Подъем к бездне. Книга десятая (СИ) - Алексей Рудольфович Свадковский
Что-то заставило меня неожиданно напрячься. Вой замолк! Быстро же дух скинул воздействие. Треск, брызги коры, и один из дисков исчезает — ближайшее к холму дерево шагнуло под удар!
Так дело не пойдет! В эту игру можно играть вдвоем: Лесной гигант — и прозрачная зеленая тень влетает в морозный дуб, который тут же угрожающее заскрипел ветвями. Мой дух тоже умеет управлять растениями, многого я от него не жду, но помешать противнику хоть в какой-то мере он должен. Правда, диск остался всего один, ему нужно помочь. Вот никогда не думал, что буду жалеть о слишком большой разрушительной силе своих карт… Так, что у меня есть такое, чтобы не расходилась вторичная волна разрушения от центра удара? Ха, серебро, но сейчас может отлично сработать!
Порыв ветра, порожденный Шквалом острых осенних листьев, пробежался по лесу, неся бритвенно-острые желтые лезвия. Их всего несколько десятков, что они могут сделать с тушей холма? Но с каждым мгновением, с каждым пройденным метром, ветер подхватывал все новые и новые листья: срывал с ветвей, зарывался в опавший ковер — и скрученные побуревшие пластинки распрямлялись, окрашиваясь в солнечно-желтый, сверкая наточенной кромкой. Пронесясь по намеченному мною пути, к убежищу духа поток принес лавину… Но столкновения я не увидел — Шестикрылка ухнула вниз и вбок, чтобы уйти от очередного града камней и щепок.
Выровнявшись, огляделся: холм похож на перепаханное поле, вокруг очередные кучи земли вперемешку с теряющей цвет листвой. Точно попал. Но мы слишком низко, замерзшая стрекоза снова натужно гудит, набирая высоту… — и ей в бок прилетает увесистый булыжник с другой стороны!
Нас буквально смахнуло с неба. Крылья справа смяты, брюхо в крови, и Шестикрылка исчезает подо мной, погибнув. Громко вопя, я рухнул с небес вниз. Моховой ковер частично смягчил удар, доспех полыхнул, принимая на себя урон. Оглушенный падением, частично дезориентированный, я попытался встать. Кто напал⁈
Дуб, выбранный Лесным гигантом, треща как старик, замахнулся на меня… Отозвать!!! А земляная гора, хоть и потеряла в массе, рванула ко мне, резко увеличиваясь в размерах. Пасть-воронка разрослась до широкого тоннеля. Хочешь, значит, сожрать? Ну, что ж, попробуй! Несмотря на падение, удар и неожиданный поворот в схватке, разум спокоен. Пережив столько боев, я точно не позволю себя убить какой-то земляной кучке. Расстояние между нами сокращается, десятки шагов, разделяющие нас, странное существо преодолевает за считанные секунды, но мне их хватает, чтобы принять решение и реализовать его. Книга вспыхивает передо мной, холм все ближе, буквально в паре шагов, земля содрогается под ногами. Замена — использованная карта исчезает, уступая место другой, каменный язык выстреливает вперед, пытаясь меня накрыть. Применить.
Духовные кандалы, карта серебряного ранга, на время блокирует магические возможности цели, разрывая ее связь с манопотоками, и лишает способностей, парализуя тело. Паралич лишь на время и зависит от уровня силы существа, но мне много и не надо. Я четко видел того, кто всем этим управляет, и как ярко-зеленая ящерица забилась в призрачных цепях. От этих конвульсий затрясся холм, а я, не раздумывая, рванул вперед, во все еще распахнутую пасть.
Преображение, судорога боли привычно сотрясает тело, но тренировки уже давно меня к ней приучили. Я расту, я меняюсь: лапы вместо рук, звериная пасть раскрывается в реве, ассирэй частично поделился со мной своей силой. Удары лап разрывают дерн, крошат зубы-деревья, готовые перемолоть мое тело, я раскидываю в стороны комья земли, стремясь добраться до хорошо видимой цели, сейчас старающейся сбросить оковы. Он силен. Одна из цепей звонко лопается, не способная его сдержать. Вторая вот-вот готова уступить, но я успеваю раньше — удар лапы взламывает каменную скорлупу, защищающую духа, вторая сжимается на горле ящерицы, судорожно задергавшейся в моих руках.
«Не убивай!» — панический вопль коснулся моего разума, протранслированный Тайвари.
Ну что же, вот теперь поговорим. Попросив помощницу создать канал для ментального общения и немедленно схлопнуть его при любых попытках мне навредить, я послал духу серию мыслеобразов: сияющая на моей груди печать стихий, три великих духа, грозно взирающие на своего младшего собрата, божественная воля, принявшая форму сжимающейся перчатки, и маленький огонек жизни, мерцающий у меня в руке.
— Подчинись мне или умрешь! — голос, наполненный рокочущим рычанием стража богов, явно произвел нужное впечатление. Дух опешил, от него повеяло осторожным смирением. Я же продолжил: — Мне нужна твоя клятва. Клятва служения, скрепленная истинным именем.
Ящерка снова задергалась в моей руке, громко вереща и пытаясь вырваться. Имя — это суть самого существа. Нарушить клятву истинным именем — значит его лишиться, а вместе с ним потерять и часть себя, пройти болезненное низвержение и вновь стать маленьким, слабым, полуразумным созданием. В отчаянии дух попытался разорвать связь с этим планом бытия, соскользнуть в тонкий мир, из которого был призван много лет назад, но рука, облаченная в латную перчатку, лишь плотнее сжалась вокруг его горла, не позволив этого. Когти впились в шею, готовые сломать ее в любой миг. Небытие или рабство — единственный выбор, что пленитель оставил ему, и, осознавая грозящую гибель, смерть, после которой не будет ничего, дух, смирившись, выдохнул требуемое:
«Я, Киттин, клянусь своим истинным именем, что буду тебе слугой».
На ящерку было больно смотреть, такое отчаяние в глазах существа я видел только у приговоренных к смерти. В ментальном плане — тоска и обреченность. Настолько ценит свою свободу? Или я упускаю что-то важное? Надо срочно разбираться.
— Почему ты на меня напал, Киттин? Кто приказал тебе это сделать? Как ты оказался в этом мире?
Вопросы. Сложные вопросы, требующие ответов, которые так трудно облечь в форму коротких и простых понятий, доступных смертным. Но Киттин попытался.
Мысли, образы, ощущения из давно минувших времен. Слово призыва, слово обещания, будто ключ от новых дверей, коснулось элементарного плана Земли, где в буйстве энергий витали подобные ему. Бесконечное количество постоянно меняющихся форм, густые потоки эфира, материя, формируемая и рассыпающаяся сразу после сотворения. Он откликнулся на призыв в надежде на силу и в жажде ощутить нечто новое, стать другим, выйти за пределы окружающего мира, постигнув новые формы бытия. Слово стало ключом и дорогой,
