Нелегал. Том II - Павел Николаевич Корнев

— Поехали!

Я сделал вдох, переборол боль в отбитых рёбрах и хрипло потребовал:

— Антидот!

— Не положено! — прозвучало в ответ, тогда-то я и узнал сидевшего рядом с шофёром офицера.

Старшина Дыба! Только не старшина уже конечно! Цельный штабс-капитан!

Я собирался повторить своё требование, но тут автомобиль тряхнуло, голова мотнулась и… И очнулся я, уже когда меня вытянули из салона вездехода под мрачное вечернее небо, переложили на носилки и куда-то понесли.

— Антидот! — выдохнул я, и мне даже сделали какую-то инъекцию, но скорее просто вкололи обычное обезболивающее.

В очередной раз я пришёл в сознание на койке в больничной палате. Голову словно забили ватой вперемешку с булавками, мысли разбегались и сосредоточиться на управлении сверхсилой получилось далеко не сразу. Но — получилось! Есть контакт!

Внутренний потенциал колыхнулся, меня скрутила судорога, и я перевалился на бок, исторг из себя подкрашенный кровью желудочный сок в стоявшую на полу утку. Рёбра вспыхнули огнём, пришлось воздействовать непосредственно на нервную систему, иначе точно бы упустил контроль над энергией, а это ничем хорошим закончиться не могло.

Понемногу болевые ощущения пошли на убыль, но войти в медитативный транс не вышло, пришлось запустить алхимическую печь. Стоило только начать пережигать сверхсилу, и голова немедленно закружилась, но я всё же сумел сосредоточиться на зародившемся в груди тепле, стал разгонять его мягкие волны по организму и подстёгивать восстановительные процессы.

Разумеется, для медперсонала мои экзерсисы незамеченными не остались, и очень скоро в палату заглянул молодой человек в белом халате. Он ни о чём спрашивать не стал, воздержался от вопросов и я, поскольку в них не было ровным счётом никакой нужды.

Врач постоял немного и вышел, из-за не успевшей закрыться двери донеслось:

— Сообщите полковнику, что пациент пришёл в сознание!

Сказано это точно было выставленному в коридоре караулу, что заставило задуматься о своём нынешнем статусе, но сознание ещё дурманило обезболивающее, а вдобавок меня баюкало тепло пережигаемой сверхсилы, так что я легко отрешился от беспокойных мыслей и принялся ждать, безучастный ко всему за исключением собственного здоровья.

В конце концов, антидот вкололи, а что ещё нужно?

Ни-че-го.

Полковник Дичок ворвался в палату минут через пятнадцать. Следом, плотно притворив за собой дверь, зашёл Иван Богомол.

— Линь! — рыкнул Василий Архипович. — Вот от кого-кого, а от тебя такой безответственности не ожидал! Должна же быть голова на плечах, должен понимать, что о вызове на допрос следует незамедлительно уведомить вышестоящее руководство! Кто тебе вообще разрешил расположение покидать⁈

Искать крайнего нисколько не хотелось, но и сам я оказаться таковым отнюдь не желал, так что перевернулся на бок и сплюнул в утку кровью, после хрипло выдохнул:

— Да все в курсе были! Мне вызов на допрос с вашей резолюцией предъявили!

— Какой ещё вызов? — выпучил глаза Дичок. — С какой резолюцией⁈

— На вызове из комиссариата была ваша резолюция штабс-капитану Березняку обеспечить мою явку на допрос.

Василий Архипович покрутил мощной шеей.

— Петя, по тебе видно, что по голове били, но в штабе СЭЗ нет никакого штабс-капитана Березняка! И вызова я и в глаза не видел!

Я завалился на подушку, зажмурился, пытаясь перебороть головокружение, и выдохнул:

— Фальшивку подсунули, суки…

Полковник ногой задвинул утку под кровать, сел на стул и вперил в меня испытующий взгляд.

— Соизволь объяснить, из-за чего весь этот сыр-бор! Какие к тебе претензии у следователей РКВД?

Говорить Дичку, что его это не касается, я конечно же не стал, отделался полуправдой:

— По обстоятельствам захвата Горского вопросы появились.

— Это какие? — нахмурился Василий Архипович, который в той или иной мере, точно был в курсе дела.

— Интересовались, куда он из больницы делся. Я им с этим помочь не смог. Не из вредности, просто и сам не знаю.

Полковник многозначительно хмыкнул и спросил:

— Надо понимать, всё же не столько куда он подевался, сколько кто ему с этим помог?

— И это тоже.

— Везёт тебе, Петя, как утопленнику! — Василий Архипович хлопнул себя по бедру и поднялся со стула. — И нам заодно! Под угрозой срыва оказалась серьёзнейшая операция! За это по головке не погладят! И республике сплошной урон!

Я бы тяжко вздохнул, но отчаянно ныли рёбра, поэтому лишь выдохнул:

— Восстановлюсь скоро. Дайте пару дней…

— Всего? — удивился полковник и оглянулся на стоявшего у двери Богомола. — Что скажете, Иван Михайлович?

— Били его грамотно, внутри ничего не порвали и не сломали. Меня беспокоит лишь сотрясение мозга, а остальное тренированный оператор способен перенести на ногах. Сломанный нос — не проблема, пальцы… Пальцы заживут.

— Положусь на ваше мнение, — усмехнулся Василий Архипович и развернулся ко мне. — Завтра тебя переведут в часть, лежать в медпункте будешь до особого распоряжения Пономаря. И чтоб ни один эскулап в симуляции не заподозрил! Это приказ! Всё ясно?

— Так точно! — ответил я, поднял левую руку с забинтованной кистью и помянул недобрым словом Ключника.

Ну да ничего, земля круглая. Сочтёмся.

— Выздоравливай! — сказал напоследок Дичок и двинулся на выход. — Иван Михайлович, вы ещё задержитесь?

— Да, есть к поручику несколько вопросов по нашей линии. Не возражаете?

— Ни в коей мере!

Полковник покинул палату, а Иван притворил за ним дверь и опустился на освободившийся стул.

— Ну и влип же ты, Петенька! Даже не представляешь, чего нам стоило вытащить тебя из комиссариата!

Я вздохнул, переборол головокружение и попросил:

— Ближе к делу.

— Что на самом деле их интересовало? — спросил тогда Богомол.

Моё ясновидение болезненной резью отреагировало на выставленный им акустический экран, я не сдержался и поморщился, но испытывать терпение Вани не стал и сказал:

— Цепочка от Альберта Павловича через тебя в совреском, концы в правительстве и Новинске. — Дыхание сбилось, я закашлялся и перевалился набок, а когда Богомол выдвинул из-под кровати утку, сплюнул в неё и продолжил: — Кто приказал отпустить Горского и слушателей Общества.

— Это всё?

— Шьют захват власти. Лепят клику операторов-изменщиков. — Я отметил, что мои слова заставили Ивана Богомола поджать губы,