Майк Резник - Вдоводел воскрешенный
— И сколько зарядов должен заложить Пятница?
— Сколько потребуется.
— Скольких людей мы убьем этими зарядами?
— Меньше, чем ты думаешь.
— А если я откажусь?
Найтхаук вздохнул.
— Ты отказываешься?
— По крайней мере думаю об этом.
— Тогда я куплю тебе билет до Барриоса II, и мы расстанемся.
— Без последствий для меня, без угроз Вдоводела?
Найтхаук покачал головой.
— Я нанимал тебя для другого. Но правила игры изменились, так же как игроки. Если ты хочешь уехать, я оплачу твои услуги и отвезу в космопорт.
Мелисенд долго смотрела на него.
— Ты говоришь правду.
— Разумеется, я говорю правду. Какой мне смысл лгать женщине-балатаи.
— Все знают тебя как киллера по прозвищу Вдоводел. Я знаю тебя как Джефферсона Найтхаука, который никогда не лгал мне. Вот я и хочу задать Джефферсону Найтхауку последний вопрос.
— Задавай.
— Неужели Кассий Хилл такая гнида, что ради его смерти ты готов предать своих создателей, отказаться от выполнения данного тебе поручения и даже пожертвовать собственной жизнью?
Найтхаук заглянул ей в глаза.
— Да.
— Не повлияла ли на твое решение Кассандра Хилл?
— Разумеется, повлияла. Но в меньшей степени, нежели встреча с ее отцом.
— Хорошо, Джефферсон Найтхаук, — заговорила Мелисенд после долгой паузы, проанализировав его эмоции. — Я сделаю все, что ты скажешь. И попросим у Бога прощения для наших душ, если Он в скором времени свидится с ними.
Глава 27
Найтхаук стоял у стойки «Синего дракона», ожидая, пока Голубые Глазки принесет ему заказанный напиток.
— Мы когда-нибудь покинем Сайлен? — спросил дракон, ставя перед Найтхауком стакан необычной формы, наполненный синей жидкостью.
— Ты проработал здесь много лет. Откуда такая спешка?
— Я знаю, что на другом конце радуги.
— На Сайлене дождь не шел добрых сто лет. Вся вода находится под землей. Ты не узнаешь радугу, даже если она вспыхнет у тебя в глазу.
— Я где-то услышал это выражение, и оно мне понравилось.
— Отвечаю на твой вопрос. На другом конце интересующей тебя радуги прольется много крови, возможно, даже твоя. Повторюсь: откуда такая спешка?
— Впервые я чувствую, что мы можем добраться до этого мерзавца, — ответил Голубые Глазки. — Очень уж мне не терпится.
— Нас — горстка, их — миллионы, — напомнил Найтхаук.
— Но ты — Вдоводел. Ты найдешь способ. И потом…
— Да?
— Ты бы не пошел туда, если б понял, что не сможешь вернуться. Все это время я присматриваюсь к тебе.
Более осторожного типа мне даже представить трудно. — Он помолчал. — Странная черта характера для человека, которого все Пограничье знает как киллера.
— Я был слугой закона, а не наемным убийцей.
— Какая разница! Ты убивал людей.
— Я убивал киллеров. Хотя об этом даже не упоминается в биографиях Вдоводела, которые я нашел в библиотеке Кассандры.
— Пусть так. — Голубые Глазки пожал плечами. — Я, во всяком случае, намерен держаться к тебе поближе, потому что в этом случае у меня появится шанс выйти из передряги живым и без единой царапины на моей прекрасной синей шкуре.
— Рядом со мной ты не будешь, — возразил Вдоводел.
— Почему?
— Во-первых, потому что это не самое безопасное место. Во-вторых, потому что я тебе не доверяю.
— Ты провел со мной столько времени и не доверяешь мне? — проревел Голубые Глазки. — Я тебе хоть раз солгал? Предал тебя? Попытался причинить вред?
— Насколько я знаю, нет.
— Тогда в чем же дело?
— Ты — инопланетянин, и…
— Значит, ты ненавидишь инопланетян? — пожелал знать дракон.
— Дай мне закончить. — Найтхаук говорил все тем же ровным, спокойным голосом. — Ты — инопланетянин, и Мелисенд не может считывать твои эмоции. Сие означает, что в критической ситуации, когда речь пойдет о жизни и смерти, я не буду на все сто процентов уверен в твоей реакции, а менять что-то будет уже поздно.
— А как же Пятница? Он тоже инопланетянин.
— Его эмоции она считывает.
— А сама Мелисенд? — не унимался Голубые Глазки. — В ней столько же человеческого, сколько во мне. Она читает твои эмоции, но ты не можешь читать ее. Откуда ты знаешь, что она не манипулирует тобой ради достижения собственных целей? Почему ты доверяешь ей, а не мне? Потому что у нее розовая кожа, а у меня синяя чешуя? Она — балатаи!
