След Анубиса - Валентин Сарафанов
— Удивительно сообразительный молодой человек. Как точно всё сформулировал. — Исида с наигранным удивлением подняла брови. — Ты учишься на пятерки?
— Я Лик Зимун, — мрачно произнёс Вовка.
— Я знаю, — кивнула Исида. — Анубис не ошибся.
— Стриптиз танцуешь? — спросил Вовка.
— Что? — Исида округлила глаза.
— А танец живота? Ты потанцуй, покрути задом. У тебя это лучше получится, чем нам тут лапшу на уши вешать.
Степан нервно хохотнул. Взгляд Исиды потемнел.
— А в порнофильмах не снималась? — продолжил вопросы Вовка.
Исида переменилась в лице. Но уже через мгновение справилась с собой и расцвела ослепительной улыбкой.
— Молодой человек перенервничал, — произнесла она вкрадчивым голосом. — Неудивительно. Столько впечатлений. Отрицательных эмоций. Необходим длительный период реабилитации.
— У тебя всё? — спросил Вовка, нахмурившись.
— Грубиян, — пожала плечами Исида. — Грубиян и глупый мальчишка. А, вот вы, взрослые люди, объясните ему, что нет у вас иного выхода, кроме как согласиться с нами.
— Ну, не знаю, не знаю, — задумчиво произнёс Степан. — Что скажешь, Василий?
— Мы подумаем, — ответил тот и подкинул в костер сухих веток.
— Мы подумаем, — повторил Степан. — Слушай, красавица. А вот вправду скажи, ты в порнухе не снималась. А то я тут недавно фильм смотрел. Так там одна была в групповухе, ну вылитая ты. Мне, ну, очень понравилась.
— Мне пора, — Исида приподнялась с дерева, не удостоив Степана, ответом. — Энергия на исходе. Думайте. Только не долго. Портал возвращения открыт до рассвета. У вас нет иного пути. Я уверена, что мы скоро встретимся в наших мирах.
— Нет уж! Лучше уж вы к нам, — Степан привстал на ноги. Вас проводить? Может, на чашку кофе пригласите?
— Обойдёшься. А впрочем, всему свое время, — гордо обронила Исида и растаяла в темноте без следа.
— Ведьма! — коротко бросил в темноту Степан и снова присел к костру. Воцарилось долгое молчание. Все трое смотрели в огонь.
— Врет она всё, — неожиданно произнёс Степан. — Гуманисты, блин! Всю землю со всем человечеством за пару секунд в огонь хотят пустить. А с нами троими и вовсе церемониться не будут. Кто мы для них? Обезьяны — гамадрилы. У Вовки всё, что надо выведают, а нас сразу в расход. И никакого рая нам не видать.
— А если бы видать было рай, ты бы согласился вернуться? — спросил Вовка.
— А черт его знает! — Степан махнул рукой и плюнул в костер. Плевок зашипел на угольях, превращаясь в пар. — По правде говоря, мне всё человечество не жаль. В мировых масштабах в нем больше дерьма, чем меда. Что в нем хорошего-то? Злые все как собаки. Каждый сам на себя одеяло тянет. Иногда я сам до того злой на весь мир бываю, что готов, само лично, его уничтожить. Иногда мысли всякие одолевают. Почему же господь бог до сих пор не уничтожил эту грешную землю? Давно уже пора было это сделать.
— Вот нам и представляется такая возможность, — усмехнулся Василий. — Нет желания побывать в роли господа-бога? От нас сейчас все зависит. Назад повернём, и вся земля сгорит в адском пламени.
— А ведь точно, блин! — Степан многозначительно поднял указательный палец с желтым ногтем вверх. — От нас сейчас судьба всей земли зависит. Так значит, мы уже господа-боги выходит? Так оно, что ли? И нам решать жить земле или сгинуть? А выходит так оно и есть! Повернём назад, значит, погибнет земля, а, ежели, не повернём, тогда земля спасается.
— Философ прямо, — невесело улыбнулся Василий.
— А чё! — Степан гордо задрал бороду вверх. Выходит, я сейчас тут главный. Лодка-то моя. Без неё вы не вернётесь, даже если решите обернуться. Вы боги, а я главный из богов. Как его там звали у древних викингов-то. Вспомнил! Один его звали! Самый главный у них был. А жил он в небесной стране и звали ту страну Влагалла. Я читал давненько уже.
— Не Влагалла, а Вальгалла, — поправил Степана Вовка.
— Да какая разница! — отмахнулся Степан, вскочил на ноги и начал приплясывать вокруг костра.
— Я главный, Я главный, — приговаривал он и, вскоре, запыхавшись, присел на ствол поваленного дерева.
— Вот они все живут там на земле, — хрипло произнес плясун, протягивая руку в темноту, — и не знают ничего. Заняты каждый своим делом. И не знают они и не ведают, что происходит. А кто такой Степан Ознобищев? Они не знают Степана Ознобищева. Знают они президента Америки, Ленина знают, Гитлера, Сталина, Аллу Пугачеву, Жириновского, многих известных людей знают, плохих и хороших, но не знают они Степана Ознобищева. А тебя, Василий они знают? А тебя, Вовка? Нет, они не знают вас. Они своих богов не знают!
— Ну, ты и разошелся, Степа, — рассмеялся Вовка. — У тебя мания величия прямо.
— А чё? Так оно и есть! — убежденно воскликнул Степан, вновь вскакивая на ноги. — Я вас назад не повезу. Это мой выбор. Я не хочу, чтобы нас уничтожили за ненадобностью и всю землю спалили к тому же! Я выбрал.
— Да и мы назад не собираемся, — пожал плечами Вовка. — Правда, батя?
— Пожалуй, что да, — согласился Василий.
— А почему так неуверенно, батя?
— Я хочу, чтобы ты жил. А там у тебя есть шанс.
— Нет там у меня никаких шансов, — убежденно возразил Вовка. — Они и меня за ненадобностью сотрут в пыль. Так что нам всем только один путь. Это вперед и не сворачивать.
— Точно, Вовка! Только вперед! Мы попали в клещи меж подлым Мольгадом и этой Исидой. У них свои интересы. А наша задача из этих клещей выскользнуть. Одно понятно. Здесь нас этот Анубис достать не может. Иначе нам бы не предлагали вернуться. Это радует. У Мольгада тоже руки коротки. Иначе он тоже бы нас кончил. Теперь только вперед! — хрипло по-звериному зарычал Степан и поднял кулак к небу. — Вперед!
— Вперед! — завопил Вовка. — Я Лик Зимун! Я Атаниец! Вперед!
— Вперед! — неожиданно для себя самого завопил Василий.
— Вперед!!! — слились воедино три голоса в глухой ночи, разрывая тишину и, отразившись долгим эхом от прибрежных скал, взлетели к ночному небу.
Глава 10
Исследователь
Просыпаться, когда тебя будят, упорно вытаскивая из глубокого сна, крайне неприятно. Но просыпаться от грубого пинка более чем отвратительно.
Ощутимый удар в бок вырвал Василия из объятий сновидений.
— Вставай! — услышал он сиплый голос и, открыв глаза, увидел перед собой отвратительную рябую рожу, покрытую редкой рыжей порослью.
— Вставай! — снова грубо произнесла рожа и, вновь, приложила
