельсина. И чем она сильнее, тем насыщеннее этот цвет… Странно то, что при таком отношении друг к другу оба еще живы.
Шустрик Квин при появлении непрошеного гостя тоже особой радостью не воспылал, напротив, заметно поскучнел и, опустив взгляд, принялся с деланно независимым видом изучать очертания красовавшейся на поверхности стола лужицы кислина – после первого же глотка я столь поспешно отставил это пойло, что невольно расплескал его… Былая словоохотливость магика тоже куда-то подевалась.
Понятно. Отвечать придется мне. Собственно, ради меня этот визит и нанесен.
– И тебе Света, светочтимый. Чем обязан?
Долговязый набор костей коротко кивнул и низким скрипучим голосом, таким же неприятным, как и его внешность, продолжил:
– Прошу прощения за то, что прервал ваш разговор, но у меня есть для тебя предложение, чужеземец. Мое имя – Гронт. Я лучший мастер мечей в данном городе, и я вызываю тебя на поединок вежливости. Это не займет много времени, мы всего лишь хотим скрасить свой вечер новым клинком.
Этот тип прямо-таки повторил слова Шустрика, словно подслушал наш разговор. Благо приобретенная за последние несколько лет привычка сохранять спокойствие в любых обстоятельствах позволила мне остаться бесстрастным совершенно без усилий – и внешне, и внутренне.
Гронт.
Тот самый подонок, что убил моего подопечного.
Только когда он назвал свое имя, я узнал его, ведь его облик был в копилке памяти Онни, в которой я уже успел немного покопаться по дороге к Жарлу.
Странное совпадение.
Меня давно не покидало устойчивое ощущение, что все люди, с которыми я сталкиваюсь в этом мире, так или иначе сразу становятся причастными к моей дальнейшей судьбе. Драхуб, Гилсвери, Онни, этот вот мальчишка Квин, с которым я познакомился только что, а теперь Гронт, о существовании которого я узнал лишь сегодня днем и которого тут же принесла нелегкая. Обычно я не практикую месть, тем более месть за человека, которого не знал лично. Мне лишь было поручено отыскать или его самого, или хотя бы какие-нибудь его следы. Да и история его смерти, как выяснилось, поросла быльем четырнадцатилетней давности. Но этот болезненно надменный и самонадеянный тип прямо-таки напрашивался на то, чтобы я сделал с ним что-нибудь из категории скверного.
Я сдержался.
Не время и не место привлекать к себе ненужное внимание. К детским забавам на Щите меня не тянуло. Поэтому я спокойно ответил:
– Элиот Никсард. Прошу меня извинить, но я неважно фехтую. Точнее, я совершенно не умею фехтовать. Кроме того, я устал с дороги.
Гронт дернулся, словно от пощечины. Своим вполне безобидным ответом я все-таки умудрился его задеть. В чужом месте всегда так – никогда не знаешь, что сказать наверняка, тем более что придраться можно к чему угодно, было бы желание.
В глазах Онни мелькнул мстительно-торжествующий огонек. За соседними столиками стало тише – Гронт здесь явно был фигурой заметной, вот люди и прислушивались к разговору, предвкушая развлечение, и их трудно было за это винить – такова здесь жизнь.
Квин еще ниже опустил голову, продолжая водить пальцем по луже, расширяя ее границы. Я лениво скользнул взглядом по лицу Гронта, отметив, как на его губах мелькнула быстрая змеиная усмешка, и уставился на лужицу, к которой Квин уже успел пририсовать голову с короткими рожками (или ушами) и принялся за лапы. Что за неведомый зверь?
Гронт продолжал стоять, нагнетая напряжение одним своим видом. Настырный тип. Я же ясно дал ему понять, что не до него. Нет чтобы вежливо отвалить…
– Любой уважающий себя мужчина умеет держать в руках меч, – вновь проскрипел Гронт.
Ну вот, начинается. Эта фраза тянула на явное оскорбление. На местный лад.
– Боюсь, у нас разное представление о самоуважении, светочтимый.
– Зачем же тебе тогда меч, если ты не умеешь с ним обращаться?
Таким количеством яда, который был вложен в эту фразу, пожалуй, можно было отравить всех присутствующих в трактире. Квин закончил рисовать лапы у своего зверя и выводил длинный, закрученный кольцами хвост. Онни не вмешивалась, предоставив разбираться с Гронтом мне самому до победного конца. Я знал, на что она надеется. Но меня, как я уже говорил, драка не привлекала.
