Надежда Навара - Новая Зона. Тактика городского боя
– Посмотри вокруг! – Руки мертвеца расходятся в стороны, обводя все вокруг. – Порождения, мутанты, аномалии, сама природа здесь жаждет вас уничтожить! Болезнь уже породила иммунитет.
– А как же артефакты? Они здесь, но их суть противоположна… – Тут же предательски подкравшаяся сила опять сжимает Мартина со всех сторон, заставляя трещать кости и выдавливая из легких остатки воздуха.
– Это всего лишь Ее борьба за выживание! – Мертвец открывает рот, подаваясь вперед, обнажая черный провал первозданной тьмы в попытке поглотить тугой узел, в котором застрял наемник. – Мифы об исполнителях желаний, оракулах, бессмертии, богатствах, все, о чем мечтает любой человек, чего алчет, находят здесь свое отражение.
– Ты недооцениваешь людей!
– Страх смерти вытеснит из умов любые Ее соблазны. Даже мысль о Ней должна ввергать людей в ужас! – Последнее слово заставляет тело покрыться мурашками. Пасть уже занимает почти все видимое пространство, она готова поглотить весь мир.
– Любой страх можно преодолеть! – ревет Мартин, соскальзывая в эту непроглядную черноту и хватаясь за слова, как за спасительный круг. – Не все боятся смерти!
– Это меня не пугает, я найду способ, как находил уже тысячи лет.
– А чего боишься ты? – выдавливает сквозь зубы Мартин, удерживая себя от падения во тьму, сжигая последние силы в отчаянной попытке сохранить себя и победить.
Вопрос останавливает время, заставляя тьму всколыхнуться. Притяжение ослабевает, даря секунды передышки.
– Конца всего. – Голос сопровождает слова видениями гибнущей жизни на всей планете. Мертвые земли с мертвыми городами, где больше нет ни одного человека, а вокруг пустыня от горизонта до горизонта, бесконечная и бескрайняя Зона. Атмосфера сжимается, вода испаряется, нависнув над почвой тяжелым одеялом грозовых туч, поверхность покрывается рябью, вздымается в неимоверном сотрясении, и происходит рождение. Нет, Рождение. Да, именно так, Рождение нового существа – огромной планеты, неподвластной пониманию и осмыслению. Ее приход в этот мир озаряет грохочущий вопль, разносящийся по всей вселенной, и тут же со всех концов космоса, восторженно приветствуя нового собрата, ревут миллионы труб, сливающихся в едином порыве. Огромный разум, покрывающий каждый сантиметр Земли, обращается вовне, ощущая единение со своим племенем и совершенно не подозревая, что именно было принесено в жертву ради его появления. Живая планета не помнит тех, кто помог ей появиться на свет, ведь от них не осталось ничего – даже воспоминаний.
– Нет! – совершенно раздавленный видением, шепчет одними губами Мартин.
– У вас нет выбора. – На качелях снова мальчик, его глаза смотрят перед собой, почти не замечая наемника. Можно дышать полной грудью. Немного подышать перед неминуемым концом. – Или останется Зона, разрастаясь с вашей помощью, или любой, кто пришел сюда, умрет, и тогда со временем она исчезнет.
– А потом появится вновь? Это не выход, – собирая остатки сил, бормочет Мартин, ощущая приход неизбежного, но продолжая сопротивляться.
– Смерть рождает страх. Вам нужен контроль. Нет другого оружия! – Голос вонзается в тело, начиная отрывать от него куски.
Вот и все. Приговор уже прочитан, изменить ничего нельзя. Осталось только умереть с честью, но то, что делает человека человеком, все еще сопротивляется, цепляясь за надежду.
– Ты сам забираешь у нас право выбора. – От голоса остается только хрип, но рожденная мысль придает толику силы. – Смысл в знании, если оно остается тут, в Зоне. Это сила, которую нужно использовать. У нас с тобой один и тот же враг.
– Один и тот же враг? – Голос Зоны пробует на вкус новый, неведомый ему ранее смысл. Его мощь ослабевает, и оковы уже не так плотно стискивают человека.
– Страхом можно привить дисциплину, но к победе ведет надежда.
– Надежда? Это то, что я давно ищу, но вы сами не знаете этому цену. Что люди готовы отдать ради нее? Что можешь отдать ты, Мартин?
– Жизнь! – рявкает со злобой он, совершенно не думая над ответом. – Возьми ее, если надо, но оставь нам надежду самим найти решение!
Долгая пауза.
