Бесправыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин
Но шесть следующих дней никто старее того первого секача нам так и не подвернулся. Лось, косули, олени, опять кабаны, мелочь всякая, что и бить смысла нет, волк в капкане, в петле раз лиса, а раз муфр. Без серьёзных трофеев, но в прибыли неплохой по итогу. Три десятка бобов накопили. Айк сказал, что поход уже можно удачным считать.
И, что главное: живы, здоровы все. Ещё Вепря богатыри подмечали, когда мы, ловушку готовя, торчали на острове, что самых опасных хищников Муна не видно, не слышно. Ни медведей, ни их страшной родни — шестилапов. Ни следов, ни задиров на коре, ни помёта. Получается, что самый опасный зверь на Дикой земле — это муфр. Оттого и спокойно ночи проводим — не сунется котяра к костру.
* * *
И вот день седьмой. За спиной три десятка вёрст, что успели отмахать, постепенно смещаясь вдоль берега. Каждый раз понемногу продвигаемся дальше, чтобы новый непуганый зверь попадался. Дикая земля — большой остров, но, судя по всему, мы уже до его противоположного края добрались. Скоро другой стороной возвращаться начнём. То есть могли бы начать, но не будем. Если полный круг делать, на деревенских уж точно наткнёмся. Решили: обратно пойдём по своим же следам.
И быстро пойдём. Время нас поджимает. Успеть надо в Град воротиться до ухода ватаги того шибко умного Брона, к которому Айк предлагает прибиться. Он и парням уши все прожужжал тем чудесным охотником. Вместе будем проситься в отряд. В пару дней доберёмся до ползанок, ещё два с переправой до Града. Запас времени есть, но засада сегодня последняя. Дальше, если разве только дорогой чего возьмём походя.
В этот раз тропа, как и выход к воде, шире прежних. Расстановка обычная — лучники с двух краёв подле берега, Хоба с Бравом при копьях и арбалетах поглубже в лесу. Братья, как мы уже убедились, в большинстве случаев успевают сделать по выстрелу до того, как пускать копья в ход. Мне же место подобрали особое — сижу скрытной птичкой в ветвях на раскидистом дубе, что жмётся к тропе где-то в сотне саженей от берега. Зверя, коли тот из самой чащи придёт, сверху первым увижу.
Но стрелять или прыгать на спину с копьём — то, смотря какой зверь — мне последним как раз. Пропущу к водопою идущего, а, как драпать начнёт, коли прежде его Хоба с Бравом на пики не примут, вмешаюсь. Это раньше меня Айк подальше задвинуть пытался, чтобы под ногами не путался, а теперь моя ценность в отряде любому видна. Даже Линг с уважением смотрит.
Светает. Вчера дождик капал, сегодня прохладно, но солнышко вроде появится. Ветра нет. А и был бы, так нам наплевать. Хоть с подветренной стороны сиди, хоть по ветру — один йок не унюхать нас зверю. Порошочком специальным натёрлись, что запахи все отбивает. На час-другой его действия хватит.
Ну вот! Идёт кто-то! Неспешно и достаточно тихо. Это точно не стадо кабанье. Одиночный зверь… И большой. Больно гулко ступает и ветки цепляет нет-нет. Ну-ка, кто там пожаловал?
Я чуть с дуба не рухнул. Олень! Тот, огромный, с рогами, что сами, как дерево. Или, может, не он, но такой же. Я в ветку весь вжался, дышать перестал. Вот она — добыча мечты. Только взять её ещё надо суметь. Тут одним, даже самым удачным выстрелом великана сразить не получится. Пусть и не хозяин леса, но очень уж старый зверь. Разве, в глаз если только попасть.
Пропустил под собой оленя-гиганта. Гадаю: что дальше то? Как себя поведёт, когда стрелы колючие в шкуру вонзятся? Бросится на обидчиков, или сдёрнуть попробует? По идее второе. Не кабан чай — скорее должен испугаться, чем разъяриться. Поначалу и не поймёт, что за острые палки воткнулись в него. В этом главная прелесть охоты на Дикой земле. Местные звери не знают, чего от людей ожидать. Пока примут решение, зачастую уже слишком поздно становится. Мы не первый день здесь уже — насмотрелись.
Лежу жду. По моим прикидкам, секунд десять ещё — и начнётся. Готовлюсь. От самострела тут толку не будет — мелковаты штыри для такой-то громадины. Лямки на сук — пусть пока повисит здесь. Потом заберу. Копьё, что под пузом лежало придавленным, наоборот, в руку.
Крик! По-другому не назвать этот звук. В гон олени трубят совершенно не так. Началось!
Треск, шум, топот! Я прав — олень выбрал бегство. Напролом через лес для него при таких-то рогах слишком медленно выйдет — летит по тропе. Показался.
И тут же у него на дороге возникают Брав с Хобой. Сшибка — смерть. Братья, хоть и не семи пядей во лбу, но всё поняли тоже. Один бросок! За ним через долю секунды другой — и парни резко отскакивают в стороны. У зверя в широкой груди два копья, а ему хоть бы хны — как пёр кабаном так и прёт. Неужели упустим?
Думать, взвешивать, предугадывать — на всё это времени нет. Понимаю одно: метну сейчас сверху копьё — он уйдёт. Это ясно, как день.
Ну уж нет! Вскочил. В полный рост умудряюсь на ветке стоять. Копьё смотрит остриём вниз, руки стиснули середину древка. Рано… Рано… Пора!
Прыгаю! Тут сажени три всего лёту, но я будто плыву в киселе. Успеваю подумать: “Зачем? На кой йок оно надо мне?”. Успеваю рассмотреть во всех подробностях огромные рога, на которые мог напороться, но нет — опускаюсь как раз строго за ними. Успеваю разогнуться в замахе дугой и тут же в ударе согнуться в обратную сторону. Успеваю ногами скользнуть по широким бокам, смягчая посадку своего зада на звериную спину. И, что самое главное — умудряюсь не выпустить из поехавших по древку рук копьё, что вошло в плоть оленя на локоть.
Прижимаюсь всем телом к мягкому оленьему меху, подлетаю вместе со зверем на очередном его прыжке и только потом осознаю, что я сделал.
Так ведь я же его оседлал… Как Клещ того зубра, а потом кабана. Только вместо серпов у меня колом вбитое в спину зверя копьё. Ух болтает! Что дальше-то? Падать он и не думает. Как не думает и — слава Единому — про то, чтобы сбросить меня, приложившись с разбегу о дерево. Просто скачет, как и скакал — всё вперёд и вперёд. Может, он меня
