Максим Резниченко - Успеть за Правдой

– Вы доктор?

– Ну а кто же? – бросил я как можно небрежнее.

– Скажите, пожалуйста, что с Аленой? У нас есть надежда?

Я оторвал взгляд от приборов и посмотрел на женщину, стараясь выглядеть максимально уверенным.

– Надежда есть. С вашей дочерью все будет хорошо.

– Слава Богу! Я знала. Слава Богу! – зачастила она, а ребенок на ее руках начал хныкать. – А то мне врач, приходивший до вас, так и сказал, что на качественные лекарства нужны деньги, а в моем случае – большие. Но откуда у нас такие деньги? Я работаю преподавателем в институте, а Алена учится на последнем курсе. Когда она еще только была беременная, жених ее, как узнал, что станет отцом, пропал.

– А ваш муж? – зачем я это спросил, к чему мне эта информация?

– Нет у меня мужа, – односложно ответила она, ничего не пояснив. – Вот и получается, что нас только трое: мы с дочкой, да Алеша.

– Не беспокойтесь, все будет хорошо.

– Я молю Бога об этом, потому что никому больше мы не нужны. А врач денег требовал, даже не сделав никаких анализов, просто в открытую так и сказал…

– Как давно ваша дочь в коме?

– Пять дней, – по ее щекам сбежали слезы.

– Вам следует поехать домой и позаботиться о внуке.

Женщина хотела что-то сказать, но осеклась и перевела взгляд на ребенка у себя на руках, будто только сейчас заметив его. А я тем временем взял за руку девушку, сделав вид, что проверяю пульс. Признаться, я тешил себя надеждой, что Алена сразу придет в себя, как только у нас состоится физический контакт. Но, увы, чуда не произошло.

– Езжайте, – сказал я, – и ни о чем не беспокойтесь. Уверен, все решится в ближайшие сутки.

– Что решится? – Людмила недоуменно посмотрела на меня. – Вы о чем?

– Я имею в виду, – поправился спешно, – что решится вопрос с необходимыми для Алены лекарствами.

– О, извините, я вас неправильно поняла, – произнесла женщина, а потом вдруг слезы с новой силой потекли по ее щекам.

– Что случилось?

Ребенок на ее руках начал плакать и кричать в полный голос.

– Я не могу уехать, – выдавила она. – У меня нет денег. Все, что было, я уже заплатила за эту палату и капельницу, и…

Решение пришло быстро, да и не такое оно было сложное.

– Я отвезу вас. Собирайтесь, – на самом деле мне здесь уже нечего было делать.

Секунду женщина неверяще смотрела на меня, а потом тихо выговорила:

– Я буду молиться за вас. Спасибо.

– Не стоит, – попытался скрыть смущение, но не знаю, получилось ли. – Мне все равно, нужно съездить на Троещину.

Уже выходя из палаты, я бросил на девушку последний взгляд и закрыл за собой дверь. И нос к носу столкнулся с человеком в белом халате, от которого неприятно тянуло табачным дымом.

– Ну что, Людмила Николаевна, вы решили вопрос с деньгами? – обратился он к женщине.

– Сейчас решим, – опередил я ее, уже открывшую рот для ответа, и добавил, обратившись к ней. – Идите к лифту и ждите меня там. А мы с коллегой обсудим этот вопрос.

«Коллега» резким движением головы откинул с глаз челку темных, маслянисто поблескивающих волос, и недоуменно уставился на меня.

– А вы кто? – и зашарил взглядом по моему халату, видимо, в поисках бейджа, а я прочитал фамилию, имя и отчество, указанные на его.

– Пройдемте, Дмитрий Юрьевич, – я зашел в палату, где находилась Алена, и врачу ничего не осталось, кроме как последовать за мной.

– Вы родственник?

– Можно сказать и так.

Он моментально преобразился, а его настороженность после упомянутого мной «коллеги» быстро улетучилась. Сейчас передо мной стоял не то рыночный торговец, не то агент по торговле недвижимостью, почуявший удачную сделку. Он бегло оглядел меня с ног до головы, оценив и недешевую одежду под распахнутым халатом, и добротную обувь. Еще немного, и я наверняка бы услышал, как у него в голове заработала счетная машинка, подбивающая сумму, помноженную на коэффициент достатка нового собеседника, которую можно с него, то есть с меня, содрать.

– Вы знаете, – начал он издалека, и я уже догадался, что он скажет, – я только что узнавал насчет лекарств для вашей родственницы, так вот… должен вам сообщить, что их стоимость отличается от той, что я озвучил ранее.

Он с честным видом сокрушенно развел руками, всячески показывая, как сильно сожалеет об этом.