— Тебя послушать, так у нас с Мелисенд разные корни, — ответил Найтхаук. — Балатаи — обычная колонизированная планета. Она не имела связи с Олигархией, а до того с Демократией, на протяжении жизни пятнадцати или двадцати поколений. А когда мы встретились вновь, выяснилось, что они мутировали и стали эмпатами. Но это не означает, что они перестали быть людьми. Они — люди со сверхъестественными способностями, ничего больше.
— И человеку ты доверяешь больше, чем инопланетянину? — настаивал Голубые Глазки.
— Я — дитя моего времени, — ответил Найтхаук. — Люди никогда не предают своих. Раньше предавали, и я уверен, что предадут в будущем, но не теперь, когда в галактике на каждого из нас сотни инопланетян и мы пытаемся доказать свое главенство.
— Если люди не предают своих, почему мы пытаемся сбросить Кассия Хилла?
— Между коррумпированным политиком, грабящим своих избирателей, и человеком, который продает свой народ какой-то инопланетной цивилизации, существует определенная разница. Кассий Хилл — отвратительный тип и отвратительный губернатор, но он никогда не сдаст Перикл V инопланетянам.
— А я думал, мы друзья, — надулся Голубые Глазки.
— Друзья. Только дружбу я понимаю иначе.
— Ты такой же, как и все остальные, — пробормотал дракон. — При одной мысли о том, чтобы прикоснуться к нам, по твоей коже бегут мурашки.
Найтхаук долго смотрел на него. Потом вспомнил о стакане, который принес ему Голубые Глазки, отпил, поставил на стойку.
— Моим ближайшим другом был инопланетянин.
— Естественно.
— Это правда. Серебрянорог.
— Серебрянорог? Кто это?
— Уроженец Бонары II. Гуманоид, покрытый белой шерстью, с большим серебряным рогом во лбу. Мы три года работали в паре.
— Как же, как же. — Голос Голубых Глазок сочился сарказмом. — И он умер от лазерного луча или пули, предназначенных тебе.
— Нет, они предназначались ему, врагов у него хватало. Но он мог бы закрыть меня от пули или лазерного луча, точно так же, как я — его.
— Тогда почему я не достоин такого же доверия?
— Он его заслужил, ты — нет. — Найтхаук помолчал. — Но шанс у тебя будет.
— То есть мы возвращаемся к исходному вопросу: когда мы покидаем Сайлен?
— Скоро.
— Как скоро?
— Я дам тебе знать — Но ты уже знаешь, не так ли? — спросил Голубые Глазки. — И не хочешь мне говорить.
— Совершенно верно.
— А кому-нибудь сказал?
— Нет.
— Даже Кассандре?
— Даже ей.
— Что ж, буду радоваться тому, что ты не доверяешь даже женщине, с которой спишь.
— Странные у тебя поводы для радости, — усмехнулся Найтхаук.
— Полагаю, ты не скажешь мне, кто полетит с нами… кроме нашей команды и Кассандры?
— Я еще не знаю.
— А когда узнаешь?
— Скоро.
— Как ты будешь их отбирать?
— Способы есть, — ответил Найтхаук.
Глава 28
Найтхаук привалился плечом к дереву с лиловой корой, растущему в маленьком дворике за «Синим драконом». Ждать пришлось недолго. Молодой мужчина, практически юноша, разодетый в шелка и бархат, в башмаках из блестящей кожи какой-то инопланетной рептилии, решительно подошел к нему.
— Я слышал, вам нужны люди. — Молодой человек откинул полу камзола, открыв целый арсенал.
— Совершенно верно.
— Быстрее меня стрелка нет, — уверенно заявил молодой человек.
— Охотно верю. — Найтхаук пожал плечами. — А имя у тебя есть?
— Джонни Кольт.
— Несколько старомодно, знаешь ли. Почему не Джонни Лазер?
Молодой человек как-то сжался.
— Во Внутреннем Пограничье есть уже два Джонни Кольта, а во Внешнем — Джонни Блад, — печально ответил он. Достал из кобуры револьвер, протянул его рукояткой вперед Найтхауку. — Но это настоящий «кольт» тех времен, когда мы еще не покинули Землю. Взгляните на него. Музейный экспонат. Вы не поверите, если я скажу, сколько он сейчас стоит.
Найтхаук револьвера брать не стал.
— Я не коллекционер.
— Я думал, вы Вдоводел.
— Так оно и есть. И поверь слову Вдоводела: людей гораздо чаще убивают из оружия, которое не стоит и сотни кредиток.
Джонни Кольт вернул револьвер в кобуру, на лице его отражалось замешательство.
— Так я в деле или нет?
— Это мы сейчас выясним. — Найтхаук подобрал с земли три камушка, подошел к забору и расставил камни с зазором в два фута. — Давай поглядим, как ты с ними управишься.
— Невелик труд, — пренебрежительно бросил Джонни Кольт. — Позвольте мне отойти на двести ярдов.
