Дмитрий Глуховский - Последнее убежище (сборник рассказов)
Вожак, легко перепрыгнув через поваленную сосну, вздыбил холку и наградил человека мощным ударом когтистой лапы. Тихон завопил и покатился с пригорка. Хищник не заставил себя долго ждать: стоило старику вновь показаться из снега, как волколак в несколько прыжков нагнал его и приготовился к новому удару. Но, кажется, судьба оказалась к Тихону более благосклонна, чем он предполагал: волколак, взвизгнув от неожиданности, вдруг глубоко провалился в снег. Схватившись за ружье, старик прицелился и нажал на спусковой крючок. Сухой щелчок. Еще один… Тихон, отчаянно ругаясь, безрезультатно пытался привести оружие в действие. Тем временем волколак, уже выбравшись из снега, встрепенулся и снова кинулся на жертву, сбивая ее с ног. Оба утонули в сугробе. Подминая под собой Тихона, волколак пытался достать до человека огромными острыми зубами и не менее внушительными по размеру когтями, но тот упорно сопротивлялся, распирая челюсти хищника стволом ружья. А потом по чаще разнесся грохот, заглушая собой все остальные звуки.
Отбросив обмякшее тело мутанта обагренными кровью руками, Тихон лихорадочно заозирался в поисках укрытия. Взгляд зацепился только за торчавшие наружу корни какого-то дерева. Тут сзади на старика навалилось нечто таких размеров, что у того потемнело в глазах. Новый волколак схватил Тихона за одежду и принялся нещадно трепать. Старик, словно марионетка, плясал в воздухе.
Фыркнув, волколак наконец отбросил человека в сторону. Больно ударившись спиной обо что-то твердое, старик кубарем покатился напрямик в корявые лапы обезображенных радиацией корней. Те оградили его со всех сторон, будто приковали к холодной земле, не подпуская хищников. На миг Тихону показалось, что они обладают собственной волей. Тут же сбоку на старика обрушилась череда ударов: звери пытались пробиться к жертве. Волколаки сдирали кору, вгрызались в корни, превращая их в труху, рычали и выли, но осознав, что все их попытки тщетны, вскоре бросили это занятие и затихли.
* * *Спустя какое-то время Тихону удалось выбраться из клетки корней и убедиться, что твари убрались восвояси. В память о себе они оставили старику пару ссадин и синяков, десятки царапин и глубокие борозды от четырех когтей на боку. Тихон торопливо ободрал со ствола ближайшей сосны немного сухого мха, откинул полы дохи, задрал колючий свитер и сшитую из грубого льна пестрядинную рубашку, пропитавшуюся алым, и приложил к ране. А потом, немного переведя дух, отправился дальше — навстречу неизвестности.
Казалось, старик бесцельно блуждал по окрестностям, но так только казалось. Цель у Тихона была, и он с каждым шагом все ближе и ближе подбирался к ней. К своей мечте.
Дорога впереди то стелилась ровной прямой полосой, то игриво ныряла в ложбины, изредка взбиралась на холмы, а порой и вовсе выгибалась дугой. Присмотревшись, можно было заметить едва различимые на белом пологе снежные гривы и барханы. Ветер, холодный и резкий, дул отовсюду, закрывая все вокруг белой пеленой. Скользя по ровному снежному покрывалу, первые лучи восходящего солнца вспыхивали целыми мириадами ослепительно ярких искр. Желто-оранжевый диск медленно поднимался из-за рваных облаков, застилавших весь небосвод, будто боялся обжечь их, и постепенно заливал пустыню ярким светом зари. Солнечный поток, прорезав тела хмурых туч, падал на землю, призывая просыпаться мертвенно-белый мир, который видел свой последний сон.
Вскоре Тихон выбрался на запорошенную снегом автостраду.
Маневрируя между опустевшими остовами машин, колоннами протянувшимися по всей дороге, он медленно приближался к скоплению небольших ветхих построек. Ближе к полудню старик скатился с пологой насыпи и побрел вдоль извилистой дороги. Чем дальше он шел, тем хуже угадывался его силуэт в лучах яркого солнца. Через минуту о присутствии человека напоминала лишь протоптанная среди сугробов тропинка, но вскоре и она скрылась из виду под пушистым снежным одеялом.
Тихон стоял напротив широкой полоски реки, начало и конец которой терялись где-то вдали. Ледяная вода штурмовала берега, вгрызалась в насыпи, шипела пеной, несла по течению покрытые снегом небольшие островки. Бегущие подо льдом струи мутной воды то ныряли куда-то вглубь, то вновь оказывались на поверхности, разбегаясь по сторонам. На противоположном берегу с трудом различались очертания какого-то корабля, накренившиеся высотные краны и серое промышленное здание со словно вырванным чьими-то гигантскими челюстями фрагментом крыши.