– Что-то я не пойму, где ты увидел у меня меч?
– Он привязан к седлу твоего дракха.
– И что с того?
Мне пришлось отвлечься от забавного рисунка и снова посмотреть на этого упрямца. Наши взгляды скрестились. Гронт едва заметно дрогнул и чуть побледнел. Надменности в его облике заметно поубавилось, а воображаемые наконечники стрел в зрачках притупились. Желание приставать к людям у мастера мечей моментально пропало.
– Не буду настаивать, светочтимый. Законы гостеприимства прежде всего.
С этими словами он отошел.
Ментальные оплеухи порой бывают незаменимы в подобных ситуациях. В первый и последний раз, поклялся я про себя уж не знаю в который раз, глядя вслед этой высокой и мрачной фигуре, направившейся к стойке бара. Я имел некоторые навыки, позволяющие при необходимости незаметно манипулировать чужим сознанием против его воли, но удовольствия подобные манипуляции мне не доставляли. Гвэлты и прочие подобные им твари одно дело, а люди – другое. Даже такие малоприятные, как этот мечник.
– Местная достопримечательность, – как ни в чем не бывало пояснил Квин, сразу оживившись после ухода Гранта. В данный момент, окончив художественные изыски, он с сосредоточенным видом вращал ладонью над своим рогатым рисунком. – Боюсь, он от тебя уже не отвяжется, пока не получит желаемого. Честно говоря, не понимаю, почему он ушел. На него это не похоже.
– Он прав, – нехотя подтвердила Онни, явно разочарованная мирным исходом нашего с мечником словесного поединка, – Гронт – заложник собственного мастерства. Лучший боец на мечах в Нубесаре.
Я знал о Гронте то же, что и она, но она-то об этом не ведала. А демонстрировать свое всезнание я не собирался. Женщиной она была неглупой и могла догадаться, откуда взялись у меня эти сведения, что враз сделало бы ее моим врагом. Люди не любят, когда посторонние вызнают их сокровенные секреты. А я, засранец, именно это и сделал.
– Не только Нубесара, – добавил светловолосый паренек, не отрывая взгляда от ладони. – Гронт победил самых знаменитых бойцов в трех соседних макорах. Слава небывалая, верно? Но вместо того чтобы заслуженно почивать на лаврах, он озлобился, не встречая больше достойного соперника… – он стрельнул в меня быстрым пытливым взглядом. – Кстати, зря ты, Элиот Никсард, не носишь с собой меча.
– Воровать оружие здесь не принято. – Я не смог удержаться от иронии. – Или я не прав? К тому же я прекрасно обхожусь без этих железок.
– Да я не об этом, – мой ответ вызвал у него удивление. – Странно, что Онни тебе этого не объяснила, – ведь ты чужак и можешь не знать местных порядков… – Квин с серьезным видом покачал головой. – Мне, как ученику Дома, оружие носить не положено, но обычно тот, кто его не имеет, привлекает лишнее внимание и часто становится жертвой воров и грабителей. Конечно, не в этом макоре, здесь законы на этот счет строги, а вообще… Но будь мне позволено, я бы носил меч всегда, ведь хороший клинок удлиняет руку и сокращает расстояние до врага. А иногда сэкономленная секунда позволяет спасти жизнь другу или просто хорошему человеку, а то и свою собственную.
– А ты действительно повзрослел, Шустрик. – Онни задумчиво смотрела на парня. – Если, конечно, не болтаешь языком только для того, чтобы произвести впечатление. Я когда-то тоже училась в Пресветлом Доме, и, насколько помню, ученики всех ступеней всегда с пренебрежением относились к самой идее носить «железки», когда можно воспользоваться магией. Это считалось дурным тоном. Оружие в Пресветлом Доме необходимо только неудачникам. Неудачникам, которые вынуждены становиться эрсеркерами, такими, как я.
Квин явно смутился. Вся его «взрослая» серьезность слетела мигом, снова явив прежнего мальчишку. Он убрал руку от рисунка, украдкой вздохнул и попытался спасти положение сменой темы:
– Знаешь, Онни, а ведь это здорово, что я тебя встретил! Я и не подозревал, что так соскучился. Ты здесь надолго?
– Завтра еду дальше, – суховато сообщила та.
– Вот и отлично! Нам ведь по пути, я как раз собирался завтра отправиться домой.