– Ты преподал мне урок. Это не первый мой разговор, но ты первый, кто готов идти на жертвы ради остальных. С другими было иначе… – Хватка пропадает, отпуская измученное тело и душу. Мучения кончились, но сил остается совсем немного. Тело, словно налитое свинцом, превращается в непереносимую ношу, ноги теряют опору, предательски подгибаясь. Голос, удовлетворенный беседой, уже совершенно по-другому звучит в голове. Это уже не приговор, это торжество. – Я рад, что мы встретились. Береги себя. Зона пожирает хороших людей с еще большим аппетитом, чем плохих. Я обещаю, ночью вас никто не потревожит.
Детская площадка тонет в белом свете, рвущемся из тела мальчика, а голос удаляется, и последние слова доносит слабое эхо. Удар коленей об асфальт отдается по всему телу резкой отрезвляющей болью. И вдруг адский грохот полностью заполняет пространство, заставляя отвернуться, закрыть голову руками в попытке спрятаться, укрыться, сжаться в комок. Свет меркнет, уступив место непроглядной тьме, такой черной и зловещей, словно пасть неведомого титана, пожирающего все вокруг. Мгновение, другое – и все, больше ничего не осталось. Потом тьма начинает рассеиваться, сменяясь белой пеленой, и вот уже мир затянут туманом. Ноги бредут в сторону подъезда. Крепкая рука хватает за локоть, и кто-то бубнит в попытке пробиться к Мартину сквозь этот непроглядный белесый кисель. Отчетливо слышен только стук сердца, размеренно отбивающего ритм. Губы что-то пытаются произнести, но что именно, не разобрать. Пальцы тянутся вперед и натыкаются на подставленную раскрытую пятерню. Крепкую надежную руку.
Руку друга.
– Командир, ты как?
Слова пробиваются сквозь белоснежную круговерть перед глазами. Хочется что-то сказать, что-то объяснить, о чем-то спросить, но все, на что хватает сил, это короткая фраза, произнесенная так, словно в ней есть потайной смысл.
– Три часа! Дайте три часа! – произносят губы.
И начинается бесконечное падение в бесконечную тьму.
* * *Забытье прекратилось внезапно. Медленно вернулись чувства и эмоции. Кто это толкает в плечо, да так настойчиво? С каждым мгновением все возвращается на круги своя, глаза раскрываются, ощупывая пространство вокруг, как сослепу. Прямо над Мартином навис неясный образ, постепенно собираясь и фокусируясь в человеческий.
– Ты как, командир? – Звуки, словно в поисках нужной тональности, не сразу преобразовались в знакомый голос, а глаза наконец распознали угрюмое лицо Капрала.
– Нормально! – Мартин осторожно приподнялся, и тут голову так схватило, что он едва не заорал. – Сколько времени прошло?
– Три часа, как и просил! – тихо прошелестел одними губами Капрал, чуть отодвигаясь и помогая Мартину сесть. Голову пришлось держать руками. Не без труда Мартин принял вертикальное положение, растирая правую щеку, сильно моргая, облизывая шершавые, как наждак, губы.
Сенка спала в своем углу, обнимая винтовку, словно любимого в порыве нежности, даже забросив ногу на приклад. Мага лицом вверх развалился звездой на полу и бессовестно храпел, правда, не так громко, чтобы можно было назвать храп демаскирующим. Дезире неудобно дремал на стуле, облокотившись о стол и подпирая голову рукой, периодически соскальзывая, но не просыпаясь, он только дергался и возвращал голову на место. Дайс, видимо, случайно разбуженный, сидел в углу, потирая глаза, и прихлебывал воду из фляжки, полоща рот и приходя в себя. Ангел тихо пробрался в сторону дрыхнущего на диване Сундука и тоже потряхивал того за плечо, возвращая в реальность.
– Рассказывай! – только и выдавил Мартин, потирая саднящие виски, стараясь немного унять боль. Ему любезно сунули в руку две таблетки, а перед глазами замаячила фляга.
– Имионик, как Дайс и предупреждал! – наблюдая за тем, как командир разжевывает таблетки и готовится сделать добрый глоток, тихо проговорил Капрал, уселся рядом на пол и с участием во взгляде скривился. – Грохнули тварюгу, как только ты ему в ноги кланяться начал, поняли – медлить нельзя, ну и приняли его в четыре ствола.
– Угу… – мол, продолжай, подбодрил Мартин, жадно глотая холодную, отдающую железом воду.
– Ну а чего рассказывать? Потом тебя затащили обратно, и все!
– На улице как? – спросил командир, бросая взгляд на кухню. Где раньше было окно, теперь торчали осколки стекла, а дальше маячили ветви дерева, хорошо различимые в занимающемся рассвете.
– Тихо и спокойно. Дайс первое время вокруг тебя бегал да по улицам что-то высматривал. А потом сказал, что это все очень подозрительно – тихо и нет никого. Вполглаза спит, словно ждет чего-то, – ответил наемник, пристально глядя на приходящего в себя Мартина. Тот взглядом поблагодарил его за участие и с кряхтением поднялся на ноги.