Боясь оступиться, Тихон начал спускаться со склона к любопытной конструкции, протянувшейся через реку: но всей длине понтонного моста тянулись башенки причудливой формы, покрытые слоем лишайника. Старик старался ступать как можно тише, но звуки шагов глухо отдавались под ногами — вздувшийся от кислотных дождей металл проседал даже под невеликим весом его сухого тела.
Стоило Тихону пройти полпути, как воздух прорезал истошный вой. Старик стал судорожно оглядываться, пытаясь зацепить взглядом нечто огромное и ужасное. Никого… Однако вой повторился, теперь уже заметно ближе. Тихон замер на месте. Бушевал ветер, бросая в лицо ледяные хлопья снега, неприятно покалывающие кожу, и шатая болтающиеся на воде понтоны.
Невидимка появился внезапно.
Прорезав плотную белую пелену, на свет вынырнуло существо, предком которого, вероятнее всего, были рыбы. Издали исполин напоминал подводную лодку. Огромная конусообразная пасть, поросшая тиной, при каждом вопле раскрывалась, являя бездонную глотку. Огромный гребень-нарост на спине нервно колыхался, плавники энергично скребли по корке льда. Несмотря на внушительные размеры, исполин мчался по воде, по пути подминая под собой лед. Вот он хлестко ударил могучим хвостом по воде и вновь издал протяжный вой.
Старик встрепенулся и побежал по мосту в сторону спасительного берега так резво, что сам удивился своей прыти. И все же годы брали свое: с каждым шагом ноги наливались свинцом, дыхание сбилось, а меж тем существо уже подобралось к мосту опасно близко.
«Неужели идет напролом?» — пронеслась мысль. Словно в подтверждение этому, исполин, взревев, протаранил мост. Тот, не выдержав чудовищного натиска, сложился пополам, с жутким скрежетом взметнулись секции и с громким всплеском ушли под воду где-то позади Тихона. Понтоны, лишившись воздуха, один за другим скрывались под бурлящей водой и опускались на дно. Почувствовав, как твердь уходит из-под ног, Тихон перепрыгнул на следующую секцию, еще и еще раз. Тем временем водяной монстр, вновь показавшись из воды, медленно заходил на второй круг.
И вот, когда до берега осталось всего ничего, что-то мощное и стремительное ударило в боковую часть моста. Понтон в агонии затрясся, Жаркая о песчаный берег железным днищем. Стоявшая у причала баржа стремительно поднялась в воздух, словно внезапно обрела крылья. Старик почувствовал, что тоже летит вперед, окатываемый ледяными брызгами, и в следующий миг тяжело рухнул лицом в сырую снежную кашу, приготовившись к неминуемой гибели.
За его спиной раздалась сперва серия коротких, режущих сердце звуков, потом грохот и жалобное верещание. Обернувшись и кое-как прочистив залепленные снегом глаза, Тихон обомлел: в считаных метрах от него бился в агонии водяной монстр, судорожно колотя плавниками-конечностями и пытаясь высвободиться из-под накрывшего его корпуса баржи, острым краем проломивший хитиновый панцирь на голове чудища. Старик, совершенно обессилев, откинулся на спину, давясь слезами от радости и пережитого ужаса одновременно. Передохнув несколько секунд, он пополз вперед — как можно дальше от погибающего чудища. Прогнав ледяной воздух по легким, Тихон в который раз обжег больное горло, осторожно перекатился на спину и надолго закрыл глаза, теряя сознание от усталости.
Он еще долго лежал вот так на снегу, не замечая ни лютого мороза, сковывающего промокшую одежду, ни жалобного стона, переходившего во влажный хрип, который издавала чудовищная рыба, пытаясь если не освободиться, то хотя бы добраться до реки….
* * *Когда старик вновь с трудом разлепил смерзшиеся веки, уже смеркалось. Лучи уходящего солнца играли морем красок, отражаясь от успокоившейся водной глади. Старик кашлянул в кулак, кинул мимолетный взгляд на небо…
Перечеркнув весь небосвод, разбросав по сторонам десятки звезд, в чернильной пустоте виднелась мутная, белесая полоса. Она извивалась, словно змея, проскальзывала меж ярких капель светящихся мелких точек, постепенно растворяясь в бездонной чаше темно-светлого неба. А еще она что-то напоминала Тихону.
И тут его осенило.
Это была карта его пути… Вот отсюда, с яркой звезды, висевшей прямиком у самого горизонта, он начал свое путешествие. Здесь остановился, зигзагами продвинулся еще немного. Мутное облако в точности повторяло пройденный маршрут, точки звезд являлись остановками и привалами, белые нити — дорогой. А вот эта сверкающая звезда, самая яркая и большая, завершала его путь. Млечный Путь. Путь, полный смертельных опасностей, подстерегающих на каждом шагу, ярких и темных красок. Звезда символизировала финальную остановку, пристанище, до которого Тихон должен был дойти. И лежала она на стороне уходящего солнца, где таился зародыш последней надежды.