– Сегодня поступили препараты, но уже по новым ценам, поэтому, – он сделал многозначительную паузу, – поэтому и цена на них изменилась.

– Вы уже знаете, что с моей родственницей? – спросил я, всеми силами давя рвущиеся на волю раздражение и злость.

– Нужно делать анализы, – солидно ответил он, – а для этого уже нужны и расходные материалы, и лекарства, и использование сложных приборов. Ну, вы понимаете, о чем я.

Он меня, что, совсем за идиота принимает?

– И какова же стоимость этих… анализов?

Человек, которого у меня язык просто не поворачивался назвать врачом, демонстративно закатил глаза, словно только сейчас пытался подсчитывать, а потом вытащил из кармана халата – я не поверил глазам – калькулятор и начал на нем что-то считать.

– Вот, – он протянул мне дешевый карманный вычислитель с отображенной на маленьком грязном дисплее цифрой.

Я, конечно, знал, что врачи и учителя в нашей стране получают маленькие зарплаты и ожидал некоей суммы наподобие взноса в «благотворительный фонд», но то, что я увидел, просто не влезало ни в какие рамки.

– Это только за анализы, чтобы узнать, что с моей родственницей? – с большим трудом, но внешне мне удалось остаться спокойным.

– Да, – кивнул он и добавил, проявив еще большую коммерческую жилку, – но здесь возможна и скидка.

Я потерял дар речи от подобного отношения. В этот момент раздался телефонный звонок, и барыга, по-другому просто не мог его называть, полез в карман, чтобы через миг извлечь из него «Айфон». Для разговора он отошел к окну.

В нашей стране невозможно отстаивать свои права в борьбе с врачами, потому что как только дело доходит до суда, на их защиту встает вся система, и что-либо доказать перестает быть возможным. Таинственным образом исчезают карточки больных, учетные записи, даже обязательная фиксация телефонных звонков. Победить систему просто невозможно, будь ты хоть трижды самый грамотный и прекрасно подготовленный юрист. Однако это совсем не означает, что все врачи – барыги и коммерсанты. Отнюдь. Среди них много достойных людей, которые работают, следуя своему призванию и помня данную ими клятву.

– Ну что? – он уже закончил разговор и выжидающе посмотрел на меня.

Я достал из внутреннего кармана портмоне, в котором ношу документы. Глазки человечка алчно заблестели при его виде, но вместо денег я вынул из него сложенный вчетверо лист бумаги салатового цвета.

– Что это? – недоуменно покривился он.

– Это медицинская страховка, – ответил я. – Она покроет все расходы.

– О, – протянул тот, даже не прикоснувшись к бумаге, и брезгливо поджал губы. – По этой страховке мы не сможем обеспечить вас необходимыми препаратами.

– Не понял.

– Тут и понимать нечего. При лечении по медицинскому полису вам предоставляются лекарства, которых в нашей больнице нет, а те, что есть, не входят в список оплачиваемых страховкой препаратов, – выдал барыга, как по заученному.

– Моя страховка оплатит любые лекарства, – начал я, потому что именно так дело и обстояло – я не скупился каждый год страховать свое и родных здоровье на самых расширенных, пусть и недешевых условиях. К тому же, существовала еще и наше собственное страхование, Плетущих. И те деньги, которые я заплачу из личной страховки, будут мне позже возмещены. Однако человек в халате не дал мне договорить, перебив на полуслове.

– Мы по страховке не лечим, – отрезал он. – Я уже объяснил, почему. Если вы не хотите платить, то… – последовала многозначительная пауза.

– Что «то»? – переспросил я.

– То вы должны покинуть больницу вместе со своей родственницей, – и солидно так сложил руки на груди.

– Я бы хотел встретиться с вашим руководством, – невероятно, но мне снова удалось сдержаться.

– Завотделением в командировке, – отмахнулся барыга недовольно, – а главврач в отпуске. Я вам уже сказал, что ваша страховка не поможет. Если у вас все, забирайте вашу больную.

– Договорились, – кивнул я. То, что гаденыш не собирался воспользоваться страховкой, окончательно утвердило меня в мысли, что он занимался лишь вымогательством, ведь все платежи по полису будут проходить мимо него, «по белому». – Подгоняй «Скорую» к выходу, чтобы отвезти больную обратно домой.

Он не ожидал такого поворота, но сразу нашелся с ответом.

– Увозите ее сами. Все машины заняты, – сказал, но не ушел. Барыга явно ждал, что я пойду на попятный или, что вернее, он просто наслаждался моментом своего ничтожного триумфа. Дав понять, что разговор окончен, обошел меня и направился к выходу из палаты.