Раненые Звезды 5 - Сергей Котов

— Зашифрованные данные — это и есть книга? — уточнил я, — читая которую, люди вдруг остро желают покончить с собой?

— Верно, — кивнул Захар, — это если опустить некоторые важные детали.

— Всё равно не понимаю, — сказал я, — может, стоило поставить шифр попроще? Они бы сами напечатали книгу. И сами погибли бы. Без нашего участия.

Захар вздохнул и грустно посмотрел на горизонт.

— Если бы всё было так просто — мне бы и умирать не пришлось, — грустно произнёс он. — Нет, Гриша. Они должны были поверить в собственный хитрый план. Только благодаря этому они потеряли бдительность, обрели нетерпение и залезли в расставленную мной ловушку.

— Хитрый план? — я поднял бровь.

— Им казалось, что это они тебя ведут. Что ты веришь в своё чудесное спасение. В побег и душевную доброту окружающих людей, которые помогли тебе в критический момент. И, конечно, они были совершенно убеждены, что ты — моё орудие для запуска плана коварного похищения важнейших результатов моей работы.

— А разве это не так? — усмехнулся я.

— Так-то оно так, — кивнул Захар, — но детали важны. Очень.

— Что такого написано в книге? — Решился спросить я.

К моему удивлению, Захар ответил:

— Там вербальная формула на нескольких языках, которая позволяет живому человеку наяву почувствовать прямую информационную связь с основой мира.

— С чем?

— С тем местом, где мы сейчас находимся, Гриша. И где многие из нас бывали во сне. Для бодрствующего человека прямое осознание такой связи мучительно. Это можно сравнить с отключением анестезии во время операции. Человек остро осознаёт существование здесь — как естественное, а своё пребывание в верхнем мире — как вынужденную мучительную меру. Такое невозможно долго терпеть. Больше того: таким знанием очень хочется поделиться.

Я задумался на секунду.

— Ты страшный человек, Захар, — сказал я…

— Спасибо, — кивнул он, — мне нужно быть страшным. Иначе нашему миру конец.

— Допустим, от одного из них мы избавились, — продолжал я, — но ведь это ещё не победа, так?

Захар загадочно улыбнулся и посмотрел мне в глаза. В его широких чёрных зрачках вдруг появились звёзды, в изобилии высыпавшие на небосводе. Это переход от сиреневой облачности к чистому небу был таким стремительным, что я охнул.

— Не от одного, — сказал Захар, — смотри.

Мы стояли на высоком холме. Свет от звёзд стал таким ярким, что я легко разглядел, что внизу, где раньше была темнота, течёт широкая река. На её песчаных берегах стояли голые люди. Их было не очень много, может, несколько десятков. Они явно были растеряны.

— Это… они? — спросил я.

— То, во что они превратились, — сказал Захар, — процесс перехода сюда можно сравнить с этапом эволюции звёзд. Эти, — он кивнул на людей, — сбросили внешнюю оболочку раньше срока, и теперь не вполне осознают своё новое состояние.

— Но… как?

— Организацией, которая пыталась заполучить оружие, рулили настоящие параноики, — вздохнул Захар, — они не доверяли даже своим. У того парня, который открыл книгу, на груди были установлены камеры высокого разрешения. И микрофоны. Это было условием, почему его пустили одного в первый ряд, если понимаешь, о чём я.

— Они прочитали текст одновременно… — выдохнул я.

— Верно, — улыбнулся Захар, — к счастью для рядовых членов организации и для управленцев среднего звена — запись не велась. Иначе там было бы куда больше народу, — он снова кивнул вниз.

Какое-то время я молча наблюдал за людьми внизу, собираясь с мыслями. Ясно, что ещё далеко не всё закончено, а я устал от намёков и недосказанности.

— Хорошо, что ты не ушёл, — неожиданно сказал Захар.

— Куда ушёл? — Спросил я.

— Обратно. К себе. Со своим другом, — ответил он, — дело даже не в том, что ты нужен здесь, и без тебя никак.

— А этого недостаточно? — улыбнулся я.

— Я начинаю понимать природу угрожающей нам опасности, — продолжал Захар, — и знаешь… эта штуковина может быть страшнее, чем я думал раньше.

— Штуковина?

— Ну, не штуковина, — Захар развёл руками, — я не знаю, как это назвать. Скажем, некая разумная сущность. Так вот, я, кажется, понял, что ей надо.

— Ну начинается… — я обречённо вздохнул, — почему это не могло закончится просто тем, что мы уничтожили верхушку злодеев?

— Потому что они — всего лишь инструмент. Которым легко пользоваться, опираясь только на одну жажду власти.

— Они пользовались тобой, — напомнил я.

— Да, — Захар вздохнул, — кроме жажды власти есть ещё жажда знаний. И меня на неё зацепили. Разница между нами только в том, что я смог соскочить. Сам. Когда понял, к чему всё идёт. К сожалению, слишком поздно.

Захар посмотрел на небо. Там всё так же клубились фиолетовые облака, но, как мне показалось, стало заметно светлее.

— Время на исходе, — сказал Захар, — я постараюсь рассказать больше в следующий раз.

— Что нам делать? — спросил я, — до следующего раза?

— Выжить, — ответил Захар, — это будет не просто. Поэтому для начала вам нужно выбраться из того места, где вы находитесь. Вас готовятся штурмовать.

— Но… кто? — растерянно спросил я, — ты же сказал, что всё руководство организации, которая…

— Кроме организации есть ещё госслужбы, которым выжившие функционеры могли предоставить насчёт вас недостоверную информации. Просто чтобы использовать их ресурсы. И сама организация, боюсь, что слишком устойчива, чтобы развалиться от одного удара. Кроме того, как я уже сказал, её кое-кто поддерживает.

— Как нам уйти? — спросил я.

— Через это место, — сказал Захар, — только наяву. Вам придётся стать ходоками. Другого выхода нет. Когда ты проснёшься, ты поймёшь как.

2

Я даже не пытался понять, как оно работает. Эта информация — слишком близка к тому, что написано в чёрной книге, однако черту не пересекает. Мы не видели свои собственные связи, мы только использовали информационные структуры другой стороны.

Ещё я знал, что в обычном состоянии тут нельзя находится долго. Не больше секунды обычного времени.

— Как же не хватает Гайи, — жаловался Кай, когда я ему объяснял порядок действий, — как-то это всё слишком головоломно… она бы разобралась.

— Согласен, — кивнул я, — но придётся обойтись самим.

— Напрягает, что у нас нет плана, — добавил он.

— Ну почему нет? — Возразил я, — план один: выжить. И дождаться инструкций.

Зона перехода представляла